Евгения Мелемина - Полёт попугайчика

• Название: Полёт попугайчика
• Автор: Евгения Мелемина
• Жанр: Контркультура

Необычайно жестокий теракт потрясает Америку. Ученики старших классов учинили бойню, расправившись с одноклассниками и учителями собственной школы. Кто они, эти несовершеннолетние убийцы? Что привело их на кровавый путь, откуда никто не вернулся живым? "Полёт попугайчика" – пятая книга Евгении Мелеминой, автора-лауреата премии "Рукопись года" (2011-2012, первое место).

---

Пролог

– С высоты птичьего полета этот городишко выглядит намного лучше.

Томми посмотрел на свои резиновые сапоги, облепленные грязью, а потом глянул наверх. Осеннее небо висело серыми лохмотьями – гардина в старом доме, изгрызенная мышами, в длинной бахроме застарелой пыли, которой уже никогда не коснется служанка.

В небе виднелся разлом – тусклая гладь. Просвет в заколоченном окне.

– А как выглядит город с высоты птичьего полета? – нерешительно спросил он, оглядываясь по сторонам, – только бы никто не увидел, что он болтает с бродягой, мама за такое лишит десерта на неделю, а папа может шлепнуть по лбу газетой, не больно, но очень унизительно…

– Хрен его знает, – глубокомысленно сказал бродяга, вынул из рукава окурок и приклеил его к отвисшей слюнявой губе.

Томми не стал дожидаться, пока он закурит, и дымом пропахнет новенький дождевик, и дал деру, а по пути угодил в глубокую лужу, ледяная вода хлынула в сапоги, и потом он еще неделю валялся с простудой.

Глава 1

Карла принесла фото: снимки с самолета, снимки с вертолета, снимки со спутника.

– Вот этот можно в начало дать, – сказала она, разглядывая самый старый снимок, – посмотрите, здесь еще нет Речной улицы, а мост деревянный. Консервный завод только начинает строиться. А эти холмы вовсе срыли…

Томми посмотрел через ее плечо.

– Годится. Алекс сочинит слезливый текст про канувшее в Лету прошлое, о том, как слышал рассказы стариков про светлые дни, когда все они еще были детьми и играли на этих холмах, а ангелы спускались к ним, чтобы потрепать по голове и угостить леденцом…

– Это я могу, – отозвался Алекс, выскребая остатки джема из стеклянной банки. – И про завод потом могу…

– Дай сюда. – Карла протянула руку и отняла у него ложку с банкой вместе. – Ненавижу, когда ложкой стучат… Значит, это фото пойдет в начало. А это – в конец? Томми, посмотри.

Томми взял фото.

– Это последняя съемка?

– Ей год-два.

По линейке вытянутые дороги, геометрически ровные парки, прямые улицы, прямые очертания речного берега.

– Это идиотская затея. Таких городов, как наш, сотни и тысячи, они все одинаковы, как еловые иголки. От того, что мы повесим пару фоток и подпишем к ним парочку слюнявых историй, город не станет интересным. Если бы он был хоть чем-то прославлен, то можно было бы выжать максимум – описать захват маньяка, например…

– Или появление супергероя, – хихикнула Карла.

– Падение летающей тарелки, – добавил Алекс. – Розвилл, да?

– Да хоть прорыв плотины!

– Не надо прорыва плотины. Я не хочу, чтобы мой дом смыло, а я потом плавала в грязи посреди дохлых собак и кур.

Томми пожал плечами и еще раз взглянул на фото.

– Когда-то один бомж сказал мне, что с высоты птичьего полета все видится совершенно иначе.

Карла поднялась и вышла. Вернулась пританцовывая, мелькая разноцветными полосатыми гетрами. Кудряшки на ее затылке подпрыгивали в такт музыке, глуховато доносившейся из соседней комнаты.

– А мне один бомж сказал, что если я дам ему семь пятьдесят, то он возьмет мой член в рот. – Алекс перевернулся на спину и попытался ухватить Карлу за оборку салатовой юбки.

– Давайте закончим с этим как можно быстрее, – сказал Томми и собрал фотографии в стопку. – Алекс, пиши тексты, Карла, с тебя фотографии. Ищи картины из жизни: сама знаешь, что цепляет, не мне тебя учить.

– А ты?

Карла поставила Алексу ногу на горло и сделала вид, что отплясывает на нем чечетку. Алекс не сопротивлялся, но хрипел и сипел, показывая, как ему плохо и больно.

– А ты… ты-ы-ы… что будешь делать?.. О, смертный, раздавший повеления богам?

– Я богиня красоты, – заявила Карла.

– Я что-нибудь тоже сделаю, – пообещал Томми, – просто я хочу в футбольную команду, и много времени провожу…

– Пялясь на группу поддержки, – закончила Карла.

– И это тоже.

