Сергей Каштанов - Московское царство и Запад. Историографические очерки

• Название: Московское царство и Запад. Историографические очерки
• Автор: Сергей Каштанов
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91244-138-7

В книге рассматривается развитие историографии феодального иммунитета в России XVIII–XX вв., излагается авторская теория иммунитета как общеевропейского института, характерного для периода Средних веков. Монография дополняется приложениями, где анализируются представления западной историографии ΧΙΧ-ΧΧ вв. о феодализме в России и дается обзор современных концепций эволюции форм труда в Европе XIII–XVIII вв. Отдельные очерки посвящены историографии крестьянства Среднего Поволжья в эпоху феодализма и вопросу о роли крестьянской реформы 1861 г. в развитии тематики и методологии российского источниковедения. В двух очерках содержится разбор русской и французской литературы 60-х годов XX в., касающейся истории феодальной России.

---

В ряде случаев В. И. Ленин употреблял термины «феодализм» и «крепостничество» как равнозначные, никогда не отождествляя «крепостничество» с рабством и не выделяя его в отличную от феодализма формацию.

Так, в книге В. И. Ленина «Новые данные о законах развития капитализма в земледелии» (написана в 1915 г., впервые напечатана в 1917 г.) находим следующие высказывания: «…при всех и всяких общественных укладах хозяйства мелкий земледелец „трудится“: и при рабстве, и при крепостничестве, и при капитализме»[248]; «…часто латифундии являются пережитком докапиталистических отношений – рабских, феодальных или патриархальных»[249]. Можно видеть, что здесь крепостничество и феодализм предстают как вполне однородные понятия. В лекции «О государстве» (произнесена в 1919 г., впервые напечатана в 1929 г.) В. И. Ленин пользуется термином «крепостничество» в значении «феодализм» применительно не только к России, но и к другим странам: «…переход общества от первобытных форм рабства к крепостничеству и, наконец, к капитализму»; «…Крепостничество было вытеснено из всех стран Западной Европы. Позднее всех произошло это в России»[250].

Под «крепостничеством» В. И. Ленин понимал как власть крепостников, так и всю систему землевладения, в том числе и землевладение крестьянское. В статье «Сущность „Аграрного вопроса в России“» (1912 г.) он писал: «Крепостническим является не только помещичье, но и крестьянское землевладение»; «…надельное крестьянское землевладение в России остается средневековым, крепостническим»[251]. Эту мысль следует сопоставить с высказыванием К. Маркса в I томе «Капитала» (1867 г.) о том, что крестьяне «имели такое же феодальное право собственности» на занимаемые ими участки, «как и сами феодалы»[252]. У. Ф. Энгельса в его работе «К истории прусского крестьянства» (1886 г.) мы находим разъяснение этого положения: крестьяне «до тех пор, пока они выполняли обусловленные повинности, имели такое же право на свои усадьбы и гуфы, а также и на общинные угодья, как и сам господин-помещик»[253].

Определяющее значение для марксистской постановки проблемы феодального иммунитета в России имела дальнейшая разработка В. И. Лениным марксовой теории земельной ренты. Уже в книге «Развитие капитализма в России» В. И. Ленин показал главные черты «барщинного хозяйства» как основанного на предоставлении непосредственному производителю земли во владение, на прикреплении его к земле и вытекающем отсюда «внеэкономическом принуждении», с помощью которого земельный собственник получал прибавочный продукт. Проблему «внеэкономического принуждения» и добываемой при его посредстве феодальной земельной ренты В. И. Ленин затронул позднее в брошюре «Карл Маркс» (1918 г.). Касаясь здесь докапиталистической денежной ренты, В.И. Ленин снова включил Россию в контекст всеобщей истории: «…Важно также указать на анализ Маркса, показывающего превращение ренты отработочной… в ренту продуктами или натурой… затем в ренту денежную (та же рента натурой, превращенная в деньги, „оброк“ старой Руси, в силу развития товарного производства)…»[254].

Ленинское понимание русского Средневековья как периода развития феодальных отношений принципиально отличалось от буржуазных концепций феодализма в России, согласно которым феодализм – это система политических институтов. Политическая концепция русского феодализма не противоречила традиционному представлению о «личной свободе» крестьян до закрепостительного законодательства XVI в. и как бы взаимообусловливала иммунитет и «свободу» крестьян[255]. Напротив, ленинская схема «барщинного хозяйства», основанная на марксовом анализе феодальной ренты, показывала невозможность крестьянской «свободы» в условиях «внеэкономического принуждения», какие бы формы ни принимало последнее.

В статье «Эсеровские меньшевики» (1906 г.) В. И. Ленин говорил о «тысячелетней истории» «кнута» в России[256], а в статье «Левонародничество и марксизм» (1914 г.) он указал точные хронологические рамки господства «крепостничества» в России – «с IX по XIX век»[257].

