Рэй Брэдбери - Разрозненные рассказы

• Название: Разрозненные рассказы
• Автор: Рэй Брэдбери
• Жанр: Научная Фантастика

Насчитывается 63 рассказа Брэдбери, которые не входили в авторские сборники. В данном издании собраны все из них, переведенные к настоящему времени на русский язык.

---

– В это время я еще занят в конторе.

– Итак, до завтра, – сказал мальчик.

– Ты бы лучше шел домой, Томми.

– Меня зовут Том Маршалл, – ответил мальчик, продолжая сидеть в пыли.

Фонарь над детской площадкой погас.

Мистер Андерхилл и его сестра за завтраком молчали. Обычно он звонил из конторы и болтал с сестрой о разных делах, но сегодня он не сделал этого. Однако в половине второго, после ленча, к которому он почти не притронулся, мистер Андерхилл все же позвонил домой. Услышав голос Кэрол, он тут же положил трубку. Но через пять минут снова набрал номер.

– Это ты звонил, Чарли?

– Да, я, – ответил он.

– Мне показалось, что это ты, а потом ты почему-то положил трубку. Ты что-то хотел сказать, дорогой?

Кэрол снова вела себя благоразумно.

– Нет, я просто так.

– Эти два дня были просто ужасны, Чарли! Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. Джим должен ходить на площадку и должен получить свою порцию пинков и побоев.

– Да, да, свою порцию.

Он снова увидел кровь, хищные лисьи морды и растерзанного зайчонка.

– Он должен уметь постоять за себя, – продолжала Кэрол, – и, если нужно, дать сдачи.

– Да, дать сдачи, – машинально повторял мистер Андерхилл.

– Я так и знала, что ты одумаешься.

– Да, одумаюсь, – повторял он. – Да, да, ты права. Иного выхода нет. Он должен быть принесен в жертву.

– Чарли, какие странные слова ты говоришь!

Мистер Андерхилл откашлялся.

– Итак, решено.

– Да.

«Интересно, как все это произойдет», – подумал он.

– Ну а в остальном дома все в порядке? – спросил он.

Он думал о квадратах и треугольниках, которые чертил в пыли мальчик, чье лицо было смутно знакомо.

– Да, – ответила сестра.

– Я только что подумал, Кэрол, – вдруг сказал он.

– О чем, милый?

– Я приеду сегодня в три, – он произносил слова медленно, словно человек, который с трудом перевел дыхание после сокрушительного удара под ложечку. – Мы пройдемся немного, ты, я и Джим. – Он закрыл глаза.

– Отлично, милый!

– Пройдемся до детской площадки, – добавил он и положил трубку.

Была уже настоящая осень, с резким ветром и холодами. За ночь деревья расцветились осенними красками и начали терять листву. Сухие листья кружились над головой мистера Андерхилла, когда он поднялся на крыльцо дома, где укрылись от ветра поджидавшие его Кэрол и маленький Джим.

– Здравствуй. – Брат и сестра, поприветствовав друг друга, обменялись поцелуями.

– Вот и папа, Джим.

– Здравствуй, Джимми.

Они улыбались, хотя у мистера Андерхилла душа холодела от страха при мысли о том, что его ждет.

Было почти четыре часа. Он взглянул на серое небо, грозившее дождем, похожее на застывшую лаву или пепел; влажный ветер дул в лицо. Когда они пошли, мистер Андерхилл крепко прижал к себе локоть сестры.

– Ты такой внимательный сегодня, Чарли, – улыбнулась она.

– Да, да, – рассеянно ответил он, думая о своем.

Вот и ворота детской площадки.

– Здравствуй, Чарли!

Высоко на верхушке гигантской горки стоял маленький Маршалл и махал им рукой, однако лицо, его было серьезно.

– Подожди меня здесь, Кэрол, – сказал мистер Андерхилл. – Я скоро вернусь. Я только отведу туда Джимми.

– Хорошо, я подожду. Он сжал ручонку сына.

– Идем, Джим. Держись крепко за папу.

По бетонным ступеням они спустились на площадку и остановились. Вот они, эти гигантские квадраты, «классики», чудовищные «крестики и нолики», какие-то цифры, треугольники и овалы, которые дети рисовали в этой неправдоподобной пыли.

Налетел ветер, и мистер Андерхилл поежился от холода; он еще крепче сжал ладошку сына и, обернувшись, посмотрел на сестру. «Прощай», – сказал он, ибо более не сомневался ни в чем. Он был на детской площадке, он знал, что она существует и что сейчас произойдет то, что должно произойти. Ради Джима он готов теперь на все, на все в этом ужасном мире. А сестра лишь засмеялась в ответ: «Что ты, Чарли, глупый!»

А потом они с Джимом побежали по пыльной площадке, по дну каменного моря, которое гнало, толкало, бросало их вперед. Вот он услышал, как закричал Джим: «Папа! Папа!», а дети окружили их, и мальчик на спусковой горке что-то кричал, а гигантские «классики», «крестики и нолики» кружились перед глазами. Страх сковал тело мистера Андерхилла, но он уже знал, что нужно делать, что должно быть сделано и чего следует ожидать.

