Сергей Каштанов - Московское царство и Запад. Историографические очерки

• Название: Московское царство и Запад. Историографические очерки
• Автор: Сергей Каштанов
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91244-138-7

В книге рассматривается развитие историографии феодального иммунитета в России XVIII–XX вв., излагается авторская теория иммунитета как общеевропейского института, характерного для периода Средних веков. Монография дополняется приложениями, где анализируются представления западной историографии ΧΙΧ-ΧΧ вв. о феодализме в России и дается обзор современных концепций эволюции форм труда в Европе XIII–XVIII вв. Отдельные очерки посвящены историографии крестьянства Среднего Поволжья в эпоху феодализма и вопросу о роли крестьянской реформы 1861 г. в развитии тематики и методологии российского источниковедения. В двух очерках содержится разбор русской и французской литературы 60-х годов XX в., касающейся истории феодальной России.

---

Влияние идей В. И. Ленина на созданную Покровским концепцию иммунитета сказалось в том, что историк рассматривал «положительный иммунитет» прежде всего как хозяйственную, а не чисто юридическую или чисто политическую категорию. Порывая с традициями буржуазной историографии, Покровский не считал иммунитет «удельного периода» условием «свободы» крестьян. Напротив, своим отождествлением первоначального иммунитета с властью холоповладельцев Покровский поставил знак равенства между иммунитетом и личной несвободой непосредственных производителей. Тем самым он приблизился к пониманию иммунитета как способа «внеэкономического принуждения», хотя его толкование последнего отличалось противоречивостью.

Ленинскому подходу к изучению крепостного хозяйства соответствовало и стремление Покровского провести прямую линию между ранним и поздним (XVIII–XIX вв.) иммунитетом, что также нарушало каноны буржуазной историографии. Если В. И. Сергеевич и М. А. Дьяконов говорили лишь о включении норм иммунитета в состав крепостного права, то Покровский считал самое власть крепостников формой иммунитета.

В то же время в концепции Покровского были слабые и спорные места: тенденция отрыва иммунитета от землевладения (при декларировании связи между ними), выведение иммунитета из первобытных и патриархально-рабовладельческих отношений, отождествление с иммунитетом любой формы местного самоуправления и т. п.

К 1918 г. относится выход двух книг еще одного видного историка, занимавшегося проблемой иммунитета, – А. Е. Преснякова. Иммунитет и жалованные грамоты интересовали его на этот раз в связи с вопросом об укреплении власти московских государей. Если в печатном тексте лекций Преснякова 1907/08-1915/16 гг. и в его монографии 1909 г. нет прямых высказываний о природе иммунитета[330], то в книге 1918 г. он прямо солидаризируется с мнением К. А. Неволина, что грамоты «только подтверждали тот порядок, который существовал сам собой и по общему правилу с древнейших времен», а обычай «возобновления» жалованных грамот использовался «для постепенного пересмотра грамот по их содержанию, с общей тенденцией к ограничению предоставленных грамотчикам льгот и привилегий»[331].

Однако, кроме повторения верных идей Неволина, Пресняков переосмыслил с новых позиций всю проблему выдачи жалованных грамот в целом. Во-первых, он подчеркнул классовую солидарность князей-жалователей с представителями господствующих сословий, получавших жалованные грамоты: эти акты давали «крупным землевладельцам опору по отношению к другим группам населения»[332]. Во-вторых, автор обратил особое внимание на установление с помощью жалованных грамот политической зависимости грамотчиков от князей: акты ставили «вотчинную власть в подчиненную зависимость от власти великого князя, делали ее из самодовлеющей – делегированной путем милостивого пожалования», «пожалование налагало обязанность верности и могло быть обусловлено определенными требованиями». Наконец, в-третьих, Пресняков отметил, что выдача грамот укрепляла княжескую власть как институт, превращая ее в источник «всякого признанного права»[333].

Решающее значение Пресняков придавал, видимо, второму моменту, ибо, по его мнению, «вся эта эволюция отношений» (выдача грамот и ограничение привилегий) была «направлена к разрушению коренного противоречия между вотчинной властью князя над всей территорией его княжения и вотчинными же правами крупных землевладельцев. Весь строй этих прав был настолько близок к княжескому властвованию над территорией и населением, что связь боярщины с княжеством, казалось, держится только на личной вольной службе ее владельца князю»[334].

