Михаил Брагинский - Договорное право. Книга первая. Общие положения

• Название: Договорное право. Книга первая. Общие положения
• Автор: Михаил Брагинский
• Издательство: Статут
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2005
• ISBN: 5-8354-0016-0

Данная книга представляет собой работу, объединяющую как научный анализ основных категорий и институтов договорного права, так и комментарий соответствующих законоположений, регулирующих порядок заключения, изменения и расторжения договоров, признание ихнедействительными, уступки прав и перевода долга по договору; залог и иные способы обеспечения исполнения договорных обязательств; ответственность (убытки, неустойка, проценты годовые) за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора. В книге содержится также множество разъяснений судебной практики в области договорного права. Авторы книги – известные правоведы, члены рабочей группы по подготовке проекта Гражданского кодекса Российской Федерации.

---

Имеются в виду содержащиеся в Федеральном законе положения о т.н. «крупных сделках» и порядке их заключения. Спору нет, выделение из числа всех договоров крупных сделок, возможные сбои в исполнении которых могут привести к банкротству акционерного общества, и определение специального порядка принятия решений о совершении таких сделок (соответственно общим собранием акционеров либо советом директоров) – вещь абсолютно необходимая. Однако с точки зрения юридической техники сделано это в тексте Федерального закона «Об акционерных обществах» небрежно. К крупным сделкам, связанным с приобретением или отчуждением акционерным обществом имущества, отнесены в том числе сделка или несколько взаимосвязанных сделок, связанных с приобретением или отчуждением либо возможностью отчуждения обществом прямо или косвенно имущества, стоимость которого составляет более 25 процентов балансовой стоимости активов общества на дату принятия решения о заключении таких сделок, за исключением сделок, совершаемых в процессе осуществления обычной хозяйственной деятельности.

Вместе с тем при этих условиях можно теоретически обосновать отнесение к разряду крупных сделок практически любой сделки, совершенной акционерным обществом. Допустим, что акционерное общество в лице его руководителя выступило поручителем за третье лицо (должника) по кредитному договору, заключенному на незначительную сумму, не сравнимую с четвертью балансовой стоимости активов акционерного общества поручителя. Однако длительная отсрочка в возврате заемщиком кредита может привести к многократному возрастанию общей суммы его задолженности перед кредитором, который к тому же располагает правом предъявить требования о взыскании предусмотренной договором неустойки и возмещении причиненных убытков, включая упущенную выгоду. Как известно, в соответствии со ст. 363 ГК поручитель отвечает перед кредитором в том же объеме, как и должник, включая уплату процентов, возмещение судебных издержек по взысканию долга и других убытков кредитора, вызванных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства должником, если иное не предусмотрено договором поручительства.

Допустим, что в договоре поручительства отсутствуют какие-либо ограничения ответственности поручителя. В итоге кредитор предъявит к поручителю – акционерному обществу исковые требования о взыскании суммы, превышающей 25 процентов балансовой стоимости его активов. Защищаясь от такого иска, поручитель обязательно вспомнит ст. 78 Федерального закона «Об акционерных обществах» и будет просить суд признать договор поручительства недействительной сделкой, поскольку эта сделка связана с возможностью отчуждения (косвенно) имущества путем обращения на него взыскания, стоимость которого превышает предел, за которым для совершения соответствующей сделки необходимо решение совета директоров. Что и требовалось доказать!

Таким образом, анализируемые положения Федерального закона «Об акционерных обществах» создают реальную угрозу для стабильности договорных отношений и, стало быть, для нормального имущественного оборота. Данные законоположения, безусловно, нуждаются в уточнении. А пока остается надеяться, что судебная практика пойдет по пути их ограничительного толкования.

Не может вызвать тревогу складывающаяся практика применения ст. 174 ГК. Нормы данной статьи представляют собой новеллы гражданского законодательства, направленные на обеспечение стабильности договорных отношений. Положения указанной статьи строятся на презумпции добросовестности контрагента, вступающего в договорные отношения с юридическим лицом через его соответствующий орган и ориентирующегося при этом на компетенцию этого органа (должностного лица), определенную в законе или в доверенности. То обстоятельство, что соответствующий орган (должностное лицо), заключая договор, выходит за пределы полномочий, ограниченных в уставе юридического лица или в его ином учредительном документе, само по себе не может опорочить совершенную сделку. Для этого требуется представить доказательства, подтверждающие, что контрагент по договору заведомо знал или должен был знать об этих ограничениях. При этом бремя доказывания возлагается на обращающееся с иском юридическое лицо, в интересах которого установлены указанные ограничения.