В дальнем конце площадки в воздухе мелькнул футбольный мяч, со свистом проносились бейсбольные мячи, хлопали биты, мелькали кулаки. Дверь конторы управляющего была широко открыта, стол пуст, на стуле – никого, а под потолком горела одинокая лампочка.

Андерхилл споткнулся, зажмурил глаза и, издав вопль, упал на землю. Тело сжалось от острой боли, странные слова слетали с губ, все кружилось перед глазами.

– Ну вот и ты, Джим, – произнес чей-то голос.

А мистер Андерхилл, зажмурив глаза, визжа и вопя, уже взбирался по высокой металлической лестнице; в горле першило от крика.

Открыв глаза, он увидел, что сидит на самой верхушке отливающей свинцовой синевой горки не менее десяти тысяч футов высотой, а сзади на него напирают другие дети. Они толкают и бьют его, требуют, чтобы он спускался вниз, спускался вниз!

Он посмотрел вниз и далеко в конце площадки увидел человека в черном пальто. Он шел к воротам, а там стояла женщина и махала ему рукой. Потом мужчина и женщина стояли рядом и смотрели на него. Они махали и кричали:

– Не скучай, Джим, не скучай!

Он закричал и, все поняв, в ужасе посмотрел на свои маленькие худые руки и на далекую землю внизу. Он уже чувствовал, как из носа сочится кровь, а мальчишка Маршалл вдруг очутился рядом.

– Привет! – выкрикнул он и изо всех сил ткнул его кулаком в лицо. – Всего каких-нибудь двенадцать лет, пустяки! – Рев площадки заглушил его голос.

«Двенадцать лет! – подумал мистер Андерхилл, чувствуя, как западня захлопнулась. – У детей свое чувство времени. Для них год все равно что десять. Значит, не двенадцать лет детства, а целое столетие, столетие этого кошмара!»

– Эй ты, спускайся вниз! Сзади его обдавали запахами горчичных припарок и скипидарной мази, земляных орехов и жевательной резинки, запахами чернил, бечевы для бумажного змея, борного мыла, тыквенных масок, оставшихся от праздника «всех святых», и масок из папье-маше, запахами подсыхающих ссадин и болячек: его били, щипали и толкали вниз. Кулаки поднимались и опускались, он видел злые лисьи морды, а внизу у ограды мужчина и женщина махали ему рукой. Он закричал, он закрыл лицо руками, он почувствовал, как сочится из носа кровь, а его подталкивают все ближе и ближе к краю пропасти, за которой была пустота, ничто.

Нагнувшись вперед, вопя от страха и боли, он ринулся вниз, а за ним остальные – десятки тысяч чудовищ! За секунду до того, как он шлепнулся на землю, врезался в самую гущу барахтающихся тел, в голове пронеслась и тут же исчезла мысль: «Да ведь это же ад, сущий ад!»

И разве кто-либо из мальчишек, оказавшихся в этой чудовищной свалке у подножия горки, стал бы оспаривать это?

Торквемада – испанский инквизитор, прославившийся своей изощренной жестокостью.

Знали, чего хотят

They Knew What They Wanted 1954 год Переводчик: А. Башилова

Отец втянул носом воздух:

– Чем это пахнет?

– Наши дочери пишут маслом, – ответила мать.

– Мэг и Мари? – Повесив шляпу, отец взял мать под руку и провел в гостиную. – Пишут картины?

– Да, в своем святилище наверху. Если ты трижды постучишь в дверь и очень вежливо попросишь, может, новоявленные Ван-Гоги тебя впустят.

– Обязательно попрошу. Я должен быть в курсе.

Поднявшись на второй этаж, в более изысканную часть дома, где пахло пудрой и загаром, духами и экстрактом для ванны, отец осторожно постучал в дверь, ведущую в комнату дочерей. Здесь запах был сильнее: резкая, отдающая осенью смесь скипидара и красок – так пахнет в обители воображения, может быть, гения. Отец улыбался своим мыслям, когда ему открыли дверь.

– Привет, папа, – сказала Мари.

– Входи, – сказала Мэг, – посмотри. – Она стояла у старого камина, служившего ей мольбертом, с кистью в руке, на носу мазок белой краски.

Отец подошел поближе.

– Хотите сказать, что соперничаете с Рембрандтом?

– О, ничего подобного!

– Ну что ж, если в двух девицах, семнадцати и восемнадцати лет, бурлит и прорывается творческое начало – это приятно. А может, живопись нужна вам по программе колледжа?

– Боже, конечно, нет. Мы просто пытаемся создать портрет идеального мужчины.

– Пытаетесь… Как вы сказали?

– Пытаемся показать, какие мальчики нам нравятся. У каждого из приятелей берем лучшее. Плюс творческое воображение. Понимаешь?

– Кажется, да.

– Десять учениц пишут портреты ребят, с которыми им хотелось бы встречаться. Это конкурс школьного клуба.

– Все это очень хорошо, – ответил отец, – но что вы будете делать, окончив портреты? Разыскивать Прекрасных принцев в жизни?