Алексей Баканов - «Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг.

• Название: «Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг.
• Автор: Алексей Баканов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4438-0782-9

Профессиональными историками и публицистами сломано немало копий в дискуссиях относительно сотрудничества украинских националистов с немцами, борьбы УПА с Красной Армией и Вермахтом, участия солдат УПА в уничтожении мирного гражданского населения. «Проблема УПА» все еще остается вопросом, раскалывающим украинское общество. Для одних члены ОУН и УПА – это бандиты, «украинско-немецкие националисты», простые исполнители воли своих зарубежных хозяев. Для других – это несомненные герои, а украинский национализм – сила, сражавшаяся в неравной борьбе против двух тоталитаризмов, и никогда ничего общего не имевшая с фашизмом.

Так кем же были украинские националисты на самом деле? Предлагаемая вниманию читателя работа в некоторой степени отвечает на этот вопрос. Не претендуя на всеохватность и написание исчерпывающей истории ОУН и УПА, автор поставил пред собой более скромную цель: рассмотреть национальные аспекты идеологии ОУН, понять, какой смысл вкладывали украинские националисты в понятие «нация», как формировалось и развивалось отношение украинских националистов к национальным меньшинствам, как представления о роли и месте национальных меньшинств на Украине соотносились с практической политикой украинских националистов.

---

Убийство Е. Коновальца и вступление в должность главы ОУН А. Мельника, который на протяжении 1930-х гг. не принимал активного участия в деятельности организации, обострили имевшиеся трения.

Ситуация, сложившаяся вокруг Карпатской Украины в 1938–1939 гг., и позиция ПУН относительно политики украинских националистов и их участия в жизни Карпатской Украины[151] еще более углубили накопившиеся противоречия.

Еще до долгожданного юридического оформления автономии Подкарпатской Руси в октябре 1938 г. украинские националисты-«краевики» наводнили Закарпатье, однако вскоре ПУН запретил своим членам переходить польско-чехословацкую границу без разрешения Провода, а представитель ПУН в Закарпатье Я. Барановский требовал выезда украинских националистов из Закарпатья[152]. Это было сделано, очевидно, из-за желания ПУН не идти на конфликт с Берлином, который в данный момент не хотел идти на конфликт с Венгрией ради надежд западных украинцев на независимость Карпатской Украины. Позиция ПУН вызвала неприятие «краевиков», которые открыто не подчинялись решениям Провода[153].

В ситуации с Карпатской Украиной наметились границы будущего раскола между мельниковцами, представленными в основном эмигрантами, и бандеровцами-краевиками по вопросам внешнеполитической тактики. Хотя и бандеровцы, и мельниковцы одинаково ориентировались на гитлеровскую Германию и тесно с ней сотрудничали, но бандеровцы были менее последовательно настроены на сотрудничество с Германией, рассматривая взаимодействие с ней скорее как временное явление (это предопределило то, что ОУН-Б во время Второй мировой войны в конце концов перешла в оппозицию Германии, в то время как мельниковцы до последнего возлагали надежды на обретение Украиной независимости практически исключительно на Германию).

Основным поводом для раскола послужило нежелание А. Мельника исключить по требованию Бандеры и его сторонников из ОУН Я. Барановского и О. Сеника, которых сторонники Бандеры подозревали в предательстве в пользу Польши[154].

Разногласия между бандеровцами и мельниковцами в момент раскола не носили идеологического характера. Тем более не существовало тогда между двумя ОУН разницы во взглядах на то, какой должна быть политика Украины по отношению к национальным меньшинствам, что представляет собой украинская нация и т. д. Главный идеолог ОУН-Б на начало войны С. Ленкавский признавался, что между бандеровцами и мельниковцами не существует идеологической разницы, а есть вопросы расхождения тактики, а также проблема личных отношений проводников[155].

10 февраля 1940 г. началось юридическое оформление раскола.

В тот день состоялось собрание революционной фракции ОУН. С. Бандера был провозглашен проводником ОУН-Б. Также было принято решение о создании Войскового Штаба ОУН для подготовки антисоветского восстания. Его главой стал Д. Грицай, а ближайшими сподвижниками Р. Шухевич, В. Кук и А. Гасин[156].

27 сентября 1940 г. Бандера был исключен из ОУН. После раскола бандеровцы имели в Галичине 80 % от общего числа оуновцев, на Волыни – 60 %, но в Буковине преобладали мельниковцы[157]. Борьба между сторонниками ОУН-Б и ОУН-М была не просто организационной или идеологической. По некоторым (вероятно завышенным) данным с момента раскола по июнь 1941 года погибло в столкновениях 400 мельниковцев и 200 бандеровцев[158].

Раскол ОУН на мельниковцев и бандеровцев положил начало существованию двух независимых организаций. Однако этот раскол был не единственным проявлением разногласий внутри ОУН касательно политики организации. Уже к 1940 г. в ОУН наметилось левое крыло. В этот период, по воспоминаниям Т. Боровца[159], один из лидеров ОУН-Б И. Митринга[160] стремился направить ОУН-Б в левое русло, однако все его предложения встречали отпор со стороны лидеров ОУН[161]. Вскоре после начала войны И. Митринга фактически отошел от работы в организации.

