Осип Бес - Души прекрасные порывы. Сборник прозы и поэзии

• Название: Души прекрасные порывы. Сборник прозы и поэзии
• Автор: Осип Бес
• Жанр: Русское современное

Сборник прозы и поэзии «Души прекрасные порывы» посвящен столетию Великой Октябрьской социалистической революции, но он и о том, что случилось с нами за все это время. Что изменилось, что осталось прежним, и почему сейчас актуальны все те же вопросы. В книге представлены семнадцать авторов: Захар Прилепин, Сергей Шаргунов, Сергей Спайкер, Дмитрий Факовский, поэт и музыкант Бранимир и другие. Все средства от продажи сборника будут перечислены на поддержку политзаключенных.

---

Души прекрасные порывы Сборник прозы и поэзии

Редактор Осип Бес

Редактор Дмитрий Факовский

Дизайнер обложки Осип Бес

Корректор Елена Крюкова

© Осип Бес, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-1067-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От редакции

На этих страницах мы не станем копаться в истории,

не станем ее переписывать и тревожить ее прах, спустя сотню лет.

В этой книге вы не найдете шокирующих фактов о том времени. Мы не были ему свидетелями – мы живем сейчас.

Здесь собрано семнадцать совершенно разных авторов, у каждого из них свои убеждения, своя правда. И своя революция.

Для всех нас она разная и для всех одна.

Прошло сто лет, но для нас она продолжается.

Бранимир

Автор-исполнитель из города Сталинграда. Биографические вехи не имеют значения.

Отцвели глаза твои…

(Романс)

Люли-люли, спи, мой рёва,
засыпай, мой маленький!
Завтра шудрой будешь снова,
обрыганским валенком.
В новый день – как в новый бой
с пушечными залпами.
Отцвели, отцвели, отцвели глаза твои…

Был как спирт – горяч и чист, веселее Роджера.
Стал – коварен и говнист,
пьянью с бурой рожею.
Бьёшь Маруську, пашешь, пьешь
панацею затхлую.
Отцвели, отцвели, отцвели глаза твои…

Спился хриплый Винни-Пух,
стала шлюхой Золушка.
Грозный Муромец сидит жопою на колышке.
Их за так не отпоют дьяконы пузатые…
Отцвели, отцвели, отцвели глаза твои.

Аты-баты! шли года по скелетам кукольным.
Помотало, потрясло, стало сердце уголем.
Хобот в щёку положи – станешь Бодхисаттвою.
Отцвели, отцвели, отцвели глаза твои…

Позабывшие отца

Дороги серы, как освенцимские робы.
Уходят лесом красны шапки в никуда.
Висят на досках без почёта хлеборобы.
Рандоль и моль, бутыль и боль студёней льда.

Мозги засохли без живительной глюкозы,
Мешками с пылью трепыхаются сердца.
Зловонным паром дышат бывшие колхозы,
Несут ярмо, плюясь на гадкие морозы,
Слепые лапти, позабывшие Отца.

Клопы

Вспомни себя доходяжною палкой,
Прилежною девочкой-паинькой.
Клиенты не били тебя по лицу,
А в ночь приходил Дед Мороз.
Ты мёрзнешь на трассе с хабалками.
Есть прайс и другая мамочка.
И Карлсон сто лет как дорогу забыл,
Дорогу на улицу Роз.

Вспомни себя малыша-горбунка.
Тогда ты расчесывал волосы
Смешным гребешком на дурацкий пробор.
Брал ранец и шел в первый класс.
Теперь ты сидишь от звонка до звонка.
В тельняшке лишь черные полосы.
Маманю по лету снесли на погост.
Кровинку совсем дождалась.

Вихри враждебные взвилися.
Жнец убирает снопы.
Смилуйся, Господи, смилуйся!
Мы тупы, мы слепы, мы клопы.

Вспомни себя, карапуза с бубоном,
Васюткой с коллекцией вкладышей.
Там были и «Турбо», и «Бомбимбом»,
Нашивка с секретным «Fuck You».
Сейчас ты горлянку полощешь бурбоном,
И «Форд» не берёт тебя за душу.
Уже не сравнять ни киркой, ни кредиткой
Кривую дорожку твою.

Вспомни себя восьмилетнего шкета.
Тогда ты мечтал стать разведчиком.
В траншее за домом гремела война
И пуля тебя не брала.
Теперь ты стреляешь одни сигареты
И мелочь с утра и до вечера.
Штурмуешь лишь только пивные ларьки.
Ползёшь как пластун до стола…

Вихри враждебные взвилися.
Жнец убирает снопы.
Смилуйся, Господи, смилуйся!
Мы тупы, мы слепы, мы клопы.

Сергей Шаргунов

Родился 12 мая 1980 года в Москве, в семье известного священника, преподавателя Духовной Академии Александра Шаргунова.

Выпускник МГУ им М. В. Ломоносова (2002) по специальности журналист-международник.

В 1998—99 годах работал в Думской комиссии по расследованию событий осени 1993 года.

С 19 лет начал печататься в журнале «Новый мир», в котором выходила не только его проза, но и его критические статьи. С тех пор начал печататься во многих «толстых» литературных журналах.

В 21 год стал лауреатом премии «Дебют» за повесть «Малыш наказан». Свои премиальные Шаргунов перечислил на адвокатов писателя Эдуарда Лимонова, в то время сидевшего в тюрьме.

С 2003 по 2007 работал обозревателем в «Независимой газете», где вёл литературный проект «Свежая кровь», на страницах которого впервые и неоднократно печатались многие молодые писатели.

С 2012 года – главный редактор портала «Свободная пресса».

Как журналист находился в зоне боевых действий в Южной Осетии в 2008 и в Донбассе в 2014—2016 годах.

Сергей Шаргунов – лауреат премий: «Дебют», «Эврика», Государственной премии Москвы, итальянских премий «Arcobaleno» и «Москва-Пенне», Горьковской литературной премии, историко-литературной премии «Александр Невский», дважды финалист премии «Национальный бестселлер».

Книги Сергея Шаргунова переведены на итальянский, английский, французский, сербский языки.

С 5 октября 2016 года – депутат Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации VII созыва. Своими приоритетами на этой должности называет борьбу с уничтожением образования, закрытием школ, медицинских учреждений, с отнятием детей, поддержку соотечественников.

Воспитывает сына Ивана.

Свой

– Нас окружают, – сказал парень рядом.

И сразу Илья услышал то, на что не обращал внимания.

Вкрадчиво хрустели ветки. Словно подавая сигналы.

Лес, высоченной чернотой обступавший просеку, был полон нехорошего движения.

Это была даже не просека, где они стояли, а разбитая колея с окаменелыми комьями земли, а слева и справа кто-то с треском приближался.

Хряск, хряск…

– Окружают, – сказал парень виновато. – Лучше посижу, – он быстро опустился на землю: призрак человека с призраком автомата.

Хряск, хряск…

– Окружают, – неслось от одного к другому.

– Тишина! – отрывистый приказ. – Заткнулись!

Илья замер, остановив дыхание, разом прикинувшись неживым. Хруст перестал, значит, и в лесу тоже замерли, и от этого стало жутко. Ночь густела – еще чуть-чуть, и можно мять ее, как пластилин.

Он ссутулился, чувствуя горб рюкзака и неловкий черепаший панцирь бронежилета, нянча двумя руками автомат, ставший липким и почему-то лишним.

– Я слышал рации, – пылкий шепот.

Успокоительно:

– Здесь зверей много.

За деревьями размашисто зашуршало, как будто протянули тяжелую тушу.

Илья повесил автомат на плечо, снял каску, душившую горло ремешком и накрывавшую слух, опустил на землю.

Ведь всех сейчас уложат, двенадцать человек. Уложат… Вряд ли плен. Просто всех уложат…

В небе навстречу его молниеносному взгляду пролетела лучистая строчка. Следом еще одна. Звездопад. В эту ночь был настоящий звездопад. Звездная собачья свадьба. Их было непривычно много, и они там в своей тоскливой серебристой вышине клубились, грызлись, метались – наверно, лаяли. Откуда еще увидишь такое небо? Мы уже пересекли границу? Сказали: да…

Удивительно – конец мая, но здесь ни одного комара.

По сухим комьям дороги заиграли яркие лучи фонарей.

Людские фигуры шатнулись, выпуская к лесу двоих. Илья споткнулся и, выпрямившись, в каком-то инстинктивном танце проскользнул к машине, бронированной белой газели с облупленной зеленой полосой на борту. Влез внутрь – было черно и пусто – пробрался на последнее сиденье, к бойнице, откинулся, поставив автомат между ног, и закрыл глаза.

Сколько времени? Время в телефоне, телефон приказали сдать еще давно, чтобы не засекли.

Уснул в минуту – отрубила опасность…

Разбудил грохот. Что-то ползло мимо. Вылез, увидел грузовик, который встал с погашенными фарами.

Позади газели темнело плотное стадо, грузовик к грузовику.

Наскочил старшой, с силой хлопнул чье-то плечо, протараторил в возбуждении:

– КамАЗ полетел!

– Как?

– Застрял! – Глаза, хорошо различимые в темноте, казалось, светились, проясняя бешеное лицо с клочковатой бородой.

Илья почувствовал бодрость: есть подмога, окружения нет… Прислушался. Хруст, вроде еще звучал, но нестрашный, уже жалобный. Может, и правда звери, но ничего, много нас, охотников. Или это сами деревья приветствуют освободителей скрипом.

Пошел навстречу грузовикам. На дороге теснилась молчаливая толпа, он продирался сквозь нее – разбирали автоматы, натягивали броники и каски.

А там, куда поднималась зябкая дымка, там по-прежнему сверкал звездопад…

Возле одного КамАЗа было пусто, но из черной пасти открытого кузова доносился гуд. Словно бы улей инопланетных пчел. Непрерывные голоса сливались в сладко-гортанное прожорливое урчание. Неужели демоны ночные? Может, их прислал звездопад?