Следовательно, Пресняков разделял взгляд Павлова-Сильванского на боярщину как тип «государства в государстве»[335]. Мысль Преснякова о создании с помощью жалованных грамот «обязанности верности» или, другими словами, вассальной зависимости совпадает и с воззрениями М.Н. Покровского. Но Пресняков больше, чем Павлов-Сильванский[336]или Покровский, подчеркнул политическую сущность выдачи жалованных грамот. Характерно введенное им понятие – «политика жалованных грамот»[337]. Намечавшийся еще в работах В. А. Панкова и Μ. Н. Покровского поворот к новым позициям в оценке мотивов выдачи грамот Пресняков довел до логического конца. Одновременно с Покровским Пресняков ясно показал, что политическая сущность выдачи жалованных грамот заключалась в установлении вассалитета-сюзеренитета, определенной формы союза или договора между жалователем и грамотчиком и формы подчинения вассала сюзерену. Впрочем, о «феодализме» автор предпочитал не говорить и избегал пользоваться западно-феодальной терминологией Павлова-Сильванского.

Приближение Преснякова к марксистской постановке вопроса выразилось прежде всего в его попытке вскрыть классовую сущность «политики жалованных грамот». Пресняков четко показал, что князь-жалователь – представитель интересов господствующего класса и не может не действовать в пользу последнего. Как это далеко от взглядов того же Сергеевича, писавшего в свое время: «Различие черных и белых сох не стоит ни в какой связи с сословным различием лиц»[338]! Однако в трактовке природы иммунитета Пресняков не поднялся до анализа рентных отношений и остался на уровне концепции Неволина.

В работах и Покровского и Преснякова практически нет анализа конкретного материала жалованных грамот, поэтому их труды имели значение лишь для теоретического углубления проблемы и постановки новых вопросов. Такой же неисточниковедческий характер носила и вышедшая в 1922 г. «Русская история» Н. А. Рожкова.

Взгляды Рожкова на иммунитет не претерпели существенных изменений по сравнению с дореволюционным периодом. Его концепция по-прежнему состояла из очевидного соединения отдельных положений теории Павлова-Сильванского, с одной стороны, и Сергеевича – с другой[339]. У Неволина и Павлова-Сильванского Рожков взял 1) идею обусловленности иммунитета землевладением[340] и независимости его от пожалований[341]; 2) утверждение, что жалованные грамоты только подтверждали давно сложившиеся права[342]. У Сергеевича заимствовано 1) отнесение иммунитета не к числу феодальных институтов, а к числу «зародышей феодализма»[343] (отсюда и повторение мысли Сергеевича, что феодализм на Руси не развился)[344]; 2) представление о выдаче грамот как более или менее механическом «нотариальном» акте[345].

В третьем томе «Русской истории» Рожков говорил, что в процессе «падения феодализма» всюду сохранялись «устои старого феодального общественного строя – феодальные привилегии и феодальная сословность»[346]. Возможно, это положение он распространял и на Россию[347], хотя не признавал наличия в ее истории периода развитого феодализма. Если подобное допущение верно, в утверждении Рожкова можно усматривать признак солидарности с тезисом Покровского о превращении иммунитета в сословную привилегию, что не исключает вероятности непосредственной переработки Рожковым идеи Сергеевича – Дьяконова относительно вхождения иммунитета в состав крепостного права.

Таким образом, в книге 1922 г. наблюдается не ослабление, а скорее некоторое нарастание влияния построений Сергеевича на схему Рожкова. В связи с отрицанием Рожковым феодализма в России его концепция имела точки прямого соприкосновения и с теорией Π. Н. Милюкова. Это проявилось, в частности, в трактовке иммунитета в книге 1922 г., где Рожков писал: «…Иммунитеты не превратились в полный суверенитет, за исключением непродолжительного момента в XIII в. для отдельных великих княжеств…»[348].

Милюков высказывал в свое время аналогичную мысль: «В своей вотчине он (русский землевладелец. – С. К.) никогда не был тем полным государем, судьей и правителем, каким был западный барон в своей баронии»[349].

Рожков эволюционировал в сторону все большего признания самобытности России. Покровский и Пресняков оставались ближе к Павлову-Сильванскому, но и они несколько отошли от тех прямых отождествлений русских институтов с западными, которые есть у Павлова-Сильванского. Впрочем, всех этих авторов объединял с Павловым-Сильванским, по крайней мере, один основополагающий момент – представление о независимости происхождения иммунитета от пожалований.

Весьма короткое замечание о русском иммунитете принадлежит П. Кушнеру (1924 г.): «Иммунитет на Руси получил также немалое распространение: к XIV веку им обладало большинство крупных земельных собственников»[350]. Неясно, какой теории происхождения русского иммунитета придерживался автор. Во всяком случае, возникновение иммунитета на Западе он связывал с борьбой между вассалами и королем, говорил, что «иммунитет был получен вассалами не сразу», установление иммунитета происходило путем заключения договоров между королем и вассалами, а сам иммунитет есть «отказ короля от вмешательства в действия вассалов, производимые на их земле или над людьми, находящимися у них в зависимости»[351]. С Рожковым его сближает толкование феодального суда как доходной статьи[352]. В целом автора трудно считать вполне четким сторонником теории самобытного происхождения иммунитета.