Николай Шмагин - Москвич из Алатыря

• Название: Москвич из Алатыря
• Автор: Николай Шмагин
• Жанр: Короткие истории

«В детстве меня дразнили Кокой, так назвала меня бабуля, чтобы не упоминать имя моего отца, Николая, которого она сразу невзлюбила. Пацаны на разные лады склоняли мою кличку, например: Кока, из п… тока. Из-за чего у меня с ними возникали стычки и потасовки.

Позже я стал крёстным у своего младшего брата, Володи, и стал носить прозвище уже на законных основаниях…»

---

Брата Вовку он вообще видел ещё в Алатыре, малышом, перед тем, как они все переехали по обмену на новое место жительства, в Мурманск. Интересно, какой он стал сейчас, подрос поди, школьник.

После приезда к нему матери он чувствовал в душе какое-то умиротворение, стал спокойнее и увереннее. Да и служба пошла больше в радость, чем в тягость, успешнее. Стал сержантом».

Кольке повезло. Мать с братишкой приехали в воскресенье, что вдвойне приятно. Он увидел их сразу, как только они вышли из вагона. Мать сильно располнела, стала грузная и неповоротливая, Вовка вытянулся, и превратился в рыжего, конопатого подростка с повадками провинциала.

– Вова, смотри, наш Коля стал настоящим москвичом. Модный, худой только очень, – она чмокнула Кольку в щёку своим фирменным, ярко-красным поцелуем, и тут же вытерла помаду платочком с его щеки.

Вовка смущённо ухмылялся, потупившись, и исподтишка поглядывая на старшего брата с пиететом. Тот покровительственно потрепал его рыжие вихры на затылке, чем смутил паренька окончательно.

– Подрос ты, Вовка, в Алатыре ещё малышом был, а теперь стал настоящий мурманчанин. В каком классе учишься?

– Пятый класс окончил, с грехом пополам, – ответила за Вовку мать, и вздохнула сокрушённо, – троешник, это ты у нас на пятёрки учился.

– Ничего, Москва не сразу строилась, подтянется.

Колька подхватил их чемодан, сумку, и все трое направились к выходу с Ленинградского вокзала в город, переговариваясь.

– Ну что, сразу ко мне поедем. Я вам завод покажу, на котором работаю, общежитие, комнату. В Очаково хорошо, я уже привык.

– А это далеко отсюда?

– На метро до Киевской, а там на электричке, быстро домчим. Перекусим, чайку попьём. Успеем на поезд, до вечера далеко.

Через час они уже были в Очаково. Прошлись мимо длинных корпусов завода, Колька с гордостью показал проходную, через которую он каждый день ходит на работу и с работы, в гастрономе купили хлеба, колбасы, конфет, и вот они в общаге.

Комната матери понравилась. Просторная, светлая. Ребят не было, они застали только Сергея Иваныча, тот собирался куда-то по своим амурным делам. Принаряжался.

– Вот, Сергей Иваныч, мать с братом проездом из Мурманска в Алатырь. Заехали посмотреть на моё житьё – бытьё.

– Милости просим, располагайтесь, – Сергей Иваныч учтиво поздоровался с роднёй соседа по комнате, – живём мы дружно по возможности, работаем, условия для проживания вполне приличные, сами видите. Так что отдыхайте, а я исчезаю, буду поздно вечером, а может быть, и ещё позднее, кто знает.

– После его ухода все вздохнули с облегчением.

– Нудный дядечка, хотя и в шляпе, – мать присела отдохнуть, Вовка подбежал к окну и стал глазеть на улицу, а Колька взял чайник и пошёл на общую кухню по хозяйству.

Пообедали, чем бог послал, отдохнули, мать привела себя в порядок, рассказала старшему сыну об их жизни в Мурманске.

– Я бы тоже с вами съездил в Алатырь, бабулю давно не видел, с марта месяца, и отца с дядьями, – размечтался Колька.

– Поехали, на Суру сбегаем, поплаваем, – оживился и Вовка. Ему тоже хотелось повидаться с друзьями, с бабушкой, хотя он уже привык к жизни на Севере, и об Алатыре имел смутные воспоминания.

– Бабуля мне недавно письмо прислала. Пишет, болеет всё, трудно ей одной живётся, к нам просится, а куда мы её поселим, нас и так четверо в одной комнате, – взгрустнула, было, мать о своём. – Пишет, хоть в коридоре на раскладушке будет жить, так ей плохо в этом подгорье, а у нас ещё сосед во второй комнате, кухонька маленькая, не повернуться.

Она оглядела своих сыновей. Один мал, ничего не смыслит в этой жизни, другой сам ещё на ноги не встал, трудновато ему в Москве живётся. Худой, бледный, в чём душа только держится.

– Ничего, мама, не переживай. Прорвёмся, – Колька по молодости лет был более оптимистичен. – Давайте прогуляемся на пруд, это недалеко. Там скверик, посидим на лавочке, покуда жара спадёт, и на вокзал.

Так всё и случилось. Потом Колька привёз их на Казанский вокзал, время пролетело быстро, и вот поезд тронулся с места, он помахал рукой матери с братишкой, сидевшим у окна, подождал ещё немного, глядя вслед уходящему составу, и побежал к метро.