Карла сняла ногу с горла Алекса, раскинула руки, повела глазами и запрыгала по комнате.

– Делай – раз, делай – два! Делай – три!

Томми опасливо убрал пустую стеклянную банку подальше.

– Дееевочки! – запищала Карла, продолжая выступать, – прошлась качающейся походкой, выпятила грудь. – Мы лучшие? Да! Мы лучшие? Да!

Под конец она надула губы, прищурила глаза и сделала жест, который невозможно было не узнать – именно таким Минди взбивала гриву своих белокурых волос.

Карла уселась на пол. Она дышала слегка учащенно и улыбалась.

– Ты ходишь туда пялиться на Минди-ноги-сиськи.

– Тебя не взяли в эту группу поддержки, потому что у них уже полный состав, – сказал Алекс.

Он все еще лежал, но теперь не на спине, а на боку и опирался на локоть. И он, и Томми знали, как долго Карла добивалась местечка в этой группе и сколько часов прыгала перед зеркалом, изучая фирменные движения. Ее не взяли, и не только потому, что Минди, глава этой группы, отличалась скверным характером, но и потому, что ноги у Карлы все-таки были коротковаты, а зад – плоский, и чересчур широкие плечи пловчихи изящества ее коренастой фигурке не добавляли. В ярком трико и короткой юбчонке Карла смотрелась бы, как трансвестит.

Это было ясно всем, кроме самой Карлы, которая упорствовала: Минди завистливая грязная сучка, которая никогда не допустила бы в свою группу действительно спортивную девушку.

Было и еще кое-что, из-за чего Карла устроила свое представление, но это уже касалось всех: и ее самой, и Алекса, и Томми, всей их тройки, дружной еще со времен сопливых носов.

– Томми, я серьезно, – сказала Карла. – На тебя вся надежда: нам нужно хорошее интервью. Ты умеешь уговаривать людей, ты хорошо пишешь. Из нас троих, ты, пожалуй, единственный, у кого настоящий талант журналиста.

– Эй, – сказал Алекс.

Карла только отмахнулась.

– Алекс, твои рассказы нравятся всем подряд. Подумай ты над этим хоть немного.

– Что в этом плохого?

– А ты подумай.

Алекс сел, покачал головой, словно статуэтка буддийского божка:

– Меня просят написать слезливое, я пишу – все плачут, меня просят написать веселое, я пишу – все смеются. Это профессионализм, детка. Профессионализм, а не попытка угодить всем и каждому. Советую тебе перейти на тот же уровень, иначе ты со своими «кубиками» так и застрянешь в этом городишке и в лучшем случае будешь фотографировать матчи местной футбольной команды для паршивой спортивной газетенки, а в худшем – сраные подгузники пятерых своих детишек.

Карла вскочила и ткнула указательным пальцем в лоб Алексу: словно ствол приставила.

– Па-аршивый ублюдок!..

– Ладно, – торопливо сказал Томми. – Вы тут продолжайте, а мне пора на тренировку.

Он ничуть не беспокоился за ссору друзей, потому что знал, чем она закончится: Карла достанет пачку сигарет, и они молча будут курить. Она – красиво обхватывая фильтр полными губами, Алекс – чуть слышно покашливая.

По дороге Томми попался кадр из тех, что Карла называла «кубиками жизни» – парень у автобусной остановки опасливо крошил налетевшим голубям булку из полиэтиленового пакетика. Вокруг парня собралось множество вспархивающих птиц, а он приседал и пытался приманить их поближе, держа вытянутой ладонь с крошками. Голуби терпеливо ждали в сторонке и с рук клевать не желали, но и парень упорствовал.

Так он, пожалуй, пропустит свой автобус.

Получился бы неплохой кадр, подумал Томми, запрыгивая в открывшиеся механические двери. А вот еще один… У окошка дремлет девушка в толстом шарфе, раз пять обмотанном вокруг шеи. На ее щеках красные пятна, кончик шарфа лежит на полу. Сейчас жарко, и девушка явно больна. Куда она едет, сонная, напичканная аспирином?

Томми сел рядом с ней и ощутил слабый запах пота – такой бывает, когда долго мечешься в бреду под толстыми одеялами, а мать все подносит и подносит обжигающий чай.

Автобус мягко тряхнуло на повороте. Томми глянул в окно и увидел белые оградки парка. За ними длинная череда пиццерий и прочих заведений, где можно всегда наскоро перехватить что-нибудь пожевать. Заведения, которые никогда не посещала Минди и ее подружки из группы поддержки. Карла в последнее время тоже отказывается от таких перекусов, сидит и цедит свежевыжатые соки. Особенно отвратительны – овощные. Томми пробовал пару раз, хватал губами трубочку из стакана Карлы, и оба раза ему вспоминалось тошнотворное морковное пюре, которым мама любила угощать его в детстве. Витамины, витамины. Что может быть хуже.