Ульяна Громова - Шёлковые тени Паутины

• Название: Шёлковые тени Паутины
• Автор: Ульяна Громова
• Издательство: ЛитагентSelfpub.ru (искл)b0d2ae6e-b0bc-11e6-9c73-0cc47a1952f2
• Жанр: Попаданцы

Что такое Вселенная? Скопление звезд в безжизненном Космосе. Так мы привыкли думать, но так ли это? А что, если Вселенную создал Некто? Кто он? Или что? И что делать обычной земной женщине, успевшей стать трижды бабушкой и имеющей полный шкаф скелетов, когда она получает ответ на этот вопрос, а вместе с ним и власть над самим Мирозданием? Как сохранить хрупкое Равновесие, но не стать Равнодушием? И откуда взялся этот Сережа?

---

Шёлковые тени паутины Книга 1. Часть 1.

ПРОЛОГ

Яйцо… Странно, что оно задержалось. Другие яйца миров раскрываются сразу, как находят место на Паутине Мироздания. Древняя Самка, плетущая Паутину, неосязаемую и невидимую, замерла, вглядываясь тремя рядами многомерных тёмных глаз в его глубину. В них, во всех двадцати семи, отражалась синяя блестящая дымка, струящаяся по его поверхности. Яйцо готово раскрыться, но почему задержался тот, кто выпустит этот необычный мир? Впервые за всё время Самка отложила яйцо, проникшее во все грани времени и пространства одновременно. Застыв, оно жаждало расцвести. Но раскрыть его может лишь человек. Самка окинула взглядом Колыбель, в которой на дециллионах подпространств и временных граней нашли своё место нониллионы Миров. Древнее существо, сконцентрировав в своей проекции тёмную энергию Мироздания, отправило её навстречу человеку… Навстречу Хранителю Мироздания.

Единственная в Мироздании сила, раскрывающая миры – путешествующие в мирах земляне. Их души подобны реакторам, обладающим мощью миллиардов солнц. Каждое яйцо раскрывается душевной силой, вырвавшейся из человека и увлекающей его за собой.  Отпечатав уникальную мыслеформу в Узле Мироздания, души землян устремляются сквозь него, сохраняя в памяти лишь обрывки воспоминаний. Человеки тысячелетия складывают их них сказки, мифы и легенды, соединяют в религии, называя себя путешественниками во времени и попаданцами. Некоторые раскрывают сразу несколько Миров, другие взрывают их нечаянно или от отчаяния, а астрономы (так они называют тех, кто пытается постичь тайны Паутины), называют это взрывами сверхновой. Взорвавшиеся Миры осколками разлетаются по Паутине. Иногда они соединяются в вихри, иногда стелются в пространстве звёздными лентами. Каждый Мир обустраивается человеческой душой согласно ее наполнению. Есть Миры злые и враждебные, есть мягкие детские и лирические, а есть полные опасности приключенческие. Есть необитаемые и густонаселенные. И есть просто пустые, как те, души, что раскрыли их, но которым нечего было дать Мирозданию. Такие плывут молчаливыми глыбами, не найдя своего места в Колыбели, порой сбиваясь в стаи, как трудные подростки…

Земля – мир, появившийся в результате мощного выброса энергии, лишившего Самку возможности раскрывать Миры, наделяя их душами. Земля, обретя физическую форму и утратив возможность свободно перемещаться по Паутине, стала частью Равновесия. Обладая душой Древнего существа, она взрастила человеков, наделив их способностью раскрывать яйца миров. Самка и Земля стали частью и продолжением друг друга.

Самка и человеки нуждаются друг в друге. Только человеки об этом не догадываются, да и не нужно это. Человекам нужно реализовывать мощный заряд своих душ, миры нуждаются в этих зарядах. Самка служит человеку, человек расширяет Мироздание…

…Самка ждала, наблюдая, как бьётся под тонкой струящейся скорлупой сердце нового мира. Такого мира ещё не было…  Где же ты, человек?… И чем ты станешь для Мироздания, обладая его безграничными возможностями?

… Астрономы на маленькой планете Земля одновременно обнаружили в одной из частей космоса плотное скопление неизвестной энергии около яркой синей звезды… Откуда им было знать, что это замерший паук, плетущий Паутину Мироздания, беспокоится о судьбе своего яйца, уже рождённого, но ещё не раскрытого мира….

Часть 1

– Ульяна, зайди ко мне. – Бросил босс, проходя мимо моего стола пятый раз за последние полчаса.

– Угу, – буркнула я, сгребая со стола свои офисные пожитки в сумку, единственную яркую вещь в этом унылом помещении, – бегу и тапочки теряю.

Выдвинув напоследок ящики обычного офисного стола, я выложила несколько худых канцелярских папок с приколотыми к ним инструкциями для Егора.

– Чего изволите, босс? – Вымученно съёрничала я, войдя в кабинет.

– Уля, сядь, пожалуйста, и послушай. – Егор взял меня за руку и потянул к себе на колени. – Я не могу заставить тебя передумать, но не могу и отпустить тебя. На тебе держится вся работа, чёрт возьми! – Отчаяние шефа кричало на меня во весь голос.

– Ну, а я причём? – Не поддаваясь Егору, я присела на краешек его стола.

