Рэй Брэдбери - Сборник сборников

• Название: Сборник сборников
• Автор: Рэй Брэдбери
• Жанр: Научная Фантастика

---

Он кивнул маме:

– Благодарю вас, миссис Кристофер.

– Сэр, – сказал я. – Один вопрос. У меня есть друг. Ральф Прайори. Он живет в интернате…

Трент кивнул:

– Я, естественно, не могу вам сказать его данные, но он у нас на учете. Это ваш лучший друг? И вы, конечно, хотите, чтобы он был с вами. Я проверю его дело. Воспитывается в интернате, говорите? Это не очень хорошо. Но… мы посмотрим.

– Если можно, прошу вас. Спасибо.

– Явитесь ко мне на Космодром в субботу, в пять часов, мистер Кристофер. До тех пор – никому ни слова.

Он козырнул. И ушел. И взмыл в небо на своем вертолете, и в ту же секунду мама очутилась возле меня.

– О, Крис, Крис… – твердила она, и мы прильнули друг к другу, и шептали что-то, и говорили что-то, и мама говорила, как это важно для нас, особенно для меня, как замечательно, и какая это честь, вроде как в старину, когда человек постился, и давал обет молчания, и ни с кем не разговаривал, только молился и старался стать достойным, и уходил в какой-нибудь монастырь, где-нибудь в глуши, а потом возвращался к людям, и служил образцом, и учил людей добру. Так и теперь, говорила она, заключала она, утверждала она, это тоже своего рода высокий орден, и я стану как бы его частицей, больше не буду принадлежать ей, а буду принадлежать Вселенной, стану всем тем, чем отец мечтал стать, да не смог, не дожил…

– Конечно, конечно, – пробормотал я. – Я постараюсь, честное слово, постараюсь… – Я запнулся. – Джен, а как же… как мы скажем Ральфу? Как нам быть с ним?

– Ты уезжаешь, и все, Крис. Так ему и скажи. Коротко и ясно. Больше ничего ему не говори. Он поймет.

– Но, Джен, ты…

Она ласково улыбнулась:

– Да, Крис, мне будет одиноко. Но ведь у меня остается моя работа и остается Ральф.

– Ты хочешь сказать…

– Я заберу его из интерната. Он будет жить здесь, когда ты уедешь. Ведь именно это ты желал от меня услышать, Крис, верно?

Я кивнул, внутри у меня все будто онемело.

– Да, я как раз это хотел услышать.

– Он будет хорошим сыном, Крис. Почти таким же хорошим, как ты.

– Отличным!

Мы сказали Ральфу Прайори. Сказали, что я, очевидно, уеду учиться в Европу на год, и мама хочет, чтобы он поселился у нас, был ей сыном, пока я не вернусь домой. Мы выпалили все это так, будто слова обжигали нам язык. Когда же мы кончили, Ральф сперва пожал мне руку, потом поцеловал маму в щеку и сказал:

– Я буду рад. Я буду очень рад.

Странно, Ральф даже не стал допытываться, почему я все-таки уезжаю, куда именно и когда думаю вернуться. Сказал только:

– А здорово мы вместе играли, верно? – и примолк, словно боялся продолжать разговор.

Это было в пятницу вечером, Прайори, Джен и я ходили на концерт в Зеленый театр в центре нашего общественного комплекса, потом, смеясь, возвратились домой и стали готовиться ко сну.

У меня ничего не было уложено. Прайори вскользь отметил это, но спрашивать почему не стал. А дело в том, что на ближайшие восемь лет другие брали на себя заботу о моей личной экипировке. Укладываться незачем.

Позвонил учитель семантики, коротко и ласково пожелал мне, улыбаясь, всего доброго.

Наконец мы легли, но я целый час не мог уснуть, все думал о том, что это моя последняя ночь вместе с Джен и Ральфом. Последняя ночь.

И я всего лишь пятнадцатилетний мальчишка…

Я уже начал засыпать, когда Прайори в темноте мягко повернулся на своей кушетке лицом в мою сторону и торжественно прошептал:

– Крис?

Пауза.

– Крис, ты еще не спишь? – Глухо, будто далекое эхо.

– Не сплю, – ответил я.

– Думаешь?

Пауза.

– Да.

– Ты… ты теперь перестал ждать, да, Крис?

Я понимал, что он подразумевает. И не мог ответить.

– Крис, ты еще не спишь?

– Я жутко устал, Ральф, – сказал я.

Он отвернулся, лег на спину и сказал:

– Я так и думал. Ты уже не ждешь. Ах, черт, как это здорово, Крис. Здорово.

Он протянул руку и легонько стукнул меня по бицепсу.

Потом мы оба уснули.

Наступило субботнее утро. За окном в семичасовом тумане раскатились голоса ребят. Я услышал, как стукнула форточка старика Уикарда, и жужжание его парапистолета стало подкрадываться к мальчишкам.

– Сейчас же замолчите! – крикнул он, но совсем беззлобно. Это была обычная субботняя игра. Было слышно, как ребята смеются в ответ.

Проснулся Прайори и спросил:

– Сказать им, Крис, что ты сегодня не пойдешь с ними?

