Ольга Мартинес - Тихие обыватели. Опасные обыватели. Реальные истории

• Название: Тихие обыватели. Опасные обыватели. Реальные истории
• Автор: Ольга Мартинес
• Жанр: Прочий юмор

У каждого из нас есть тайны. А какой из твоих секретов самый грязный? Эта книга – продолжение первой книги автора «Домохозяйки. Невесты. Шлюхи». Теперь уже в роли состоявшейся домохозяйки Ольга поселяется в тихой испанской деревне, но жизнь добропорядочных местных обывателей лучше не рассматривать под микроскопом. Реальные истории из жизни героини и ее трех испанских подруг заставят читателя заразительно смеяться и еще раз убедят, что за красивыми фасадами прячутся самые неприглядные истории.

---

Тихие обыватели. Опасные обыватели Реальные истории Ольга Мартинес

Тихие обыватели. Опасные обыватели.

У каждого из нас есть тайны. Какой из твоих секретов самый грязный?

Иллюстратор Анна Динкел

© Ольга Мартинес, 2017

© Анна Динкел, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-2183-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Останки в пластиковом пакете

Труп был полностью разложившимся и поэтому смердел на три квартала. Колыхающийся черный мешок на носилках перли санитары скорой, кляня жару, кризис и увеличение рабочего дня. Если б не это чертово увеличение, сейчас была бы не их смена.

Потихоньку собиралась толпа из бабок и праздношатающихся подростков. Чуть позади образовалась пробка. Но выезд на улицу был перекрыт полицейской машиной.

Седой коренастый полицейский стоял, лениво облокотившись на свою машину, и не мигая смотрел на труп. Был он уменьшенной, но хорошей копией голливудского актера Томми Ли Джонса. Такой же роскошный и самоуверенный ублюдок. Смотреть на полицейского было даже интереснее, чем на саму процессию, потому что мертвец уже не мог рассказать ничего, а на лице копа прокручивалась целая кинолента. В том фильме было на целый «Оскар»: выдержанная ярость, месть, ревность, оргазмическое торжество и скрытое удовлетворение. Безусловно, это было самое приятное событие, произошедшее с ним за шестьдесят лет.

Санитары засунули носилки в машину, еще раз прокляли жару и вонь и понеслись по улице с сиреной, мечтая как можно скорее доставить мертвеца в морг. Толпа растекалась по своим делам, и только полицейский неизменно оставался на своем месте.

Нетерпеливые водители начали сигналить. И он, словно очнувшись ото сна, сел в машину и сдал назад, открывая выезд, а сам еще некоторое время посидел в машине, слушая, как пищит рация.

Это мой новый дом, может, мне следует привыкать к разложившимся трупам? Слава богу, деревня небольшая, и по статистике их не должно быть много.

К тридцати годам меня уже изрядно помотало по индийским трущобам и азиатским притонам. Я пережила Москву девяностых, хотя многие знакомые так и не увидели миллениум. В начале двухтысячных я видела, как вышибали чеченскую мафию из нашего района. Позже были парковые облавы на выходцев из Средней Азии.

Многовато для человека, родившегося в советской стране и с детства опасавшегося глистной инфекции, тихих дрочливых педофилов и ядерной бомбы, которую мечтают сбросить на нас американцы.

Я мечтала о тишине в сердце благоустроенной и безопасной старушки Европы. После рождения сына мой адреналин, заставлявший меня колесить по миру, стал перерождаться в окситоцин, требующий оседлости. Я уехала из Москвы и вышла замуж за коренного мадридского обитателя. Мой муж, Мигель Францискович, к тому времени и сам мечтал уехать из города. Но очень боялся, что я не приживусь в деревне.

У его семьи имелся домик в тридцати километрах от столицы, вполне пригодный для жизни. Мигель продолжал ездить на работу в Мадрид, а я, с негодованием отвергнув все предложения поработать и поучиться, решила поиграть в прилежную домохозяйку и даже развести розы в патио. «Ты же знаешь, дорогой, как много работы в доме!» В глубине души зная, что буду проводить все дни в гамаке с бутылкой пива.

Деревня сразу привела меня в восторг. Архитектурным разнообразием домов, шале и роскошных вилл. Прекрасными ухоженными садами и работающими круглый год фонтанами. Чистым воздухом и бесконечными полями, начинающимися сразу за нашим домом, где пасутся волоокие лошади и шарахаются из-под ног куропатки. Ну и конечно, видом из окна на собственные розы, а не на московские подштанники соседа. Можно ходить голой по дому, не зашторивая окна, можно на своем газоне загорать топлес, можно в свое удовольствие повыть под Таню Буланову, можно умереть и разложиться, чтобы тебя забрали в пластиковом мешке. Это и есть прекрасное сочетание внутренней и внешней свободы.

Это то, что я искала годами в блестящих столицах и стремных дырах, но никогда не находила. На радостях я даже купила себе швейную машинку и набор для вышивания крестиком, что лежат нераспечатанными по сей день.