Вместе с тем можно привести примеры разрешения подобных споров Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации, когда в качестве основания для признания договора недействительным в соответствии со ст. 174 ГК признавалось наличие в уставе соответствующего юридического лица записи о том, что его руководитель, подписывая договор, действует на основании устава. Так, в одном из постановлений Высшего Арбитражного Суда, принятых в порядке надзора, указывается, что «из этой записи следует, что другая сторона в сделке должна была ознакомиться с текстом устава общества, чтобы выяснить, имеются ли у председателя правления закрытого акционерного общества полномочия на заключение договора залога недвижимого имущества». Поскольку председатель правления не был наделен полномочиями совершать такие сделки, на основании ст. 174 Гражданского кодекса Российской Федерации данный договор является недействительной сделкой»[1026].

Нельзя не заметить, что при таком подходе анализ действительного волеизъявления сторон и их действий по заключению договора подменяется сугубо формальной констатацией обязанности сторон, вступающих в договорные отношения, тщательно изучить учредительные документы друг друга, ибо практически во всех договорах имеется «дежурная» фраза о том, что представитель стороны, заключая договор, действует от имени юридического лица на основании его устава или его доверенности.

Таким образом, смысл норм, содержащихся в ст. 174 ГК, меняется на прямо противоположный: уже добросовестная сторона должна доказывать, что она не имела возможности ознакомиться с учредительными документами контрагента (а как это можно доказать?!). Вместо реализации задачи обеспечения стабильности договорных отношений путем всемерного усложнения процесса оспаривания совершенной сделки мы получаем дополнительное средство защиты недобросовестных участников имущественного оборота, которые, не исполнив обязательства, могут добиться практически автоматического признания договора, исполненного контрагентом, недействительной сделкой.

Если же оценивать ситуацию, подобную той, которая составила фабулу дела, рассмотренного Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, не с сугубо формальных позиций, а с точки зрения реального волеизъявления сторон, то следует сделать вывод, что, указывая в тексте договора, что он действует на основании устава акционерного общества, его руководитель правления сообщал контрагенту ложные сведения, ибо он наверняка должен был знать об ограничениях собственных полномочий, содержащихся в уставе. Иными словами, руководитель акционерного общества не только не поставил контрагента в известность по поводу данных обстоятельств, но и сознательно исключил такую возможность, сославшись на то, что его действия по заключению договора основаны на уставе акционерного общества.

В данном случае будет уместна цитата из книги В.М. Хвостова «Система римского права», изданной в 1908 г.: «Ради прочности оборота поэтому необходимо иногда связывать лицо, изъявляющее волю, не его внутренней волею, а волею, как она представилась адресату… При оборотных сделках[1027] лицо, изъявившее волю, несогласную с его действительной волей… связано изъявленной волей в том виде, как ее содержание мог понять адресат, относясь к ней, со своей стороны, с должным вниманием. Это имеет место в особенности в том случае, когда неверное содержание воли, принятое адресатом за правильное, может быть вменено в вину автору изъявления воли»[1028].

Более того, В.М. Хвостов считал, что «лицо, сознательно умолчавшее в целях обмана о том, что оно не имеет в виду действительно заключить сделку, о которой идет речь, должно исполнить сделку, если адресат не мог догадаться о несерьезности сделанного ему изъявления воли»[1029].

В арбитражно-судебной практике возникли и более общие вопросы, связанные с оценкой действий руководителей и других органов и должностных лиц, выступающих от имени юридических лиц. Начнем с того, что далеко не во всех случаях указанные действия рассматриваются в качестве действий представителя юридического лица. Так, при рассмотрении одного из дел Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации констатировал, что заместитель руководителя юридического лица, не располагавший полномочиями, основанными на уставе либо доверенности, тем не менее действовал, подписывая договор займа, как орган юридического лица, наделенный соответствующими полномочиями[1030].