Игорь Вереснев - Аборигены галактики

• Название: Аборигены галактики
• Автор: Игорь Вереснев
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906716-86-6

Человечество – самая могущественная цивилизация Галактики. Она не только освоила отдаленные планеты, но и охотно помогает отсталым «братьям по разуму». Особенно привечают на Земле аборигенов с планеты Медея, на 99 процентов идентичных людям. Медианцы умеют понравиться, понравиться до такой степени, что Совет Земной Федерации принял специальный закон, разрешающий инопланетным дикарям охотиться в наших лесах и саваннах. Вот только никому не пришло в голову уточнить, что люди тоже могут стать дичью. Глава Карантинного Комитета, оперативный позывной Лорд, контролирующего пребывание инопланетян на Земле, вынужден пойти на чрезвычайные меры, чтобы остановить самое страшное вторжение в истории человечества…

---

– К сведению встречающих! – мягко перекрыл гул толпы приятный женский голос. – Произвел посадку грузопассажирский лайнер «Альбатрос», совершивший перелет по маршруту: Новая Ниневия, Альдебаран-V, Медея, Марсополис, Кольцово-4. Просьба пройти к причальному доку номер тринадцать.

– Ну что, ребята, – сказала Лариса. – Идемте встречать наших подопечных.

Они неспешно двинулись в кильватере возбужденной толпы, предвкушающей родственные и дружеские объятия и поцелуи. Как всегда, когда Силантьев видел среди людей братьев по разуму, которые, может быть, и отличались от коренных землян обликом, но вряд ли – обуревавшими их в эту минуту эмоциями, он испытывал радостное чувство сопричастности к этой многоязыкой, поликультурной и даже гетерогенной общности мыслящих существ, рожденных под разными солнцами, но нашедших свой дом под одним Солнцем. Силантьев понимал, что необходимо сохранять серьезную мину облеченного властью чиновника, но счастливая улыбка против воли поднимала уголки его губ. Он переглянулся с Ларисой и увидел в ее взгляде понимание. Он даже посмотрел на Октавиана-Клавдия. Невозмутимый, точно субэлектронный автомат, антаресец шагал, заложив длинные, чуть сплющенные, покрытые бурым пушком пальцы за наборный серебряный пояс, с которого могла бы свисать кобура какого-нибудь варварского огнестрельного механизма, буде такие в ходу на Земле. Разумеется, этот затянутый в алый латекс гигант если и заметил восторженную улыбку вице-секретаря, то виду не подал. Кроме бесстрастного осознания долга, на двух его бледных лицах нельзя было разглядеть ничего.

Причальный док номер тринадцать, как все прочие в Кольцово-4, представлял собою остекленную галерею, полукольцом охватывающую обширное пространство, в котором сейчас безраздельно царила пурга. Зимой на Урале смеркается рано, и при небольшом напряжении воображения легко можно было представить, что за стеклом чернота Космоса, вакуум и кометная пыль, взметенная солнечным ветром, тем более что вплывающий в док гигантский корабль и в самом деле только что вернулся из пронизанной метеорными трассами пустоты. Правда, похож он был скорее на ископаемого трилобита, скрывающегося в уютном гроте от безжалостных хищников открытого океана. Сравнение нибелунгера с трилобитом вовсе не было находкой склонного к неуправляемым взрывам воображения Силантьева. У экипажей гиперсветовиков давно была в ходу терминология, почерпнутая из палеонтологических справочников. Переднюю часть корпуса, где располагались рубка и обитаемые отсеки, космопилоты называли цефалоном, среднюю грузовую – тораксом, двигательную кормовую – пигидием. Центральную гравиось именовали рахисом. А боковые гравикомпенсаторы – плеврами. Приходилось Силантьеву также слышать словечки вроде «глабели», «подвижной щеки» и «неподвижной щеки», но соотнести эти термины с какими-то элементами корабельной инфраструктуры ему не позволяло гуманитарное образование.

Полукруглый «головной щит» нибелунгера завис всего в нескольких метрах от вице-секретарского лица. Позади «Альбатроса» медленно сошлись ворота, отсекая причальный док от метели. Со своего места Силантьев хорошо видел, как по сегментированным пластинам левой «плевры» пробегает едва заметная дрожь. Гиперсветовик все еще поддерживался собственным искусственным гравитационным полем. Но вот едва заметно изменилась привычная земная сила тяжести – гравикомпенсаторы «Альбатроса» замерли. Земля окончательно заключила его в свои объятия. Выдвинулись телескопические трубы переходников, чувственно присосались к округлым блямбам шлюзовых люков. Заскользили снизу вверх рубчатые ступени эскалаторов, по которым в галерею должны будут подняться пассажиры, прибывшие этим рейсом. Встречающие обратили жадные взоры к самодвижущимся лестницам, что вот-вот должны были вознести их долгожданных, любимых, родных. К сожалению вице-секретаря, к представителям официальных ведомств вся эта радостная суета не имела ни малейшего отношения. О чем напомнил своим появлением Костя Ситников, сотрудник отделения треклятого Кей-Кей в Кольцово-4, впрочем, улыбчивый и доброжелательный малый.

