Елена Бурунова - Откровение. «Не судите, да не судимы будете…»

• Название: Откровение. «Не судите, да не судимы будете…»
• Автор: Елена Бурунова
• Жанр: Историческая проза

«Ты любовница со стажем», – так мне когда-то сказал Никита, и это правда. Всю мою жизнь меня окружали мужчины в форме. Они мной восхищались. Меня хотели. Мной торговались. Мне говорили: «Я тебя люблю!». Их любви мне было мало. Когда Европа лежала в руинах, а Советский Союз из последних сил пытался удержаться в кровавой реке войны с Германией, я встретила его. И пусть на нем чужая форма. Он говорит на чужом языке. Я счастлива рядом с ним. Не смейте меня осуждать! Мне всё равно! Я люблю и любима!

---

Милица тут же шепнула мне на ухо:

– И меня ещё шалавой кличут.

Ответить ей мне не дал Гришка. Обняв нас за талии, он сказал:

– Ну, красавицы, присоединяйтесь! – и ущипнул подругу за бок, так что она подпрыгнула. – Милица, а ты купаться после баньки нагишом любишь?

– А как же! – обрадовалась Кривиличка.

Наконец-то сбылась её мечта. Коршунов сам шёл к ней в руки. Она посмотрела на меня и улыбнулась подмигнув. Мол, не обижайся Лизка. Он теперь мой. Меня это несколько не расстроило. Такое счастье я бы давно с рук сбыла.

Гришка обнял Милицу, а меня подтолкнул в сторону шумной компании.

– Лизок, иди за стол! – приказал шёпотом муж моей сестры.

Я сделала несколько шагов вперёд. Место свободное было только рядом с моим давним знакомым. Его китель аккуратно висел на спинке стула, на котором он сидел. Я сразу заметила, что звёзд на погонах прибавилось. Теперь он полковник. Одна звёздочка уж больно блестела. Значит, замачивают звание Пичугина. Причина веская, чтобы Гришка так суетился. Видно, перестановки кадров в его управлении, дали надежду на повышение и перевод из этой Сенненской дыры. Муж сестры так часто называл мой город.

– Вас можно поздравить, – начала первая я. – Помнится, у вас было только две звезды.

Он улыбнулся, не сводя с меня глаз.

– Можно. А ты не изменилась.

– О вас того же не скажу. Виски больше поседели.

– Дерзкая девочка. Мы, вроде, перешли на «ты»?

– Не помню такого, – откинувшись на спинку стула, солгала я.

– Ты сказала мне «отпусти», – он потянулся ко мне ближе и прошептал. – Я знаю, помнишь.

Он специально напомнил мне про тот поцелуй. Конечно, я помнила. Я всё помнила. И слова. И чувства. Только теперь моё сердце так не колотится при виде его. Меня не бьёт дрожь от хрипотцы в его голосе. Я спокойна.

– И, значит, теперь мы на «ты»? Мы так близко познакомились тем вечером, а имени ты мне своего не сказал. Нехорошо получается, товарищ полковник, – сказала я.

– Никита Андреевич Пичугин, к вашим услугам! – как в кино представился он. – Для тебя, моя красавица, Никита.

– Я ещё не твоя, Никита, – играючи, улыбнулась я.

Он мне нравился. В отличие, от Коршунова, Никита был интересный, колоритный мужчина. С ним приятно было разговаривать. Он умел слушать, ну или хотя бы искусно делал вид, что слушает. Его общество не тяготило. Такой загадочный, обходительный, культурный, учтивый. А эти хитрые огоньки в его серых глазах, манили меня, словно мотылька. Только в этом огне я не сгорела. Лишь слегка опалила крылышки.

Я многому научилась у Никиты. Но самый главный его дар мне, это – никогда никому не доверяй. Даже самые близкие предают. Эту истину я запомнила на всю жизнь. Он сам предал меня. Предал, когда я меньше всего это ожидала.

Тогда на хуторе, я не могла поверить своей удаче. Тогда он мне нравился.

Шумная компания бегала то в баню, то купаться, то за стол. Только мы сидели друг против друга и говорили обо всё и не о чём. Нам было хорошо вместе. Легко. Спокойно. На мгновение, мне стало казаться, что не было тех трёх лет. Словно ничто нас не разлучало. Все куда-то исчезли. Я видела только его перед собою. Он держал мою руку. Целовал кончики пальцев. Шептал, что таких, как я, нет больше на свете. Что я околдовала его. И во мне снова забилось сердце. Оно то замирало, то колотилось, как птица в клетке, пытаясь выпрыгнуть наружу.

На землю меня вернула Милица. Её оклик я услышала с третьего раза. Кампании надоело пить и бегать из бани в озеро. Как всем выпившим людям, им захотелось музыки и песен. У старого Макара граммофона не было. Милица вспомнила обо мне.

– Лизка, глухня, спой! – уже изрядно пьяная подруга дёргала меня за плечо.

– Я не хочу. Пой сама! – отказывалась я.

Петь я не хотела. Тем более, сейчас. И пела я в основном, когда было грустно. И сама с собою наедине.

– А я бы послушал. Спой.

Его глаза так смотрели на меня, что отказать я была не в силах. Я начала петь мою любимую белорусскую песню. Её часто пела баба Тая. Песня единственное хорошее воспоминание, оставшееся у меня о ней.

Месяц зоркі разкідаў
Мяне любы ўсё чакаў.
Месяц зоркі збіраў,
Мяне любы выпраўляў

Не брані мяне ты маці.
Палюбіла я яго.
Што сядзець мне дзеўке у хаце,
Колі на вуліцы тямно.

