Виктория Чуйкова - Дура. История любви, или Кому нужна верность

• Название: Дура. История любви, или Кому нужна верность
• Автор: Виктория Чуйкова
• Жанр: Русское современное

Мечты затягивают в болото. Невыполненные обещания – превращают сердце в камень и тянут на дно. Ложь закапывает в могилу живьем. Измена сжигает душу заживо… Посвящается всем кого любила и кто меня любил.

---

– Вит! – Ирка, подумав немного, закивала. – Братец-лис прав. Так что ты сотворила? Вены или таблетки?

– В окно сигану, если вы не прекратите.

– Не, в окно – расшибешься! – мотал головой Колька. – Лучше таблетки. Откачали и все. А вены…, шрамы должны остаться.

– Знаток! – сказала я и снова уставилась в окно.

– Решено! – Ирка хлопнула в ладоши. – Собирайся и отчаливай. Думаю, мать твоя будет рада, что ты бабушку проведаешь. Мы тебе писать будем. Ах, жаль, у бабушки нет телефона, я бы держала тебя в курсе.

– Нет, хорошо, что нет! Сестренка быстрее забудет.

– Это вряд ли. – вздохнула я и на этом расстались.

Они унеслись, а я достала дневник.

Милый мой Сашка! Завтра к бабушке. Мне надо побыть подальше от всех, подумать о будущем. Скорее бы ты приехал. Как же без тебя плохо!

Я собралась было написать все, что случилось вчерашним вечером, но не знала, как это изложить. Поэтому убрав тетрадь в ящик, улеглась в кровать и лежала до самого вечера с закрытыми глазами, прогоняя все мысли из головы.

****

В горнице моей светло,
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды…

Бабушка к синякам отнеслась спокойно, поверила, что волейбол виноват, даже улыбнувшись, сказала:

– Эх, и у меня в молодости такое тело было, чуть что – синяя. Дворянских кровей, как-никак.

И понеслись мои денечки, с книгой да вздохами. Утром я высыпалась, а вечерами бабушке помогала по саду-огороду. Сашку не ждала, как и писем его, но скучала. Так пролетели две недели, и пора было возвращаться в город, а сообщения от Ирки все не было. Собственно я и не надеялась, что они с Колькой что-то узнают. Получив от бабушки напутствие, вернулась домой и сразу почту проверять. Письма от любимого нет. Взгрустнула. В квартире тишина, родители на работе, Колька отсутствует, скорее всего, в лагерь отправили. Он туда ездил каждый год, иногда на несколько смен. Побродила по комнатам, распаковала вещи. Не успела умыться, как в дверь настойчиво звонили.

– Ну, наконец-то! – с порога заорала Ирка. – Тут такое! Жду тебя, жду, а ты загуляла.

– Сами предложили. И потом, ты же обещала отписаться.

– Да я хотела, но потом подумала, чего тебя дергать, вернешься же. – и она, лукаво улыбаясь, пошла на кухню. – И что ты вкусненького привезла?

– Все на столе. Угощайся! – крикнула я и, убрав в шкаф вещи, присоединилась к ней. – Рассказывай, только по порядку.

– Угу! – кивнула Ирка, жуя бабушкин пирог и наливая в чашку квас. – В общем, Кольку твоего отослали сразу за тобой. Он не хотел, но кто же маленьких спрашивает. Да ты, наверное, знаешь.

– Не-а. Вернулась, а его нет. Но это не важно, вечером узнаю, где он. Ты о главном.

– Так вот. Колька, еще в день твоего отъезда, кое-что узнал. Прилетел ко мне, взъерошенный и говорит: «Блин! Меня родоки высылают, а я тока слух распустил. В общем. Ты слушай и присматривайся к своим. Мои говорят, слышали разговор одной девахи, из Ташкента.» И умчался, так как его отец уже ждал. Я задумалась. Ташкент – Сашки твоего соседство, хоть и соприкасается с нашим пяточком. А там у нас кто? Правильно – Нисневич. Но не могла же я к нему просто так прийти и сказать: «Кто у тебя на улице подлянку делает?» Не могла! А любопытство разбирало – жуть. Всю ночь не спала, речь готовила. А на утро, как только я во дворе появилась, ко мне все сами слетелись и давай расспрашивать, мол, это правда, что с Викой такое случилось? «Что?» – говорю. А мне: «Говорят, она таблеток наглоталась». Я и говорю: «Да, правда! И мама ее заяву накатала. Вас разве еще участковый не вызывал? Меня вчера». Девки, вижу, перепугались. Не все конечно, наши за тебя волновались, сочувствовали и клялись, что если узнают, кто пакость затеял, сами косы выдерут. В общем. Два дня прошло, естественно никто никого не вызывал, но я упорно поддерживала интригу, говорила, что по дому нашему менты ходили и на примете у них есть те, кто довел тебя. А это, статья уголовная и колония, так как тут доведения человека до… Ну, ты понимаешь чего. И! Как ты думаешь, кто это?

– Не думала я над этим. Так что не томи, говори.

– Танька Суханова! Эта малолетка. Она в Сашку твоего по уши, хотя только в седьмой класс перешла. А брат у нее, дружбан Лелика, они вместе с ним в одном училище учатся. Ну и, Танька братцу выдала свою фантазию, тот Лелику, а дальше.

