Джон Коннолли - Темная лощина

• Название: Темная лощина
• Автор: Джон Коннолли
• Издательство: Мир книг
• Жанр: Триллер
• Год: 2004
• ISBN: 5-8405-0566-8

Пройдя путем потерь и разочарований, бывший детектив Берд Паркер приезжает на родину, в Скарборо, чтобы поселиться в доме покойного деда, где был счастлив много лет назад. Потомственный полицейский, Паркер всегда считал себя наследником дела, которому служил его дед. Но он никогда не воспринимал эту преемственность так буквально, пока сама судьба не заставила его завершить расследование серии жестоких убийств, начатое Бобом Уорреном еще тридцать лет назад.

---

Но мой дед увеличил фото, затем увеличил снова, потом еще раз, и еще. Каждый очередной снимок с увеличением был подложен под предыдущий. И лицо с газетной страницы все росло, становилось крупнее и крупнее, пока не достигло примерных размеров человеческого черепа. Глаза при помощи чернил дед превратил в темные колодцы. Воссозданное крупным планом лицо, естественно, состояло из крошечных черных и белых зерен. Человек со снимка стал чем-то вроде привидения: черты его были не узнаваемы ни для кого, кроме моего деда... Потому что только моему деду довелось сидеть рядом с ним в баре, чувствовать его запах и слышать объяснения этого человека, как пройти к дереву, где качались на ветру мертвые девушки.

Мой дед был уверен: это — Калеб Кайл.

Из аэропорта я позвонил на кафедру психологии Гарварда, назвал номер своего удостоверения и спросил, есть ли сегодня лекции у Рейчел Вулф. Мне сообщили, что в шесть вечера мисс Вулф должна консультировать студентов-психологов. Было пятнадцать часов пятнадцать минут. Вдруг я не застану Рейчел в кампусе или она отменит консультацию? Можно было, конечно, обратиться к кому-нибудь, кто мог подсказать ее домашний адрес, но это заняло бы некоторое время, а вот его-то (я начинал это осознавать) у меня и не было. Поймав такси, я всю дорогу до Гарвард-сквер барабанил пальцами по стеклу. На фасаде пивной «Грэфтон» висел транспарант, возвещающий о выборах в Совет университета, и на сумках и пальто у множества молодых людей красовались значки с символикой студенческих выборов. Я направился через весь комплекс туда, где сходились Квинси и Киркленд, сел на скамеечку в тени церкви Нового Иерусалима, стоявшей наискосок от «Уильям Джеймс Холл», и стал ждать.

Без пяти шесть рыжеволосая фигурка, одетая в черное шерстяное пальто, короткие сапожки и черные брюки, прошла по Квинси и вошла в «Уильям Джеймс Холл». Даже издали Рейчел была красива, и я заметил, что не один студент, проходя мимо, украдкой бросал на нее заинтересованный взгляд. Я двинулся следом, держась на некотором расстоянии, и вошел за ней в вестибюль. Проследил, как она поднялась по лестнице, ведущей к аудитории номер шесть в цокольном этаже: просто чтобы убедиться, что она не собирается отменять консультации и уходить. Я проводил ее взглядом до аудитории, а когда она закрыла за собой дверь, сел на пластиковый стул так, чтобы мне было видно дверь, и стал ждать.

Через час консультация закончилась, и студенты устремились из аудитории с тетрадями, прижатыми к груди или торчащими из сумок. Я встал в стороне, пропуская последних из них, а потом вошел в маленькую аудиторию. Посередине помещения стоял большой стол со стульями вокруг него и вдоль стен. Во главе стола, под классной доской, сидела Рейчел Вулф в темно-зеленом свитере, поверх которого был выпущен белый отложной воротничок рубашки. Легкий макияж в сочетании с темно-красной помадой — знакомый милый облик.

Рейчел подняла голову от бумаг — и выжидательная полуулыбка застыла на ее лице, когда она увидела меня. Я осторожно прикрыл за собой дверь и сел на первый попавшийся стул подальше от стола.

— Привет, — сказал я.

Какое-то время она молчала. Потом начала не спеша складывать ручки и конспекты в кожаный портфель. Затем встала и принялась натягивать пальто.

— Я просила не беспокоить меня, — обронила она, одновременно пытаясь продеть руку в левый рукав.

Я встал, подошел к ней, помог одеться. Это было вторжением в ее замкнутый мир, но внезапно во мне поднялась обида: не одна Рейчел пострадала в Луизиане в погоне за Странником. Обида быстро прошла, уступив место угрызениям совести, когда я вновь вспомнил то чувство, которое испытал, держа ее в объятиях: ее тело, сотрясаемое рыданиями, сразу после того, как Рейчел пришлось убить человека на кладбище Метэри. И снова увидел всю картину: вот она поднимает пистолет, вот ее палец нажимает на курок, вот пламя вырывается из дула, и пистолет из-за отдачи дергается у нее в руке. Какое-то глубинное и неистребимое чувство самосохранения прорвалось в ней в тот ужасный летний день, подпитывая ее энергией действия. Мне подумалось, что сейчас, при взгляде на меня, она снова вспомнила совершенное тогда, и ей стало страшно. Мое присутствие напомнило ей о той способности к насилию, которая единожды внезапно взорвалась внутри нее, чьи угольки все еще тлели в темных закоулках ее внутреннего мира.

