Генрих Штолль - Классические мифы Греции и Рима

• Название: Классические мифы Греции и Рима
• Автор: Генрих Штолль
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-85689-097-5

Перевод с немецкого языка древних мифов Генриха Штолля был осуществлен впервые в 1867 г. Затем эта книга долго не переиздавалась. В первом томе этого уникального электронного издания рассказывается о божествах и героях Древней Греции – Прометее, Персее, Дедале, Орфее, Эвридике, Геракле, Тезее, Ясон, аргонавтах и др. Поэтические рассказы о древнегреческих богах и героях изложены простым и понятным языком, рассчитаны на детей, подростков и взрослых читателей, интересующихся древнегреческой мифологией, рассказы снабжены иллюстрациями. Одна из частей книги посвящена метаморфозам, т. е. превращениям людей и богов в животных, созвездия и пр. Содержится трогательная повесть о любви Амура и Психеи (по Апулею), рассказывается о подвигах Геракла и походе Ясона и аргонавтов. Во втором томе книги приведены сказания о Троянской войне и божествах Древнего Рима. Имена героев Троянской войны сделались нарицательными, выражения Гомеровских поэм вошли в поговорку. Не одни поэты, но также историки и философы-моралисты в своих изысканиях и рассуждениях отводили видное место Трое, троянской войне. Художники-ваятели заимствовали из сказаний об этой войне сюжеты для своих произведений, предназначавшихся для украшения храмов, общественных зданий и т. п. Словом, память о Трое проходит красной нитью через всю античную литературу и через все античное искусство, а через них перешло и в наши дни, будучи постоянно оживляемой тем или другим способом.

---

Став богатейшим и могущественнейшим царем на всем острове, Пелопс соединил под одною властью Олимпию и Пису и с пышным великолепием возобновил Олимпийские игры.

23. Зет и Амфион

Во время несовершеннолетия Лабдака, Фивами правил Никтей. Была у него красавица дочь Антиопа, и красавицу эту полюбил Зевс. Предстал он перед девушкой в образе сатира и хитрыми ужимками соблазнил девушку. Страшась гнева отца, Антиопа бежала в Сикион к царю Эпопею, и вступила с ним в брак. Никтей не раз требовал возвращения дочери, но, получая постоянные отказы, собрал большое войско и пошел войной на Сикион. Но счастье не благоприятствовало Никтею в этой войне: он был разбит и, тяжело раненый, привезен назад в Фивы. Умирая, передал он опеку над Лабдаком брату своему Лику и завещал ему – отомстить Эпопею и Антиопе. Лик исполнил завещание брата: победил и умертвил Эпопея, Антиопу же взял с собою в Фивы, где и жила она с тех пор, томясь в горе и перенося жестокие обиды от дяди и жены его Дирки. Тайно родила в Фивах Антиопа двух близнецов – Зета и Амфиона, сыновей Зевса. Страшась своих мучителей, снесла она младенцев в горы и оставила там – в надежде, что Зевс не покинет своих детей. Младенцы были найдены и вскормлены каким-то пастухом. Когда они подросли, между ними не было никакого сходства. Зет был сильный, грубый пастух и охотник: воинские доспехи, стук оружия и охотничьи крики были ему утехой. Амфион же был кроток и тих, и любимой забавой ему было пение и игра на лире.

Была у него лира, подаренная ему Аполлоном; юноша играл на ней так искусно, что при его игре двигались деревья и скалы.

Отроки стали уже юношами, но все еще жили вместе с пастухом, считая его за отца и не подозревая ничего о своем истинном происхождении. Мать их все еще томилась в цепях, мучимая лютой Диркой и ее мужем, терпя каждодневно обиды. Только однажды, действием тайной божественной силы, сами собою упали оковы с тела узницы Антиопы, свободная от уз, устремилась она в горы, в то место, где жили ее сыновья. Но едва подошла она к их жилищу, как лицом к лицу столкнулась с мучительницей своей Диркой, которая забрела сюда случайно: вместе с другими женами она справляла в горах шумный праздник Диониса.

Увидав освободившуюся Антиопу, Дирка пришла в великую ярость. Коварством и клеветами убедила она юношей привязать Антиопу к шее дикого быка и таскать ее до смерти. Но, к счастью, вовремя подоспел к юношам старик-пастух: он узнал Антиопу, и известно ему было, что Зет и Амфион – сыновья ее. Тут открыл пастух своим питомцам, что Антиопа их мать, и не попустил совершиться ужасному делу, не дал сыновьям убить свою мать. Исполнясь гнева, юноши схватили лживую Дирку, мучительницу их матери, и, привязав ее к дикому быку, обрекли ее тем мукам, которые готовила она Антиопе. Изуродована была Дирка диким зверем, носившимся с ней по скалам и колючему терновнику. Растерзанный труп ее братья бросили в поток, протекающий вблизи Фив, и с тех пор поток тот стал именоваться Диркой.

После всего этого Амфион и Зет вместе с матерью отправились в Фивы, убили Лика и овладели его царством. В городе Кадмее была сильная крепость, ее выстроил никогда Кадм, сам же город не был обнесен стеной и оставался беззащитным. Зет и Амфион принялись возводить вокруг города крепкую стену. Силач Зет, напрягая всю свою мощь, таскал тяжеловесные камни и накладывал их один на другой: стоила ему эта работа великих трудов и усилий.

Амфион же спокойно, не трогаясь с места, звуками струн своей лиры заставлял каменные глыбы двигаться и слагаться в плотную стену. Долго братья правили городом сообща, жили счастливо и дружно между собою; но впоследствии им обоим пришлось испытать великое горе. Супругой Амфиона была Танталова дочь Ниоба, супругой Зета – Аэдона, дочь царя Пандарея Эфесского.

