Питер Лавси - Пасьянс Даймонда

• Название: Пасьянс Даймонда
• Автор: Питер Лавси
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-097609-6

Японская девочка потерялась в знаменитом лондонском универмаге «Харродс» и была обнаружена охранниками только после закрытия – казалось бы, что в этом криминального? Однако Питер Даймонд уверен: это не банальная случайность!

Где родители малышки? Почему ее никто не ищет? И, что самое главное, почему она упорно молчит и не идет на контакт со взрослыми?

Прежде чем он успевает получить ответы на эти вопросы, девочка бесследно исчезает из приюта, и Даймонд пускается на поиски, в которых промедление может стоить ребенку жизни…

---

– Меня восхищает ваша настойчивость, Питер, – произнесла Джулия. – Но вынуждена признать, что вы правы. Пытаетесь пробить головой кирпичную стену. Вы разговаривали с полицейскими? Они забрали одежду Наоми, в которой ее нашли. Вероятно, в ней содержатся какие-нибудь зацепки.

– Не ломайте на этот счет голову. У меня есть знакомые инспекторы. Так вот, они мне рассказали, что одежду Наоми отправили в лабораторию, и оттуда через пару недель пришло заключение на пяти страницах. В нем, если суммировать в двух словах, говорится, что вещи носил ребенок с темными волосами. Еще там сказано, что на них есть этикетки магазина «Маркс и Спенсер». Это сужает круг поиска до пяти миллионов. – Даймонд сорвал веточку лаванды и катал между большим и указательным пальцами, наблюдая, как листочки падают на дорожку. Запах лаванды был любимым ароматом Стефани. – Моя жена считает, что я пошел не тем путем.

– В каком смысле?

– Она советует не искать признаки того, что Наоми здорова, а, наоборот, попытаться обнаружить симптомы аутизма.

– Что ж, это можно обсудить. Ваша жена, судя по всему, умная жещина.

– Уж точно умнее меня.

– Почему бы вам не поговорить с доктором Этлингером? Сегодня он придет осмотреть Наоми.

Доктор Этлингер был детским психиатром, каким-то непонятным образом прикрепленным к школе Масгрейв. Похожий на тролля, с огромной копной курчавых черных волос, он то ли пришел сам, убедив Джулию, что его помощь необходима детям, то ли его прислали местные органы здравоохранения. Питер Даймонд не имел права голоса – он держался в школе только благодаря доброй воле Масгрейв, – однако решил, что Этлингера нельзя близко подпускать к детям. Раздражительный, упрямый, он был начисто лишен чувства юмора. Несмотря на это, сумел убедить всех в школе, что он мировое светило в области аутизма. И не исключено, что так оно и было.

– Только не тратьте напрасно мое время, – ядовито заявил он Даймонду. – Я из немцев, и меня не интересует ни погода, ни крикет, ни машины. – Отпусти это замечание кто-нибудь другой, и его приняли бы за шутку. Но только не тогда, когда оно исходило от Этлингера.

– Я по делу, доктор, – смущенно заверил Даймонд. Время, когда он с высоты своего чина мог осаживать таких умников-экспертов, осталось в прошлом. – Меня интересует японка Наоми. Ее поместили сюда, поскольку считается, что она страдает аутизмом.

– Верно.

– Согласны?

– Я этого не утверждал. Всего лишь подтвердил ваши слова.

– А сами вы пришли к какому-нибудь выводу?

– Нет.

– Сомневаетесь?

– Разумеется, нет, – отрезал психиатр. – Колебание ненаучно. Я же объективен. Понимаете разницу? Вы тешите себя сомнениями. Мое мнение непредвзято.

Даймонд хотел сказать, что состояние ума Этлингера интересует его гораздо меньше, чем состояние ума Наоми, но сдержался.

– Девочку надо изучать систематичнее, чем удается во время эпизодических визитов, – добавил психиатр, – она не моя пациентка.

– Как я понимаю, она демонстрирует классические симптомы аутизма.

– Классические? – Этлингер чуть не задохнулся от возмущения. – Болезнь получила название только в 1943 году. А ее серьезное изучение началось лишь в шестидесятых. Так о каких классических симптомах можно говорить?

– Типичных.

– Могу возразить и против этого.

– Она не говорит, избегает зрительного контакта. Является ли это характеристиками больных аутизмом детей? Если да, то диагноз прекрасно подходит Наоми.

– То, что вы сказали, мистер Даймонд, может указывать на аутизм. Но также присуще поведению хорошо воспитанных молодых женщин в большинстве стран Азии. Вы об этом не задумывались? Не исключено, что ее поведение определяется культурой ее страны.

Убедительный аргумент, и Даймонд принял его. Казалось, эта мысль давно вертелась в его голове, но он так и не сформулировал ее.

– Но чтобы не проронить ни слова, даже с женщинами из японского посольства?

– Признаю, случай из ряда вон выходящий.

– Тогда каким образом вы устанавливаете диагноз «аутизм»?

Этлингер вздохнул и посмотрел на стенные часы.