Только вот отметить очередную жизненную удачу было не с кем. Наигравшись в благоустройство, я отметила, что у меня нет подруг. Местное общество меня отторгает, как алкоголик новую пересаженную печень. Это не наносило удара по моему самолюбию, но я скучала. Мне хотелось с утра сидеть в кафе с чашкой капучино и болтать ни о чем. Я желала таскаться по магазинам и ржать в примерочных, но было не с кем.

Глава 2. Шапочки и мафия

Я свято чту традиции места. В Индии мне не придет в голову расхаживать в бикини по улице. В мусульманских странах я не пойду в короткой юбке светить целлюлитом. Но у себя дома я буду ходить в чем захочу. Испания это и есть мой дом.

Поэтому из дома я вышла в открытом платье и вместо панамки, которой у меня не было, замотала голову косынкой на манер тюрбана. Покрутившись перед зеркалом (все же я в этом головном уборе очень хороша), я вышла из дома и отправилась на главную улицу за покупками. Но не прошла и трех шагов, как за своей спиной услышала свист. Из тачки-развалюхи на меня пялились трое марокканцев. Один, что постарше, был за рулем, двое молодых по самые яйца высунулись из окон.

– Что надо? – спросила я.

Мне ответили на незнакомом языке и, как мне показалось, матом.

Я очень не люблю, когда нарушают мой фэншуй, дзен и дао. Могу послать нах хаузе группами и поодиночке. Как ученик, посвященный в Путь и «Книгу пяти колец», я соблюдаю вековой кодекс самурая: «Делай как должно, и будь что будет!». Только с важным дополнением: «Лучше ничего не делай. Ибо один хрен».

Я развернулась и пошла дальше. Машина ехала рядом, и все трое орали на меня. Я привычно показала средний палец.

Взревел мотор, и машина оказалась на тротуаре с твердым намерением меня переехать. Я огляделась по сторонам, улица была пуста. Можно, конечно, было выдернуть из садовой экспозиции камень и разбить им стекло, но от трех потомков диких обезьян сразу мне не убежать.

Я прибавила ход, и машина уже почти наезжала мне на пятки. Но спасаться бегством мне казалось унизительным. Бандерлогов тоже было много, а Маугли один. В пяти метрах замаячила приоткрытая дверь овощной лавки, я быстро нырнула туда и прижалась к стене. Машина съехала с тротуара и промчалась мимо.

На кассе вальяжно развалился марокканец лет сорока и с любопытством разглядывал меня своими черными глазами. Они даже увлажнились от удовольствия.

– Ух-же-твою-мать-день-не-задался! – процедила я сквозь зубы. И меня затрясло еще сильнее.

– Красиво шла! Как королева! Что желаешь?

– Желаю выпить, но у тебя нет.

Он встал, неторопливо, покачиваясь, пошел в сторону подсобки. Через минуту он появился с чайником горячего мятного чая.

– Садись, – потребовал он, аккуратно вручив мне прозрачный стакан, наполовину заполненный коричневым сахаром, – рассказывай. Ты же не мусульманка, так?

Я кивнула.

– Тогда зачем платок надела? Если не мусульманка, платок нехорошо. Шапку можно, а платок нельзя.

– Я сегодня по случаю еще и трусы надела, тоже нехорошо?

Он согнулся пополам и заливисто заржал.

– Откуда ты, моя королева?

– Из Москвы, где женщины могут носить все, что им вздумается, и им за это ничего не будет.

– Платье красивое. Платье можно. Платок нехорошо. Мохаммед, но ты зови меня просто Моха, – он протянул мне руку, и я ее пожала.

Он взял телефон, что-то прокряхтел по-арабски и коротко рассмеялся.

– Мои братья приняли тебя за свою из-за платка и оскорбились. Мусульманские женщины не смеют показываться на улице в таких платьях.

– Сочувствую мусульманским женщинам. И спасибо за чай. Вы кладете в него столько сахара, что можно впасть в кому. А между прочим, сахар в таких дозах опасней кокаина. Быстро вызывает привыкание.

Он опять рассмеялся. Первоначальный сексуальный интерес в его глазах окончательно сменился на интерес коллекционера, наткнувшегося на любопытную диковину.

– Иди смело, больше тебя никто не тронет. Но платок сними, вот надень бейсболку.

Он взял свою с прилавка и протянул мне.

– Ты почаще заходи, я выберу для тебя самых лучших фруктов.

– Зайду, зайду! Пойду куплю себе повойник. Или лучше сразу балаклаву. В балаклаве можно?

Он ни черта не понял, но все равно рассмеялся, провожая меня до двери, напоследок всучив пакет с абрикосами.

Мой благословенный зеленщик Моха и его жена, улыбчивая хохотушка Фатима, стали моими первыми друзьями. Я ни разу не ушла из их лавки без подарка: в сезон – пучка свежей спаржи, приторного инжира, хрусткого, только выпеченного хлеба. А главное, они всегда мне были рады и подробно расспрашивали о муже и детях. Что бесценно, когда единственные, кто снисходит до общения с тобой, – это дворники и почтальоны.