— Не волнуйся, — сказал я с фальшивым спокойствием. — Я здесь по профессиональным причинам, а не по личным.

— Что ж, о них я тем более не хочу слышать... — она повернулась, взяв портфель под мышку. — Извини. Мне надо работать.

Я попытался дотронуться до ее руки, но она так на меня посмотрела, что пришлось отдернуть руку.

— Пожалуйста, Рейчел! Я нуждаюсь в твоей помощи.

— Пожалуйста, пропусти меня, ты загородил дорогу.

Я отступил назад, и она проскользнула мимо меня, низко опустив голову. Она уже открывала дверь, когда я снова заговорил:

— Рейчел, послушай меня хотя бы минуту. Если не ради меня, то ради Уолтера Коула.

Она замерла в дверях, но не обернулась.

— Что с Уолтером?

— Его дочь Эллен пропала. Я не уверен... В общем, это может быть как-то связано с делом, над которым я работаю. Это, возможно, связано каким-то образом и с гибелью Тани По — студентки, убитой на прошлой неделе.

Рейчел помолчала, потом глубоко вздохнула, прикрыла дверь и села на стул, где до этого сидел я. Для равновесия я занял ее прежнее место.

— У тебя две минуты, — сказала она.

— Мне нужно, чтобы ты прочитала досье и высказала свое мнение.

— Больше этим не занимаюсь.

— Я слышал, ты работаешь над исследованием о связи между преступлениями на почве насилия и мозговыми нарушениями, то есть чем-то, что требует сканирования мозга.

В действительности мне было известно несколько больше. Рейчел участвовала в исследованиях по изучению дисфункций в двух участках мозга: мозжечковой миндалине и лобной доле. Насколько я понял, прочитав копию статьи, которую она предоставила одному научно-психологическому журналу, мозжечковая миндалина — крохотный участок ткани в бессознательной части мозга — отвечает за чувство тревоги и эмоции, позволяющие нам отвечать на страдания других. В лобной доле эмоции регистрируются, там возникает самосознание и строятся планы. Это еще и та часть мозга, которая управляет нашими импульсами и порывами.

Как установлено, у психопатов лобная доля не реагирует, столкнувшись с эмоциональной ситуацией, возможно, из-за нарушений в этой самой миндалине или в процессах, отвечающих за посыл сигналов к коре головного мозга. Рейчел и другие ученые, мыслящие подобно ей, настаивали на серьезном черепно-мозговом обследовании преступников, аргументируя это тем, что так можно обнаружить доказательства связи между мозговыми нарушениями и психопатическим криминальным поведением.

Рейчел нахмурилась.

— Похоже, ты достаточно много знаешь. Мне не нравится, что ты следишь за мной.

Я снова почувствовал, как меня захлестнула обида. Чувство было таким сильным, что мой рот невольно искривился.

— Это не так. Вижу, твое эго по-прежнему живет и процветает.

Рейчел, маленькая и хрупкая, слабо улыбнулась.

— Остальное во мне не так прочно. У меня на всю жизнь останется шрам. Два раза в неделю я бываю у врача, и мне пришлось отказаться от частной практики. Я все еще думаю о тебе, и ты все еще пугаешь меня. Иногда...

— Прости, — может быть, мне это почудилось, но в ее паузе я уловил нечто, что позволяло надеяться: порой она думала обо мне и в другом ключе.

— Я понимаю. Расскажи мне об этом досье.

И я рассказал. Коротко изложил историю убийств, добавив кое-что из поведанного мне миссис Шнайдер. Добавил от себя то, о чем сам догадывался или подозревал.

— В основном все здесь, — я положил перед собой битком набитую папку. — Мне бы хотелось, чтобы ты это просмотрела. И желательно узнать, к какому выводу ты пришла.

Она протянула руку. Я двинул папку к ней через всю плоскость стола. Рейчел быстро просмотрела написанные от руки листки, светокопии, фотографии. На одной из них было снято место преступления — дерево с повешенными девушками, которых нашел мой дед.

— О боже, — прошептала Рейчел и закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, в них был уже другой блеск: не только отсвет профессионального любопытства, но и нечто, что главным образом и привлекало меня в ней, — сострадание.

— Ознакомление с досье и подготовка выводов могут занять пару дней, — подытожила она.

— У меня нет пары дней. Мне нужны твои выводы сегодня же вечером.

— Это невозможно. Извини, но к вечеру я даже не смогу толком начать.

— Пойми, Рейчел, никто мне не верит. Никто не соглашается, что этот человек вообще когда-либо существовал. А в действительности все гораздо хуже: он, скорее всего, и теперь жив. Он есть. Я чую его, Рейчел. Мне нужно уразуметь, как он мыслит, хотя бы отчасти. Мне необходима хоть маленькая зацепка, чтобы сделать его реальным, увидеть наяву: вытащить материалы из этой папки и из них создать его узнаваемый портрет. Помоги, пожалуйста! В моей собственной голове полная мешанина, и нужна помощь со стороны, чтобы все обрело ясный смысл. Нет больше никого, к кому я мог бы обратиться. И потом, ты самый лучший криминальный психолог, которого я знаю.