– Хорошо, как его вообще устанавливают? – спросил Даймонд.

– Что вы имеете в виду?

– Рентген, анализ крови, томография? Я не специалист.

– Объективных методов не существует, – презрительно заявил психиатр. – Врач анализирует поведение пациента. Я бы сказал, что любой ребенок с данным синдромом страдает нарушением речи в диапазоне от полной немоты до афазии, когда путает последовательность звуков и слов. Любой ребенок, мистер Даймонд.

Питер мысленно поставил галочку напротив пункта «немота».

– Справедливо по определению, что аутисты подчеркнуто безразличны к людям, особенно к детям. Название «аутизм», как вам, вероятно, известно, происходит от греческого аутос – сам.

Еще одна галочка.

– Наблюдаются также другие симптомы. Например, нарушение моторики.

– Странные движения, как у Раджиндера?

– Да.

– Наоми этим не страдает. У нее прекрасная координация.

Этлингер кивнул:

– Для некоторых это не характерно. Странно, но иногда они способны сохранять равновесие лучше, чем здоровые дети. Забираются на мебель, легко спрыгивают. Могли бы стать прекрасными канатоходцами.

Что не так-то просто проверить, подумал Даймонд.

– У них не кружится голова, если они крутятся на месте.

– Этого я не знал.

– Постоянно наблюдается.

– Что-нибудь еще?

Этлингер развел руками:

– Много чего еще, мистер Даймонд. Повторяющиеся движения, как-то битье головой, раскачивание, разглядывание себя в зеркале, вращение предметов, например колесиков игрушечных машинок. Вы должны были видеть, как это делает Клайв.

– Конечно. Но Наоми этим не занимается.

Этлингер стал перечислять другие симптомы аутизма:

– Аномальная реакция на сенсорное раздражение, такое как боль, тепло или холод. Проявление агрессии при попытке дотронуться до них. – На его губах мелькнула улыбка.

– Вы слышали, что случилось со мной?

– Я могу это видеть.

– Можно ожидать подобных выходок от страдающих аутизмом детей?

– Да, они кусаются.

– Я хотел спросить, добавляет ли это уверенности в диагнозе?

– Ненадежное свидетельство. В следующий раз постарайтесь быть поживее и посмотрите, отреагирует она или нет. Таким детям иногда нравится веселая возня. – Этлингеру, похоже, не приходила в голову мысль о неблаговидности веселой возни взрослого мужчины с маленькой девочкой.

– Известно что-нибудь о причине подобного состояния?

Психиатр расхохотался:

– Вы сказали: причина? Неизвестны ни причина, ни способы лечения. Одни теории. Больше теорий, чем у меня времени на их перечисление. Лично я считаю, что проблема скорее органическая, чем психическая. Не имеет никакого отношения к тому, что ребенок будто бы отсталый, как считалось раньше. По-моему, аутизм – следствие дородовой, родовой или послеродовой травмы или болезни, повлиявшей на мозг. Только не спрашивайте, как с этим бороться. Практически каждую неделю я читаю, что некий очередной Свенгали[2] добился выдающегося успеха. Даже излечения. Вы можете обнимать этих детей, поощрять, наказывать, изолировать, сажать на диету. Их можно даже обучать. Но обучению поддаются и шимпанзе. Лично я предпочел бы обучать шимпанзе. Они способны на любовь. Страдающие аутизмом дети – нет. Они тираны.

Даймонд слушал его с возрастающей неприязнью:

– Тираны – не научный термин.

Врач-коротышка обжег его взглядом:

– Придумайте более точное. Посидите еще с Наоми, понаблюдайте еще, может, что-нибудь придет в голову.

Глава десятая

В то утро Даймонд запасся блокнотом для рисования и фломастером. Если эта маленькая неподатливая девчонка не реагирует на звуки, думал он, может, проблема в незнании языка. А если дело поправят символы? Он пододвинул к Наоми стул и положил блокнот на низкий столик. Нарисовал круг, затем второй, меньшего размера. Тело и голова, картинка, пробуждающая детские воспоминания о том, как дождливым днем в летнем лагере играли в «Нарисуй жука». Только на сей раз кружочки означали его собственное тело и голову. Питер добавил ноги-палочки, руки и черты лица. Над каждым ухом начертил волосинки, чтобы обозначились границы лысины на темени. И, ободряюще улыбаясь, протянул Наоми, ткнул себя пальцем в грудь и сказал:

– Даймонд.

Может, он тешил себя иллюзией, но ему показалось, будто девочка взглянула на его творение, хотя и не задержала взгляда. Питер коснулся рисунка и похлопал себя по голове:

– Видишь: Даймонд?

У Наоми не дрогнул ни один мускул. Не желая сдаваться, он сложил лист, загнул и на следующем нарисовал фигурку меньшего размера с намеком на юбку и подобием челки.

– Наоми, – Питер указал на девочку, на ее волосы и, сделав завершающий штрих – поместив на голову бант, спросил: – Нравится? – рассмеялся и сам удивился, как искусственно звучит его смех. – Это ты.