Александр Гусаров - На изломе. Роман и повесть

• Название: На изломе. Роман и повесть
• Автор: Александр Гусаров
• Жанр: Русское современное

Роман «На изломе» об одном из ключевых периодов существования Советского государства. В повседневную жизнь героев, в основном профессиональных военных, вторгаются геополитические реалии и меняют их судьбы. Образы собирательные, и совпадения с реальными персонажами случайны, но испытания, выпавшие на долю героев, являются подлинными. Второе произведение книги – повесть «Птичка» – рассказывает о любви и измене, о несчастьях и счастье, случившихся перед распадом великого Советского государства.

---

На изломе Роман и повесть Александр Гусаров

© Александр Гусаров, 2017

ISBN 978-5-4483-6848-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На изломе Роман

Часть I

I

На углах толстых массивных стен старинной двухэтажной казармы, выкрашенной в желтый цвет, кое-где отвалилась штукатурка. Направляясь в столовую можно было разглядывать тёмно-красные насыщенного цвета ровные ряды кирпичиков. Смотрелись они довольно аппетитно, будто изготовленные в жарких печах пирожки. Впрочем, невзирая на солидный возраст, как и все остальные строения училища, здание выглядело прочным и надёжным. Места проживания личного состава стояли в один ряд тыльной стороной к широкой полноводной реке. Поговаривают, что до революции в них квартировал казачий полк. До сих пор при выходе на полевые занятия курсантам попадались малые сапёрные лопатки с выбитыми на полотне двуглавыми орлами и датой выпуска 1910 года.

Забрезжил рассвет. Солнечный зайчик пробежал по многочисленным оконным проёмам, позолотил стёкла, заскакал небесным чудом по рядам двухъярусных кроватей. На мгновенье задержался на деревянных светло-коричневых табуретках с аккуратно заправленной на них формой, заискрился на пуговицах и бляхах ремней и рассыпался брызгами желтых пятен по полу и стенам. В последние секунды до подъёма он будто невзначай заглянул в курсантские сны о родном доме, о будущих подвигах, о маршальских звёздах, о красивой девушке. Зашёл и в более приземленные сновидения о банке сгущённого молока или вкусном пирожном. Словно поцелуем мамы лаская теплом юные, а порою и совсем ещё детские лица.

– Рота! Подъём!

– Четвёртый взвод, подъём! Первое отделение, подъём! – зазвучали голоса заместителей командиров взводов и командиров отделений.

Женя открыл глаза, немного полежал, приходя в себя и собираясь с силами. Главное – сделать первое движение, сбросить дурман сладкого оцепенения, а дальше будет легче, через минуту ото сна и следа не останется. Евгений откинул одеяло и встал рядом с кроватью, быстро натянул галифе, намотал на ноги портянки и сунул ноги в начищенные с вечера добротные яловые сапоги.

Расположение наполнилось говором десятков людей.

– Рота выходи строиться на зарядку! Четвёртый взвод выходи строиться!

По дороге толкнул Валерку Калиниченко – высокого худого парня напоминавшего длинную чёрную сухую палку с симпатичным личиком на конце. Тот продолжал беспечно спать на втором ярусе. Для него будто и не существовало ни всеобщей суматохи, ни громких выкриков команд. Он был большим любителем понежиться в постели. Валерка приоткрыл веки и его чёрные блестящие глаза заморгали на Женю, выражая крайнюю степень удивления человека прилетевшего с другой планеты.

– Чево?

– Чево? – передразнил его Женя. – Вставай – «подъём», наряд схлопочешь.

– А-а-а, – протянул Валерка и сел на кровать, свесив ноги. Он встряхнулся и уже ясным осмысленным взором посмотрел на Женю.

– Кажется, проснулся?

– Перекрестись, – усмехнулся Женя

– Да иди ты!

Они с Женей подружились с первых дней учёбы. На первом курсе по осени батальон повезли убирать картошку. Возле небольшой речушки на окружённой густыми кустами поляне разбили лагерь. Жили в палатках и с утра до вечера собирали овощи в деревянные ящики. Потом их грузили в машины с высокими бортами подъезжавшие к краю поля. Перед ними сидел комсорг батальона: маленького роста пухленький старший лейтенант Родин соответствующий точному описанию Карлсона: «в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил». В руках он держал тетрадку, где отмечал, кто и сколько ящиков пронесёт мимо. Первый день они трудились в поте лица, еле успев до вечера выполнить установленную норму. Валерка или Лера, за ним уже закрепилось новое прозвище, размышлял до поздней ночи. И может быть, впервые пренебрегая сном, поднялся на рассвете. Он разобрал один из разбросанных повсюду пустых ящиков, а из полученных таким образом дощечек сделал в таре второе дно. В этот день друзья без особых усилий значительно перевыполнили норму. Ящик после того как над ним поработал Валерка требовалось заполнять всего лишь на треть. В следующие дни им пришлось даже поубавить свой трудовой пыл, дабы не прослыть передовиками. Тогда они ещё не знали, как следует своих товарищей по роте и взводу и совесть в них пока дремала как недисциплинированный солдат на посту.