– Уля, а может отпуск? Закроемся на пару месяцев, махнем на море? – С надеждой во взгляде Егор снова схватил мою руку.

– Егор, не начинай. Кажется, мы с тобой подробно обо всём поговорили. Мне надоело быть твоей бедой и выручкой. Я хочу быть своей радостью и счастьем. – Я выдернула ладонь из горячих рук босса и подошла к окну. Меня больше не волновали проблемы бывшего любовника. Меня больше не волновала работа. Я завязала. С работой. И с любовниками. И там и там сплошные разочарования. – Смотри на вещи реально – ещё пара месяцев и ты уйдешь в отпуск навсегда. Мне надоело, понимаешь? Надоело! Я возвращаюсь в Красноярск. Ты теперь сам как-нибудь, ладно?

Не ожидая ответа, я вышла из офиса. Свобода! Ах, это сладкое чувство свободы! Я с рождения не отличалась удачливостью. КамАЗы с пряниками не ездили по тем улицам, где ходила я, и манна небесная просыпалась всегда на того, кто шёл впереди или сразу сзади. Если же я начинала по этому поводу сетовать, то боженька, чтобы я отвязалась, выдавал мне свисток, но подсовывал глухую акулу. Даже дед Мороз передавал подарки для меня в подъезде. Моя неидентичность проявлялась всегда и во всём. Я никогда не могла смириться с чёткими рамками, в которые людей вгоняют сначала в школе, потом на работе и далее по списку. Я честно старалась выполнять свои должностные обязанности до тех пор, пока в самый неподходящий момент вдруг не вставала и не закрывала за собой дверь, не реагируя на вопли начальников и удивлённые взгляды коллег. Да плевала я на ваши горящие планы. Ваши планы в мои не вписываются. Так же, как ваши идиотские директивы, которые вы сами придумываете и сами самозабвенно нарушаете. Единственное, что мне дарила каждая новая работа – это почти осязаемое чувство освобождения. Свобода хрустела под ногами первым снегом, манила танцевать с листопадом, или, как сегодня, ароматом цветущих яблонь наполняла мои лёгкие и громогласным паровозным гудком звала навстречу новой жизни. Ну не могу я жить по чужим инструкциям! И не стану! Именно это «не могу, не хочу и не буду» заставило меня приобрести бездонный багаж свободных профессий. Каким-то чудом скопив денег в «мясные» годы работы, я отправлялась туда, где родилась, чтобы купить приглянувшийся прошлым летом дом на отшибе.

Не сообщив сестре о своём приезде, я уткнулась в запертые ворота. Ну и ладно. Я достала из укромного местечка запасной ключ и вкатила чемоданы во двор. Ошалевший от такой наглости барбос долго облаивал меня на всю улицу. А я, сверкая весенним солнцем в глазах и расплёскивая по улице брызги независимости, шлёпала в сторону вожделённого дома на край посёлка. Табличка с надписью «ПРОДАЕТСЯ» и номером телефона еще болталась, прибитая одним гвоздем к скрипучей калитке. Смело, без тени сомнения в своих намерениях, я направилась к дому и без всякого предварительного стука, по-хозяйски, дернула ручку двери.

– Есть кто-нибудь?

Решив, что в данном случае молчание не является знаком согласия, я вошла. Двухэтажный дом с маленькой мансардой внутри отделан деревом. Отлично! То, что доктор прописал! Облупившаяся чёрная краска дубовых полов контрастировала с такой же облезлой белой краской стен. Мой любимый французский Прованс так и просился в эти винтажные потёртости. Большая гостиная, с камином и старым креслом-качалкой, заняла треть первого этажа. Остальное распределилось между просторной кухней и тремя комнатками. Холл этажом выше был в два раза меньше гостиной, но комнаты оказались просторнее. Лестница здесь заворачивала и вела на мансарду. Два больших балкона на втором этаже и, поменьше, на мансарде очень порадовали. Светлый продуманно распланированный дом не обманул моих ожиданий. Я вышла осмотреться вокруг.

Дорожка от крыльца ведёт за забор на ровную площадку на пригорке. С неё на Медвежью гору и голубую ленту порожистой реки открывается сказочный вид. Шум низвергающегося каскадами водопада нарушает тишину сибирской тайги. Когда-то на месте площадки находился глубокий колодец. Но вырвавшаяся  из подземного заточения река опустошила его. Позже часть горы обрушилась, бревенчатые рёбра засыпанного землёй и породой колодца образовали отвесный спуск к поваленным через бурный поток бревнам.

Решительно сорвав табличку с объявлением, я набрала номер продавца. На этот раз на звонок ответили, и я договорилась о покупке дома. С этой минуты я стала его владелицей. Ласково погладив на прощание каменную стену забора, я поспешила к сестре.

– Тётя Ульяна, тётя Уля! Где ты была, мы тебя ждём, ждём, а папа на машине уже по магазинам поехал тебя искать, мама сказала, когда появишься, оторвёт тебе голову! – Племянницы, которых я встретила, едва выйдя на дорогу, схватили меня за руки и, наперебой галдя, повели к дому сестры. Шелест колёс по гравию согнал нас к обочине. Большой серебристый минивэн остановился около нас, и зять, открыв дверь, спросил: