Владимир Храмов - Рассказы. Избранное

• Название: Рассказы. Избранное
• Автор: Владимир Храмов
• Жанр: Русское современное

Среди тумана из угольной пыли я с трудом различил очертания добычного комбайна. Луч от мощного фонаря с трудом пробивался сквозь микроскопические частицы угля, витающие в плотном, горячем воздухе. И только редкий проблеск металла говорил, что впереди вгрызается в пласт угля механический крот огромных размеров. Едва различимые проблески света говорили, что где-то там, в плотной завесе из пыли, трудится добычная бригада, основной костяк всей шахты.

---

Рассказы Избранное Владимир Храмов

© Владимир Храмов, 2017

ISBN 978-5-4483-4847-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Содержание

1. Первый спуск в шахту.

2. Путь к чемпиону. Начало.

3. Полицейский из соцсети.

4. Ангел в ночи.

5. Проклятый дом.

Первый спуск в шахту

Многие люди, ни разу не бывавшие в шахте, с полной уверенностью могут сказать, да и скажут сто процентов, что работать в шахте легко и что в этом нет ничего страшного. Я и сам так думал. Будучи студентом горного техникума, представлял спуск в шахту неким романтическим действом, сравнимым с погружением на глубину или сказочным выходом в космос. Я думал, что работа под землей наполнена благородным риском и экстремальными моментами, делающими трудовые будни поистине незабываемыми и насыщенными. Я сравнивал шахтера с парашютистом: каждый спуск в шахту для шахтера тоже самое, что прыгнуть смельчаку на парашюте: и спуск и прыжок может стать последним в жизни. Эта мысль наполняла молодой, по юношески глупый, мозг, щепетильными картинками борьбы с опасностью, такой таинственной и возбуждающей…

Но когда наступил первый студенческий спуск в шахту, вся красочность представляемых мною интересных сюжетов, померкла, и я оказался в серых, суровых реалиях шахтерской жизни…

– Включай лампу! – в уши ворвался мощный голос наставника.

Я вздрогнул, тут же нащупал на каске фару шахтного аккумуляторного фонаря, повернул тумблер. Тусклое освещение надшахтного здания прорезала яркая полоса белого света, мощный луч уперся в широкую грудь наставника, расплывшись призрачным кругом, отчетливо осветив грязную спецовку пожилого шахтера. Густые брови Геннадия Юрьевича сошлись к переносице, пристальным взглядом он окинул меня с ног до головы, слегка нахмурившись, пробасил хрипловатым голосом:

– Подтяни ремень. Самоспасатель перебрось через плечо и никогда не выпускай из виду. В шахте он может стать единственной надеждой на спасение! Не спорю, неудобно работать с банкой на боку, но лучше привыкнуть, чем загнуться где-нибудь в выработке.

Я тут же внял указанию старшего и ловким движением перебросил через плечо ремень самоспасателя, быстро подтянул ремень так, что аккумулятор, пристегнутый за спиной, больно впился в позвоночник. Пришлось вытянуться по струнке, словно солдат при виде командира.

– Молодец! Быстро соображаешь – одобрительно кивнул Геннадий Юрьевич. – Из тебя может получиться хороший шахтер. Время покажет, из какого теста ты слеплен.

Пока Геннадий Юрьевич инструктировал меня и давал четкие рекомендации как вести себя под землей, в клетьевую вошла группа шахтеров. Лица подземных тружеников суровы, словно высечены из камня, глаза смотрят прямо, напористо, замечают каждую деталь: профессионалы привыкли работать в таких условиях, когда любая пропущенная мелочь может стоить жизни не только себе, но и товарищу. У каждого в руках ручной инструмент. Шахтеры, словно древние воины, бряцающие оружием, двинулись к нам.

Когда они подошли, я ощутил на себе прощупывающие, как сканеры, взгляды и непроизвольно сжался, ощутив себя волчонком в стае могучих волков.

– Юрьич, все молодежь воспитываешь? – спросил низкорослый, но крепкий как дуб, бородатый мужик. Хохотнув, добавил: – Перебирайся к нам на участок, а то к нам второразрядников нагнали, учить не кому.

Геннадий Юрьевич нахмурился, густые седые брови грозно сошлись к переносице.

– Может и твоим воспитанием заняться, Петя? – сказал он сурово, вперив в мужика тяжелый взгляд,

Петр вздрогнул, будто получил невидимую оплеуху, глаза растерянно забегали по лицам окружающих.

– Юрьич, ты все еще злишься? – спросил он, потупив взор. Он оглянулся на товарищей, что молча стояли за его спиной, как бы ожидая поддержки.

– Петя! – брезгливо громыхнул Геннадий Юрьевич. – Твои шуточки могли стоить людям жизни!