– Ни в коем случае. – Джен прошла от двери к открытому окну, и светлый ореол ее волос потеснил туман. – Здорово, ватага! Ральф и Крис сейчас выйдут. Задержать пуск!

– Джен! – воскликнул я.

Она подошла к нам с Ральфом.

– Проведете вашу субботу, как обычно, вместе с ребятами!

– Я думал побыть с тобой, Джен.

– Разве день отдыха для этого существует?

Она живо накормила нас завтраком, поцеловала в щеку и выставила за дверь, в объятия ватаги.

– Давай не пойдем сегодня к Космодрому, ребята.

– Ты что, Крис… Почему?

Их лица отразили целую гамму чувств. Впервые в истории я отказывался идти к Космодрому.

– Ты нарочно, Крис.

– Конечно, дурака валяет.

– Вот и нет, – сказал Прайори. – Он это серьезно. Мне тоже туда не хочется. Каждую субботу ходим. Надоело. Лучше на следующей неделе сходим.

– Да ну…

Они были недовольны, но без нас идти не захотели. Сказали, что без нас неинтересно.

– Ну и ладно… Пойдем на следующей неделе.

– Конечно. А сейчас что будем делать, Крис?

Я сказал им.

В этот день мы играли в «бей банку» и другие, давно оставленные нами игры, потом пошли в небольшой поход вдоль ржавых путей старой, заброшенной железной дороги, побродили по лесу, сфотографировали каких-то птиц, поплавали нагишом, и я все время думал об одном: сегодня последний день.

Все, что мы когда-либо прежде затевали по субботам, все это мы вспомнили. Всякие там штуки и проказы. И, кроме Ральфа, никто не подозревал о моем отъезде, и с каждой минутой все ближе подступали заветные «пять часов».

В четыре я сказал ребятам «до свидания».

– Уже уходишь, Крис? Ну а вечером что?

– Заходите в восемь, – сказал я. – Пойдем посмотрим новую картину с Салли Гибберт!

– Так точно.

– Ключ на старт!

И мы с Ральфом отправились домой.

Мамы дома не было, но на моей кровати лежал ролик аудиофильма, на котором она оставила частицу себя – свою улыбку, свой голос, свои слова. Я вставил ролик в проектор и навел на стену. Мягкие русые волосы, мамино белое лицо, ее негромкий голос:

– Не люблю я прощаться, Крис. Пойду в лабораторию, поработаю там. Счастливо тебе. Крепко-крепко обнимаю. Когда я тебя снова увижу… ты будешь уже мужчиной.

И все.

Прайори ждал за дверью, а я в четвертый раз прокрутил ролик.

– Не люблю я прощаться, Крис. Пойду… поработаю… счастливо. Крепко… обнимаю…

Я тоже еще накануне вечером записал ролик. Теперь я засунул его в проектор и оставил – два-три прощальных слова.

Прайори проводил меня до полдороги. Нельзя же, чтобы он ехал со мной до Космопорта. У станции монорельсовой я крепко пожал ему руку и сказал:

– Отлично мы сегодня день провели.

– Ага. Теперь, что же, до следующей субботы?

– Хотел бы я ответить «да».

– Все равно ответь «да». Следующая суббота – лес, ватага, ракеты, старина Уикард с его верным парапистолетом.

Мы дружно рассмеялись.

– Договорились. В следующую субботу, рано утром. А ты береги… береги нашу маму, ладно, Прайори, обещаешь?

– Что за глупый вопрос, балда ты, – сказал он.

– Точно, балда.

Он глотнул.

– Крис.

– Да?

– Я буду ждать. Так же, как ты ждал, а теперь тебе больше не нужно ждать. Буду ждать.

– Думаю, тебе не придется ждать долго, Ральф. Я надеюсь, что недолго.

Я легонько стукнул его разок по руке. Он ответил тем же.

Закрылась дверь монорельсовой. Кабина ринулась вперед, и Прайори остался позади.

Я вышел на остановке «Космопорт». До здания управления было каких-нибудь пятьсот метров. Я шел этот отрезок десять лет.

«Когда я тебя снова увижу, ты будешь уже мужчиной…»

«Никому ни слова…»

«Я буду ждать, Крис…»

Все это – пробкой в сердце, и никак не хочет уходить, и плавает перед глазами…

Я подумал о своей мечте. Лунная ракета. Теперь она уже не будет частицей моей души, моей мечты. Теперь я стану ее частицей.

Я все шел, и шел, и шел, чувствуя себя совсем ничтожным.

В ту самую минуту, когда я подошел к управлению, стартовала вечерняя Лондонская ракета. Она всколыхнула землю, и всколыхнула и наполнила сладким трепетом мое сердце.

И я сразу начал страшно быстро расти.

Я провожал глазами ракету до тех пор, пока рядом со мной не щелкнули чьи-то приветствующие каблуки.

Я окаменел.

– К. М. Кристофер?

– Так точно, сэр. Явился по вызову, сэр.

– Сюда, Кристофер, В эти ворота.

В эти ворота и внутрь ограды…

Ограды, к которой неделю назад мы приникали лицом, и чувствовали, как ветер становится жарким, и еще сильней прижимались к ней, забывая, кто мы, откуда мы, мечтая только о том, кем мы могли бы быть и куда попасть…