Месяц зоркі разкідаў,
Мяне любы абдымаў.
Месяц зоркі збіраў,
Мяне любы выпраўляў

Маці, ох, мяне браніла.
Па шчакам мяне лупіла.
Не аддам я батраку —
Доч адзінаю сваю!

Месяц зоркі разкідаў,
Мяне любы абдымаў.
Месяц зоркі збіраў,
Мяне любы цалаваў

Сукенку вясельну апранала
і вэлюм я прымярала.
Знайшла маці жыняха
Ці то пень, ці то труха.

Месяц зоркі разкідаў,
Мяне любы не чакаў.
Месяц зоркі збіраў,
Мяне муж пра ўсё спытаў.

Меня все слушали. Одна из девиц даже пустила слезу. В Гришкиных глазах я отчётливо видела гнев. Оно и понятно. Считай, я напомнила ему об Ане и Федьке. Мужчины такое не забывают. Когда я закончила петь, мне все зааплодировали. Даже Коршунов. Изрядно подвыпившая Милица, бросилась ко мне обниматься.

– Лизок, ты – артистка! Такой талант в глуши пропадает! Это же надо так спеть, аж за душу взяло.

Уже начало смеркаться. Дед Макар принёс керосиновую лампу и поставил её в центр стола. Света от неё было мало, а вот комарья и мотыльков прибавилось.

Я отстранила от себя повисшую на мне подругу. Гришка быстренько подхватил Милицу и усадил обратно к себе на колени. Мне тоже стало грустно от своего пения.

Весна, а ночи ещё прохладные. Сложив руки на груди, чтобы хоть как-то согреться, я пошла в сторону озера. Никита пошёл следом. Он шёл за мною, выдыхая дым сигарет. Как и в первую нашу встречу, этот дым грел мне плечи. Я не курила, но терпкий запах его сигарет был мне приятен. Когда я остановилась у самого края обрывистого берега, Никита накинул мне на плечи свой китель. Его руки тут же обняли меня. Наклонившись, он прошептал:

– Ты пытаешься сбежать от меня?

– Я не от тебя бегу, а от них.

Его тело было таким горячим, что этот жар я ощущала через всю одежду. Я сама повернулась к нему. Вытащила из его губ сигарету и выбросила. Он изумлённо смотрел на меня, ожидая, что же будет дальше. Я поцеловала его. Этот поцелуй не был таким, как первый. Я целовала его, прижимаясь сильнее всем телом. Со страстью я кусала его губы. Запустив свои пальцы ему в волосы, я сжала ладони. С такой же грубостью он ответил мне. Целуя меня так же страстно. Жадно. Он прижал меня к себе. Да так сильно, что стало трудно дышать. Задыхаясь, мы отстранились друг от друга.

Переведя дух, он сказал:

– Не ожидал. Удивила, Лизонька!

Так же тяжело дыша, я ответила:

– Зачем ходить вокруг да около. Мы ведь оба этого хотели.

Он хитро улыбнулся, погладив меня по щеке.

– Колдунья зеленоглазая, ты сводишь меня сума.

– Седина в бороду – бес в ребро, Никита Андреевич, – шутливо констатировала я.

– Мой бесёнок…

На этот раз целовал он. Целовал, как три года назад. Нежно. Ласково. Медленно. Я не пила в тот вечер, но голова моя закружилась. Я растаяла в его ладонях, словно льдинка. Взяв на руки, Никита унёс меня в дом. До самого утра нас никто не беспокоил. Даже хозяин хутора не посмел войти и ночевал в сараи. Он взял меня не на полу. Не на сеновале. Не в бане. Не на траве. Не за столом. Нигде попало, как тех девок его подчинённые. Он любил меня на белых простынях. Именно любил, а не трахал. С ним я почувствовала себя настоящей женщиной. С Гришкой я чувствовала себя кем угодно, но не женщиной. Коршунов не церемонился. Схватил. Сорвал. Взял. С Никитой всё было по – другому. Мы любили друг друга всю ночь. Я уснула на его груди только под утро. Его ровно бьющееся сердце было для меня лучшей колыбельной. Я уснула уставшая и такая счастливая!

Женщины. Мы всегда надеваем розовые очки, достаточно только встретить кого-то лучше предыдущего. Засунув голову в облака, мы начинаем идеализировать новое увлечение. Упрямо стараемся не замечать его недостатков. Я не стала исключением из общей массы влюблённых дамочек.

Никита оказался лучше Гришки. Как в постели, так и в отношениях. Я даже нафантазировала себе скорую свадьбу и наших детишек. А почему нет? Я думала, что он любит меня. Его поступки были ярким доказательством чувств. Не прошло и месяца, как Никита забрал меня в Витебск. Устроил в облисполком в отдел просвещения на знакомую мне не пыльную должность. Я продолжала, как и в Сенно, строчить приказы и постановления партии. Поселил меня в своей служебной квартире. Мы зажили, как муж и жена. Только без штампа в паспорте.

Любовница

Каждая красотка мечтает уехать из провинциального захолустья куда-нибудь в большой город. Витебск не Москва, но уже не малюсенькое серое Сенно. Я была счастлива, оставив позади свою невесёлую семейку. Мне становилось хорошо от одного факта, что я буду очень-очень-очень редко видеть угрюмое лицо моей мамочки. А какое облегчение я испытала, поняв, что не буду каждый день видеть хитрые лица презиравших меня горожан.