– Бред! Нет, правда, Ир, бредятина! Одна сказала, второй передал, третий посмеялся. А дегенерат решил проверить? Так что ли?

– Выходит, что так. Думаю, вечером все узнаем подробно.

– Да не хочу я ничего узнавать! Пусть живет, если совесть ей позволяет.

– Ну, уж нет! Тут надо на корню пресекать. Да ты сама подумай! – Ирка сердилась. – Это тебе повезло, что синяками отделалась. А если бы… Нет уж, надо довести до конца. А если оставить как есть, то дурной пример заразителен. На тебя наговорили, потом на меня, потом еще на кого.

– Я поняла. – мы перебрались в комнату и я невольно взглянула на себя в зеркало: – Не похожа я на пациентку психушки.

– Подумаешь, загорела, посвежела! Так мы с Коляном и не говорили, что ты в дурке. Мы держались версии, что мать тебя в санаторий отправила, нервы лечить. Знакомых всех задействовала и нашла лучший. А так как ты наотрез отказывалась говорить, что с тобой, то будут нас всех гипнозу подвергать.

– Тебе бы сказки писать, с братцем моим, сказочником, в соавторы.

– Мы с ним решили за детективы взяться.

– Это лучше, чем выдумывать небылицы.

– Для тебя же старались! Эх ты, не благодарная! А вот возьмем и станем лучшими сыщиками в городе, посмотрим, как ты тогда запоешь.

– Вы сначала отучитесь, а потом и видно будет. Ладно уж, что с моим лицом делать будем? Надо же страдания изображать, или испуг, или что там еще, после клиник-то?

– Ну, грим мы сообразим. Жаль синяки сошли.

– Да не совсем еще. – я показала ей плечо, оно еще хранило остатки «роскоши» в желто-черной расцветке.

– А не хило он к тебе приложился. – Ирка прищурив глаза, разглядывала и нечто новое уже помышляла. – Значит так, надеваешь сарафан, сверху набрасываешь кофточку. Жара стоит, поэтому сразу бросится в глаза. Затем я, нечаянно, ее сброшу с тебя, и все увидят. Ну а дальше – будем импровизировать. Нам с тобой не привыкать.

– Да уж… – только и ответила я. – И в котором сбор?

– Да все к часу сейчас собираются. Потом кто куда, а вечером мы у зала торжеств стрелкуемся. Это сейчас нейтральная полоса. Наши приходят, ну и Серега мой.

– Ты все еще с ним?

– А чего нет? Вот как попадется что-то лучшее. – и она растянула губы в улыбке. – Поступим, будем друг к другу на вечера бегать, там и найду себе подобие Сашки твоего. Кстати, он объявлялся?

– Писал. – соврала я. – Все хорошо у него.

– Ты ему сообщила?

– Нет. Ир, ну как я ему напишу, да и что. Пусть поступит, приедет и расскажу.

– Правильно. А то сорвется и что? Нет, нам с тобой недоучки не нужны.

Днем я не вышла, но в окно видела, как собрались друзья и подруги у подъезда и что-то бурно обсуждали. Ирка, как всегда, главенствовала. Послезавтра у меня первая консультация в вузе, поэтому я не стала морочить себе голову дворовыми интригами, достала учебники и села за стол. Однако в голову ничего не лезло. Вспомнила о дневнике, как-то уж я с ним не по-родственному, забываю с собой взять, да и запись сделать. Достала тетрадь и присмотрелась. Кто-то ее явно открывал. Вот вроде и лежит на месте, и листочки не смяты, а чувствуется, что была в чужих руках. Усмехнулась и поставила дату. Затем подумала немного и написала:

Привет Сашка! Как же долго от тебя нет весточки. Я тут уж подумывать начала, а не отправился ли ты вслед за Борькой, в нескончаемый полет, искать свое счастье? Шучу! Я скучаю, все еще скучаю, хотя и пора бы привыкнуть к твоему отсутствию. Как же много мне тебе надо рассказать. И хорошего, и не очень. Столько случилось, после твоего отъезда, а ты и не знаешь. Приезжай скорей.

В дверь настойчиво звонили и я, вздохнув, спрятав тетрадь, пошла открывать.

– В общем так! – Ирка ввалилась в квартиру, держась за грудь и тяжело дыша. – И чего ты так высоко живешь?!

– Курить не надо!

– Поучи меня еще ты! Дай лучше воды.

– На кухне! – улыбнулась я, давая понять, что она не гость, но все же пошла за стаканом. Выпив все до последней капли, подруга продолжила:

– Как здорово, что ты не вышла. Они хотели прийти, проведать тебя, но я не пустила. Пообещав, что ты вечером покажешься. И советовала домой к тебе не приходить, мол, мать твоя еще рвет и мечет, желая найти виновных. И! Тут ты слушай внимательно. Я сказала, что упросила тетю Лору, – Ирка лыбилась, показывая даже свои коренные, – забрать заявление, если к тебе придут с повинной. А она, мол, сказала, что дело не закроет, но в школу сообщать не будет и даст доучиться, не отправляя в колонию.