Костя поздоровался со всеми за руку и повел к единственному эскалатору в галерее, который двигался сверху вниз.

– Сегодня у нас два ниневийца, – принялся докладывать он, – четыре альдебаранца и семнадцать индейцев.

Фамильярное «индейцы» покоробило Силантьева, но он промолчал. В конце концов, индейцами обитателей Медеи называли со времен его молодости. Что вполне оправдано, с одной стороны, тем, что Медея является второй планетой системы Эпсилон Индейца, а с другой – тем, что медеанцы ведут первобытно-общинный образ жизни, во многом сохраняя ему верность даже здесь, на Земле. Да и неэтично было одергивать чужого сотрудника.

– Каков ИД мигрантов? – осведомился Октавиан.

Клавдий в этот момент почему-то воззрился на вице-секретаря, словно отслеживал его реакцию. А может – и отслеживал.

– У гуманоидов с Новой Ниневии примерно по четырнадцать, плюс-минус половина, – начал отвечать Костя. – Альдебаранцы верны себе, у них разброс от шестнадцати до тринадцати с половиной. У мигрантов с Медеи, как обычно – единица.

– Вас понял, – лаконично сообщил Октавиан.

Клавдий перестал буравить Силантьева черными жерлами зрачков и отвернулся.

«Интересно, а каков, с точки зрения Карантинного Комитета, индекс доверия у меня? – угрюмо подумал вице-секретарь и тут же на себя разозлился: – Тьфу, что за чушь лезет в голову сегодня…»

Они сошли с эскалатора и углубились в коридоры с односторонне прозрачными дверями, ведущими в просторные боксы. Там, среди ослепительно-белого оборудования, в окружении субэл-медиков жались на кушетках мигранты из других миров. Силантьев почти безразлично прошел мимо боксов, где проходили обследование и вакцинацию смуглые, коренастые, рыжеволосые ниневийцы и неимоверно худые, напоминающие скорее насекомых из отряда палочников, пришельцы с Альдебарана, и остановился у первого же бокса с индейцем. Если бы не присутствие коллег, вице-секретарь, наверное, ахнул бы и кинулся к двери бокса, за которой невозмутимой скалой возвышался медеанец, коего бывший стажер Третьей комплексной экспедиции в систему Эпсилон Индейца уже не чаял увидеть. Как-то так вышло, что первый представитель цивилизации Медеи, которого Ромка, Сандро и Маринка именовали меж собой не иначе как Спасителем, бесследно растворился в сырых и туманных ущельях Холодных Пещер, едва земляне кинулись к драккару, чтобы оповестить товарищей по экспедиции о своем открытии. Друзья даже пережили минуту отчаяния, опасаясь, что Контакт сорвался, но после первого знакомства с индейцами очень скоро состоялось и второе и третье. Хозяева Медеи вышли из тени. Вовлеченные в суматоху Контакта стажеры не забывали о Спасителе, желая непременно разыскать его, но потом между неразлучными друзьями произошла размолвка. Не сговариваясь, Арамис и Лорд потребовали от Маринки определиться с выбором. И Маринка выбрала. С той минуты у них не осталось воспоминаний, планов и надежд на троих. Поблекло и стало неважным даже ярчайшее приключение в их жизни. И вот это самое приключение во плоти стояло в двух шагах от вице-секретаря Контакт-Центра, словно и не замечая суеты субэлектронных медиков, облепивших медеанца, словно пчелы краюху с медом.

– Если не возражаете, коллеги, – произнес Силантьев, стараясь скрыть волнение, – по завершении необходимых процедур я бы хотел встретиться с нашим гостем лично.

Возражений не последовало, а Костя даже предложил для тет-а-тет с инопланетянином собственный кабинет.

Оставшись в одиночестве, вице-секретарь принялся ходить из угла в угол. Эмпатическая мебель следила за каждым его движением. Кресла у стола то распускались радостно, то разочарованно увядали, когда он проходил мимо. Столешница рабочего стола тщетно пыталась угадать, какую форму следует принять. Эта механическая угодливость непомерно раздражала Силантьева. Он предпочел бы пару грубо сколоченных табуретов и дощатый стол. На раздражение накладывалось волнение, которое вице-секретарь напрасно пытался унять. Спаситель вернулся в его жизнь, будто одним шагом преодолел не только одиннадцать световых лет пространства, но сорок лет жизни.

Ничуть не постарев.

«Узнает ли он меня? – лихорадочно размышлял Силантьев. – Что я ему скажу?.. Добро пожаловать на Землю… Как долетели?.. Спасибо, что выручили Маринку… Бред. Он, может, и не помнит ни о какой Маринке… Что для него спасение земной девчонки – эпизод хорошей охоты, не более… Точнее – ее побочный результат…»

Сквозь проницаемую пленку двери протиснулся сначала Ситников, а затем показался индеец.

Он пристально посмотрел на вице-секретаря, но в кошачьих глазах его не было узнавания.

– Добро пожаловать на Землю, друг! – все-таки произнес заранее заготовленную фразу Силантьев. – Надеюсь, полет был легок.