В. И. Ленин различал два основных пути установления феодальной зависимости: г) внешне «добровольное», а по существу вынужденное поступление крестьян в кабалу к земельному собственнику; 2) переход от рабства к крепостничеству.

Первый путь В. И. Ленин упоминал еще в 1894 г. В первом выпуске своей работы «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов» он писал, что в «эпоху московского царства» «помещики и монастыри принимали к себе крестьян из различных мест»[258]. В «Проекте речи по аграрному вопросу во второй государственной думе» (написан в 1907 г., впервые напечатан в 1925 г.) В. И. Ленин отметил сходное явление для XI в.: «…Β 11-м веке шли в кабалу „смерды“ (так называет крестьян „Русская Правда“) и „записывались“ за помещиками!»[259] При этом В. И. Ленин проводил единую линию от феодальной кабалы раннего Средневековья до пережитков крепостничества в XX в.[260] В его статье «Крепостное хозяйство в деревне» (1914 г.) читаем: «… Когда полунищий крестьянин работает на помещика своим убогим скотом и орудиями, будучи закабален выдачей денег взаймы или арендой земли, то это и есть экономическая сущность крепостного хозяйства»[261].

Второй путь установления феодализма – переход к нему от рабства – В. И. Ленин рассматривал в лекции «О государстве» как общую закономерность: «Рабство в громадном большинстве стран в своем развитии превратилось в крепостное право»[262].

Таким образом, В. И. Ленин обосновал принципиальную принадлежность крепостного хозяйства в средневековой России к типу феодальной общественно-экономической формации. Он предпочитал в ряде случаев называть феодальный строй крепостническим, поскольку, во-первых, это определение было наиболее понятно и бесспорно в России конца XIX – начала XX в.[263]; во-вторых, оно лучше отражало специфику позднефеодальной России[264]; в-третьих, термин «крепостничество» при неизжитости политических концепций феодализма (Η. П. Павлов-Сильванский и др.) вернее передавал идею присущего этой системе «внеэкономического принуждения», личной несвободы крестьян[265]. В. И. Ленин обратил серьезное внимание на генетическую связь крепостничества с рабством, подчеркнув при этом коренное различие названных социально-экономических формаций.

Процесс перехода русской историографии на позиции марксизма-ленинизма был сложным и длительным. Проследить его на примере историографии иммунитета является одной из основных задач настоящей главы.

Наиболее характерными чертами буржуазной историографии феодального иммунитета в России были следующие: 1) отсутствие анализа производственных отношений, порождающих иммунитет; 2) абсолютизация в том или ином плане роли государства в истории иммунитета; 3) постоянная борьба двух течений – одного, стремившегося доказать независимое от пожалований возникновение иммунитета, и другого, представители которого отстаивали мысль о появлении иммунитета лишь в результате княжеского пожалования. Из двух указанных течений в начале XX в. восторжествовало первое[266]. Ведущей фигурой в нем был Н.П. Павлов-Сильванский. Его теория независимого от пожалований происхождения светского иммунитета завоевала себе немало сторонников (Н.А. Рожков, А. Е. Пресняков, Μ. Н. Покровский, П. И. Беляев и др.). Однако уже тогда наблюдалось отрицание правильности взглядов Η. П. Павлова-Сильванского, волна открытого преодоления его концепции (В. И. Сергеевич, П.Н. Милюков, М. К. Любавский и др.). Кроме того, и в трудах историков, в целом разделявших теорию Павлова-Сильванского, имелись внутренние противоречия, компромиссы с противоположными точками зрениями, что тоже вело к определенному пересмотру и модификации всей теории.

В 1918 г. вышла в свет вторая часть книги Μ. Н. Покровского «Очерк истории русской культуры», где автор развил свои взгляды на иммунитет, сформулированные уже в первых четырех томах «Русской истории с древнейших времен» (1910–1912 гг.) и в первой части «Очерка истории русской культуры» (1915 г.). Покровский различал в иммунитете «положительный» признак – «право владельца судить и собирать подати на своих землях», и отрицательный – «ограждение этого права от вмешательства княжеского судьи»[267]. Такая трактовка была по существу дальнейшей модификацией схемы Павлова-Сильванского, у которого имеются хотя и близкие, но не вполне равнозначные понятия: «сеньориальное право» и «иммунитет». В принципе «положительный» признак иммунитета в концепции Покровского соответствует «сеньориальному праву» в концепции Павлова-Сильванского, а «отрицательный» – собственно «иммунитету». Объединение у Покровского обоих признаков в общее понятие «иммунитет» помогало дальнейшей разработке теории органической связи различных сторон иммунитета как социального явления, способствовало преодолению юридической ограниченности схемы Павлова-Сильванского[268].