Надо к Мишке съездить, что ли, в общагу пока не хотелось. На душе было тревожно, и радостно одновременно. Радостно, что повидался с матерью, Вовкой, а тревожно, что бабуля его любимая одна – одинёшенька, в подгорье мается, болеет. Впервые он подумал о том, как нелегко жить под горой больной одинокой старушке, да ещё к тому же, его бабуле. Хорошо хоть дочь с внуком навестят её, помогут чем-нибудь.

Прошлое не отпускало, будущее манило своей неотвратимостью. Колька понимал, что здесь, в Москве, начинается его новая, взрослая, настоящая жизнь…

Часть 3. Лиля

Как-то после очередной смены Колька, как и полагается рабочему парню, прогулялся по Очаковскому Бродвею, выпил пивка на станции, и отправился восвояси, к общаге.

Со своей бригадой он выпивал редко, во-первых, не тянул быть наравне с закалёнными бойцами – выпивохами, падал на пол – пути, так как зелен был ещё. Мужики с пониманием относились к нему, и не настаивали, благо с работой он справлялся неплохо. Это, во-вторых.

Митяй хлопал его по плечу, наставляя уму-разуму:

– Я тоже поначалу не мог с мужиками тягаться, потом ничего, пообвык. Сейчас на втором месте состою, после бригадира. С ним соревноваться бесполезно; все уже в дымину, а он трезвый всё, ему хоть бы хны. О политике рассуждает. Но я его обойду, б…. буду, обойду. И ты привыкнешь.

Колька усмехнулся, ему это ни к чему. Он зашёл в гастроном, купил любительской колбасы двести грамм, к чаю на ужин, и на выходе заприметил симпатичную девушку с мечтательными глазами и белозубой улыбкой.

Он подмигнул ей просто так, по случаю, а она мило улыбнулась ему, и остановилась в ожидании. Он даже растерялся малость, но виду не подал.

– Вы тоже в этом гастрономе отовариваетесь? – спросил он первое, что пришло в голову. Он ещё не привык к московской жизни, и вёл себя так, как привык у себя дома, в Алатыре.

– Прихожу, когда мама посылает. Мы живём рядом, в том доме, – показала она ручкой на кирпичный трёхэтажный дом по соседству с магазином, и снова улыбнулась. Кольке это понравилось.

Он давно обратил внимание на тот факт, что в Москве девушки обычно хмурые, с недовольными или равнодушными лицами, торопятся по своим делам и ноль внимания на всех, а эта совсем другая.

В Краснодаре так же улыбаются девушки, они весёлые, добрые, и ему очень нравились, когда он жил и работал на Кубани перед армией.

– Тогда понятно. Я тоже недалеко живу, на улице Марии Поливановой, в общежитии. Прогуляемся?

Девушка вспыхнула от неожиданности, но ей так хотелось казаться взрослой, и она кивнула в знак согласия.

– Только недолго, меня мама ждёт, вот, хлеба велела купить, – кивнула она на авоську с хлебом в руке.

– Мама строгая, небось?

– Нет, она добрая, только требовательная. Она в отделе кадров работает, на заводе ЖБК, ей приходится быть строгой. Понимаете?

– Надо же, и я там слесарем тружусь. Будем знакомы, Николай, – протянул он ей свою трудовую длань, и девушка уважительно пожала её.

– Лиля, – потупила она очи долу, ещё более заалев щёчками, но тут же взяла себя в руки и поправилась: – Лилия.

– Редкое имя, мне нравится.

Они подошли к её подъезду, и распрощались.

Лиля побежала домой к родителям, а Колька в общагу, к соседям по комнате. Чайку попить с колбаской, да на боковую. Как шутит Митяй, скорей бы утро, да снова на работу.

С тех пор они встречались по вечерам почти каждый день. Из разговоров Колька выяснил, что девушка только что закончила школу, хорошо рисует, и хочет поступать в Строгановку. Когда же Лиля узнала, что Николай тоже рисует, и тоже хочет учиться на художника, она так обрадовалась, что забыла смущаться.

– Коля, давай вместе поступать будем, а?

– А что, давай, я не против. У меня отец художник, он работал в художественном фонде в Чебоксарах, участвовал в выставках, я тоже учился в изостудии у нас в Алатыре, – расхвастался Колька перед девушкой.

– Я хотела бы показать тебе свои работы, можно?

– Давай посмотрим, только, как это сделать, у нас в общаге, разве что.

– Зачем, я поговорю с мамой, и мы пригласим тебя к нам в гости, – Лиля с надеждой смотрела на Кольку, их взгляды встретились, и они оба почувствовали внезапно охватившую их радость, волнение, их сердца встрепенулись в предчувствии чего-то неизведанного ещё ранее, и Лиля потупилась, побледнела. Для неё это было впервые.

А Колька испытал уже и первую неудавшуюся любовь к Райке, и повидал разных девушек, когда после армии они с его дружком Колей Васильевым пошли в разгон, что называется, пустились во все тяжкие, и даже прослыли у себя в городе алатырскими дон – жуанами, чем нажили много врагов среди парней.

«Ему вспомнилось вдруг, как однажды вечером, ещё до знакомства с Лилей, он шлялся бесцельно по улицам от нечего делать, и присел на лавку, перекурить. Иногда он баловался для солидности сигареткой или папироской, пуская дым через нос, или выдыхая изо рта кольца, и привлекал к себе этим фокусом внимание девушек.