Хитрости в Валерке было хоть отбавляй, а вот с утренним подъёмом возникали проблемы. Из-за непреодолимого желания подремать лишнюю минуту другую и насладиться прелестью последних мгновений перед пробуждением у него сложились неприязненные отношения с «замком» – заместителем командира взвода.

– Выходи строиться на зарядку! Четвёртый взвод строиться! Форма одежды номер четыре! – продолжали раздаваться команды дежурного по роте и замкомвзводов.

– Форма номер раз! Часы, трусы, противогаз! – раздался чей-то звонкий голосок.

– Кто там к тумбочке захотел вне очереди! – тут же отреагировал на шутку «замок».

Ответа не последовало, все дружно пошли к выходу, на ходу одевая гимнастёрки и подпоясываясь ремнями.

«Замок» – Ваня Тулин до поступления в училище прослужил два года срочной службы и считал себя бывалым солдатом. Он посматривал на ребят с «гражданки» свысока. Даже к курсантам, зачисленным после двухлетнего обучения в Суворовском училище, он относился с определённой долей скептицизма.

«В военизированном детском садике повидла поели, а настоящей службы-то не видели», – высказывался он. Бывшие «кадеты» в ответ посматривали на него недоброжелательно, и кто-нибудь изредка бросал сквозь зубы: «Можно подумать ты много чего повидал» добавляя и более не лестные эпитеты наподобие клички «медведь», ею награждались плохо поддающиеся обучению строевой подготовке ребята, поступившие в училище со школьной скамьи. Но соблюдая субординацию, открыто в глаза они своё мнение не высказывали.

«Замок» Валерку не жаловал то и дело объявляя ему наряды вне очереди, а это влекло за собой пропуски занятий, из-за чего учебный материал тому приходилось постигать самостоятельно в свободное время, а его и без того было немного. Поэтому Валерке приходилось вставать после «отбоя» что не запрещалось командованием и корпеть за учебниками, чтобы по утрам снова подниматься позже всех и, получив очередное взыскание опять пропускать занятия.

Валерка в долгу не оставался. На днях он купил в курсантской чайной банку сгущенного молока. Глухая тёмная ночь окутала внутренности казармы. За исключением наряда все мирно посапывали в своих кроватях. Над дверью расположения чуть дрожал фиолетовой кляксой свет от маленькой лампочки. Дремал у тумбочки дневальный. Дежурный по роте в углу спортзала за стеной расположения, развалившись на спортивных матах, листал учебник по химии.

Валера подкрался к кровати «замка» и, с необъяснимым для других, не испытавших его страданий от внеочередной службы в наряде наслаждением, вылил густую клейкую массу сержанту в сапоги. Поскоблил дно банки, ничуть не пожалев любимого лакомства, он стряхнул последние капли, облизал ложку и исчез в черной прикроватной тьме.

Сержантов будили до подъёма на несколько минут раньше. Дежурный по роте после четырёхчасового положенного отдыха вновь погрузился в прочтение очередного параграфа учебника. Взглянув на часы, он поспешил в расположение, подошёл к первой кровати нижнего яруса и потряс за плечо замкомвзвода. Тулин привычно открыл глаза, бодро вскочил и, намотав портянки, сунул ноги в сапоги. Он сделал всего пару шагов, и гримаса отвращения озарила его продолговатое с выдающимся вперёд большим носом лицо. В сапогах что-то многообещающе чавкнуло.

В то утро взвод поднимался без привычных выкриков: «Четвёртый взвод подъём! Шевелись! Калиниченко – наряд вне очереди!».

Пока Тулин бегал искать сапоги на подмену, Валерка успел вместо белого свежего подворотничка пришить к воротнику его гимнастёрки вонючую и заношенную портянку. Для этого он умудрился проносить её не одну неделю. Перед утренними осмотрами, когда проверяли нижнее белье он время от времени менял её на чистую.

Своё чёрное дело он совершил крепкими прочными капроновыми нитками с множеством хитроумных узелков.

На зарядку взвод повёл командир первого отделения Шурик Алёхин – отличник учёбы, мягкий и доброжелательный паренёк, отличавшийся тем, что первое время, когда они только-только начинали постигать азы воинской науки на строевой подготовке, под смех всего взвода во время движения чересчур старательно размахивал руками.

А «замок» в это время с ножницами в руках разгадывал хитросплетения на своём подворотничке.