Шахтеры в разговор не вклинивались, все отлично понимали, почему злится Геннадий Юрьевич. Все отлично знали его строгий и справедливый нрав, а пудовые кулаки могучего проходчика ясно говорили, что с ним лучше не связываться. К тому же все прекрасно помнили недавний инцидент, когда юморист Петя решил подшутить над молоденьким проходчиком и своим дурацким указанием чуть ли не угробил человека.

Я смерил Петю пристальным взглядом. Борода на его лице должна бы означать присутствие мудрости, но нахальные глаза бегали как у провинившегося школьника, а зубы обнажались в ехидной усмешке. Я невольно подумал, что такие люди, останавливаются в умственном развитие сразу после окончания школы, ну в лучшем случае – после армии, и до конца своих дней живут тупыми инстинктами пожрать, поспать, да где бы самку найти для размножения таких же дебилов…

***

Шахтная клеть – огромный лифт, опускающийся на глубину до трехсот метров, – вмещает в себя около двадцати человек. Но когда я, ведомый толпой широкоплечих шахтеров, втиснулся в это чудо производственной техники, сложилось впечатление, будто туда набилось народу в два раза больше.

Яркие лучи фонарей световыми клинками прорезали сгустившуюся темноту. Через решетчатые двери я разглядел холодный серый бетон вертикального ствола, по которому клеть, как скоростной лифт небоскреба, опускается на немыслимую глубину. В лицо пахнуло прохладным воздухом – это мощные вентиляторы гнали с поверхности по горным выработкам свежий воздух, который с неистовой яростью бросался разгонять опасные скопления газа и пыли в подземных туннелях. Эти скопления от малейшей искры способны объять адским пламенем всю шахту.

Я мерзло поежился, когда представил, что под ногами сотни метров пустоты и холодного мрака, и что если клеть вдруг оборвется, то уже ничто не спасет обреченных людей. Знал я и то, что на подобные случаи предусмотрен защитный парашют, но подлое подсознание подбрасывало устрашающие картинки искореженного метала вперемешку с изувеченными телами на дне ствола.

– Не бзди! – раздался над ухом могучий голос наставника. Я от неожиданности вздрогнул, с недоуменно взглянул на Геннадия Юрьевича. – Первый спуск, это как с первой женщиной, главное не дрейфить!

Глаза матерого шахтера блеснули задорно, и на суровом лице вдруг расплылась широкая улыбка.

– Я и не бздю, – ответил я, как можно небрежнее, но поджилки предательски тряслись перед неизвестностью.

– Не ври, я же бздел, – Геннадий Юрьевич ухмыльнулся, вспомнив, наверное, свою молодость, когда в шахту, по уровню опасности намного превышавшую современную, молодежь шла не ради денег, а во имя идеи – трудиться во славу отчизны, чтобы бы могучая родина становилась еще сильней и богаче…

Я отвернул взгляд от задумчивого лица наставника, мысленно поблагодарил пожилого шахтера, что поддержал, а не попытался как-то подколоть, еще совсем зеленого студента.

Клеть вдруг дернулась, пошла вниз, с каждой секундой набирая скорость. Кровь прилила к голове, а в ногах стало легко, словно тело потеряло вес, и складывалось впечатление, что еще чуть-чуть и пол уйдет из-под ног, а каской я упрусь в потолок. Как космонавт в невесомости тыкается макушкой во все что ни попадя на своей орбитальной станции…

Клеть спускалась около трех минут. Шахтеры травили анекдоты, обсуждали предстоящую работу, кто-то возбужденно рассказывал, как его вчера чуть не завалило валуном размером с быка, и если бы не молниеносная реакция, то осталось бы от него мокрое место.

Я особо к разговорам не прислушивался, в груди от волнения словно сжались тугие пружины. Прожженным шахтерам все нипочем, в шахту уже как домой, все знакомо и привычно. А у меня словно ломка мировоззрения происходила, я размышлял, стоило ли вообще выбирать шахтную профессию, может надо было пойти учиться на юриста или экономиста. Безопасно и всегда в чистой одежде… но мой отец был против, он сам работал в горной промышленности, и говорил что, этих экономоюристов не желающих работать и без меня пол страны, а грамотных специалистов среди простых трудяг недостаток. Я возражать по этому поводу не стал, и тогда, наверное, впервые в жизни задумался. А ведь впрямь, большинство моих друзей и знакомых пошли учиться на профессии, где «всегда в чистой одежде»…

Клеть дернулась, остановилась. Прибыли на место. Решетчатую дверь распахнули впереди стоящие, меня подтолкнули сзади, и я, непроизвольно сделав шаг вперед, пошел за темными фигурами в касках.

Выйдя из шахтного лифта, я ожидал узреть тесную, с низкой кровлей горную выработку, но на мое удивление околоствольное пространство было просторным и хорошо освещенным. В воздухе витал неестественный запах слабой концентрации газа, он хотя и разбавлялся свежей струей кислорода, но не исчезал совсем.