В 1940 г. произошло еще одно важное событие. Бандерой и Ленкавским была создана Служба Безопасности (СБ) ОУН, которая в недалеком будущем сыграет важнейшую роль в организации репрессий против врагов бандеровцев. К 1941 г. ее отделы существовали уже при всех ячейках организации. Первым главой СБ стал Н. Лебедь. С марта 1941 г. главой СБ был Н. Арсенич («Григор», «Арсен», «Березовский»)[162].

В апреле 1941 г. в Кракове состоялся ІІ Съезд ОУН-Б. Этот съезд не признал решения ІІ Съезда ОУН 1939 г. Апрельский Краковский съезд ОУН-Б подтвердил решение, принятое 10 февраля 1940 г. о создании ОУН-Б. На съезде была принята программа ОУН и красночерный флаг. Первым замом главы центрального Провода Бандеры стал Я. Стецько, а вторым – Н. Лебедь[163]. Съезд ОУН-Б окончательно оформил раскол ОУН. Им перечеркивались решения ІІ Съезда ОУН 1939 г., которые ОУН-Б отныне не признавала. Теперь существовало две независимые друг от друга организации со своими собственными уставами и программами.

В программных постановлениях ІІ Съезда ОУН-Б заявлялось, что ОУН борется за «суверенное соборное Украинское государство, за власть украинского народа на украинской земле» (п. 1). Согласно националистам «только суверенное Украинское государство может обеспечить украинскому народу свободную жизнь и полное и всесторонние развитие всех его сил» (п. 2)[164]. Провозглашалось, что только «путь революционной борьбы» с «оккупантами» («наїздниками») мог создать украинское государство (п. 3)[165]. В будущем украинском государстве все украинцы (но не все население Украины!) были бы равны в своих правах и обязанностях по отношению к нации и государству (3а). Производилось «разделение на разные занятия и специальности и в соответствующие им производственные и профессиональные организации, построенные на основе производственной солидарности и равноправия всех работающих» (п. 3б). Собственником всей земли, вод, полезных ископаемых провозглашался украинский народ (3в). Продолжением этого постулата был лозунг: «украинская земля – украинским крестьянам, фабрики и заводы – украинским работникам, украинский хлеб – украинскому народу» (п. 3 г). При этом тяжелая промышленность и транспорт должны были быть национализированы (п. 3 г)[166]. Украинское государство гарантировало бы своему населению определенный набор социальных прав, таких как пенсии по старости и по инвалидности (п. 3е), бесплатная медицина (4а), помощь матерям и детям (4в), бесплатное образование (п. 5). При этом программные постановления националистов включали в себя и «специфические» националистические пункты, такие как: «перевоспитание целого украинского народа в духе собственных традиций украинской истории», «уничтожение чужих разлагающих влияний» (здесь речь идет об инонациональных влияниях), «за новый героический смысл украинской истории» (п. 5). ОУН-Б выступала за «свободу совести и религиозных культов, не противных моральной силе нации и интересам украинского государства» (п. 6)[167]. Как видим, церковь занимала у националистов подчиненное отношение по отношению к интересам государства.

ОУН выступала равно как против коммунизма, так и против капитализма и других мировоззрений и систем, несущих «ослабление» народу (п. 7). Фашизм таким общественно – политическим строем ОУН не считала.

Украинское государство должно было завоевать независимость одновременно на всей своей территории. Возможность отдельного освобождения Западной Украины независимо от всей Украины решительно отметалась (п. 7)[168].

В отношении колхозов позиция ОУН была двоякой. ОУН-Б отрицала колхозы как форму хозяйственного устройства и выступала против них, в то же время украинскими националистами предусматривался постепенный отказ от колхозов, который не угрожал бы «разрушением хозяйственной жизни» (п. 11).[169] Поэтому с началом войны бандеровцы, как и немцы, не будут выступать за немедленную ликвидацию колхозов.

Вероятно, бандеровцы, в отличие от мельниковцев, не собирались вводить на производстве корпоративное государство и создавать единые для всех работников профсоюзы. По крайней мере, в промышленных центрах («осередках») ОУН выдвигала лозунги всесторонней опеки государства над работниками, личной свободы работника, «самоуправления работников в свободных профессиональных союзах» (п. 12)[170].

Не должны были оставаться в стороне и украинцы СССР вне украинских этнографических территорий, которые также должны были организовывать борьбу против московского империализма среди тех народов, среди которых они живут (п. 15).

В сфере политики ОУН-Б выступила на съезде против «оппортунистических партий», к которым бандеровцы относили гетманцев[171], эсеров, ундистов[172], ФНЕ[173], радикалов, клерикалов, а также «мелкобуржуазную группу попутчиков национализма А. Мельника», разбивающих однородный фронт борьбы украинского национализма и делающих ставку на внешние силы (п. 18)[174].

В области «противомосковской пропаганды» украинские националисты хотели заменить негативное отношение народных масс к большевизму «моментом враждебного отношения к Москве». Любопытно, что этот «антимосковский» аспект сохранится и в пропаганде ОУН по отношению к нерусским народам, и позже, уже после того, как украинские националисты начнут подчеркивать антибольшевистскую составляющую своей программы. Антибольшевистскую пропаганду предстояло вести и для неукраинских народов, и самих русских. В последнем случае приоритет следовало отдавать, естественно, не национальному, а социальному, экономическому, политическому угнетению советского строя. Особое внимание обращалось на пропаганду среди бойцов Красной Армии (пп. Б-В.)[175].