24. Ниоба

(по „Метаморфозам" Овидия)

Hиo6y, супругу фиванского царя Амфиона, боги любили не меньше, чем отца ее Тантала; но надменная подобно отцу, дерзнула она равнять себя с богами, и тем разрушила все свое счастье. Гордилась Ниоба родом своим и родом мужа, своим могуществом и искусством Амфиона, который звуками лиры своей приводил в восторг даже камни. Но всего больше гордилась Ниоба своими детьми. Было у нее семь сыновей и столько же дочерей, и была бы она счастливейшею матерью на свете, если бы не воображала так много о себе.

Был как-то праздник бога Аполлона и матери его Латоны. Объятая неземным восторгом, прорицательница Манто призывала дев и жен фивянских почтить молитвою и жертвой богиню с ее детьми.

– Собирайтесь, фивянки, – взывала она к ним, – украсьте лаврами ваши волосы и воскурите фимиам Латоне и божественным ее детям. Так повелевает Латона моими устами.

Все фивянки повиновались ей, украсили волосы свои лавровыми венками и с благоговейными молитвами воскурили фимиам на священном огне. Но вот приближается к ним царица Ниоба, окруженная толпою прислужниц, в златотканной, лучезарной одежде, прекрасная, насколько можно быть прекрасной в гневе. Окинула она взором собравшихся фивянок и так говорила:

– Безумные! вы почитаете богов, которых никогда не видали; а тех, кто среди вас, оставляете без жертв и курений. Вы приносите Латоне жертву, а мне, божественной, не покланяетесь? Тантал, отец мой, сиживал за трапезой богов; мать моя – одна из плеяд; дед мой, великий Атлант, держит на плечах своих небо. Зевс также мне дед, да и к тому же еще и свекор. Мне повинуются народы Фригии, мне принадлежит Кадмова крепость и фиванские стены, воздвигнутые звуками Амфионовой лиры. Куда ни обращу я взоры, всюду вижу несметные богатства. К тому же и лицом я богине подобна; семь сыновей у меня, семь дочерей, да столько же снох и зятьев. Могу ли я не гордиться? Неужели осмелитесь вы предпочесть мне дочь титана Латону, отверженную когда-то землею, морем и небом и блуждавшую по земле до тех пор, пока не сжалился над нею Делос и оказал ей гостеприимство? На острове этом Латона родила своих близнецов. Только и есть двое детей у богини: почти бездетна она в сравнении со мною. Я блаженна, – кто может отрицать это? Я буду вечно блаженна, – кто может усомниться в этом? Прочь же от алтарей, уходите скорее, сбросьте с себя лавровые венки!

Объятые ужасом фивянки повиновались царице, оставили недовершенной жертву, но оставляли они ее с тихой молитвой, – этого не могла им запретить царица.

Вознегодовала Латона, и к детям своим, бывшим с нею на Киносской горе, обратилась с такими словами:

– Дети мои! Меня оскорбила смертная. Вашу мать, не уступающую кроме Геры ни одной богине, не хотят считать богиней; если не поможете вы мне, меня лишат алтарей, на которых искони приносились мне жертвы. Но этого мало: гордая дочь Тантала дерзнула вас, мою гордость, унизить пред своими детьми и, надменная, назвала меня – о, да падет на нее то название! – бездетной.

Так говорила богиня и к словам этим хотела присоединить мольбы о мести, но..

– Довольно! – воскликнул Феб, – довольно, мать моя: уже давно пора покарать преступную!

То же сказала и Артемида. Быстро понеслись брат и сестра над землею и, окутанные облаком, достигли Кадмейского кремля, мысля стрелами своими отметить за оскорбление, нанесенное их матери.

Перед фиванскими городскими воротами была широкая и гладкая поляна, куда молодежь собиралась на состязания в верховой езде и ристании на колеснице. Там забавлялись играми и сыновья Ниобы. Старший из них, Исмен, на ретивом коне бодро кружился по гладкой поляне, как вдруг воскликнул он:

– Горе мне! – и выпустил из рук поводья. Пронзенный стрелой прямо в грудь, упал он с коня на землю.

Второй сын Ниобы, Сипил, услышал, как в воздухе зазвучала стрела; желая избегнуть опасности, пустил он во весь опор коня своего: так корабельщик, завидя тучу – предвестницу бури, распускает все паруса, чтобы спастись от грозы неминучей. Но не спасся и Сипил: роковая стрела поразила 6егущего, пронзив насквозь ему шею. Наклонившись вперед, падает он и орошает землю своею горячею кровью. В это время Файдим и Тантал – наследник имени деда – пробуют юные силы свои в единоборстве: грудью примкнули они друг к другу, и вот разом пронзила их обоих одна и та же стрела. Разом застонали оба вместе упали, с согбенными от боли членами, на землю и в один и тот же миг испустили дыхание. Видит это Алфенор. Ударяя себя в грудь, подбежал он к братьям, обнимал холодные их трупы, но вот падает и он, – губительной стрелой своей Аполлон угодил ему прямо в грудь.

Вынимая стрелу, Алфенор вырвал зубцами ее кусок легких; потоком хлынула из раны его кровь, а с ней отлетела и жизнь. Юного Дамасихтона дважды поразил бог сребролукий. Раненый в подколенок, мальчик силился извлечь рукой губительную стрелу, но другая стрела пронзила ему гордо. В ужасе поднял тогда к небу руки Илионей, самый младший из братьев.

– О, пощадите меня все, на Олимпе живущие боги!