Виктор Бузинов - Десять прогулок по Васильевскому

• Название: Десять прогулок по Васильевскому
• Автор: Виктор Бузинов
• Издательство: Остров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006

Книга Виктора Бузинова, известного радиожурналиста, ведущего популярной передачи «Прогулки по Петербургу», рассказывает о Васильевском острове. Это своеобразное эссе, написанное на основе краеведческих материалов, авторского комментария к ним и воспоминаний.

---

Можно ли возродить то, что было когда-то? Вернуть в пустынные дворы таинство ухоженного, вскормленного обшей любовью, маленького городского сада? Наверное, можно. И это делает кто-то неумело, без знаний и опыта, на свой страх и риск. А между тем искусство разбивать и пестовать сад – древнее и сложное искусство. Оно сродни искусству врачевания души. И не имеет ничего общего с тем тотальным озеленением, которым мы так гордились многие годы.

Из самых старых садов Васильевского жив по сию пору сад Академии художеств, потаённый, изящный, воистину «классический» садик, где должны прохаживаться и творить жрецы искусства.

По одной версии, он появился здесь, видимо, сразу после того, как в 1788 году завершилось строительство существующей ныне Академии художеств. По другой – гораздо раньше. Еще тогда, когда существовала первая Академия художеств, основанная в 1757 году Елизаветой Петровной. В этом квартале набережной была Морская аптека и дом Головкина, в котором и приступили к занятиям ученики Академии. В глубине квартала стояли в садах несколько деревянных домиков. У Головкинского дома тоже был сад, где и практиковались с этюдниками будущие художники. Само строительство учрежденной во второй раз уже при Екатерине II Академии началось в 1764 году именно со стороны сада, что подтверждает и план не раз уже упомянутого нами Сент-Илера.

Как бы там ни было, но свой нынешний облик сад приобрел уже в веке XIX. Первым, кто обратил на сад внимание, проявил к нему особый интерес, был президент Академии художеств А.Н. Оленин. Он предложил построить по его периметру четыре портика, напоминающие архитектуру Древнего Египта, Древней Греции, Персии и Рима. По замыслу Оленина с помощью этих наглядных образцов ученики, «гуляя по садовому месту и рассматривая сей образец», должны были лучше постигать культурное наследство прошлого. Но идея эта так и не была реализована. Хотя за ее воплощение брался сам Александр Павлович Брюллов. Он даже выполнил задумку Оленина в чертежах, но, увы, чертежи не получили одобрения.

Зато именно от Брюллова осталась нам планировка сада. Он разбил дорожки, спроектировал ограду и в 1847 году на перекрестке двух центральных аллей установил гранитную колонну.

Происхождение ее весьма любопытно. Оказывается, этот гранитный монумент – не что иное, как запасная колонна для интерьера Казанского собора. Ее высекали на случай если, не дай бог, что-то произойдете другими колоннами: треснут ли они или расколются при неосторожной установке. Но все обошлось благополучно, и Александр Воронихин, по проекту которого, как известно, строился Казанский собор, передал лишнюю колонну Академии с тем, чтобы ее установили там, в круглом дворе, в честь пятидесятилетия этого храма искусств. В круглом дворе монолит простоял с 1807 по 1817-й год, а затем был заменен на гипсовую модель памятника Минину и Пожарскому. Три десятилетия колонна оставалась не у дел, пока в 1847 году Александр Брюллов не нашел ей достойного применения в Академическом саду.

Архитектор с помощью модельера А.П. Лялина несколько изменил её внешний вид. Теперь колонну венчал не шар, как это было у Воронихина, а символ искусств – лира. Римско-ионическую гранитную капитель заменила капитель бронзовая. Филигранный рельеф состоит из трех аллегорических женских фигур, олицетворяющих знатнейшие художества: живопись, скульптуру, архитектуру.

Павильон живой фотографии в Василеостровском саду.(Недалеко от нынешнего дворца культуры им. С. М. Кирова. 1900 г.)

Вообще, саду повезло на причастность к нему знаменитостей. С юга в него заглядывает своими высокими окнами прекрасное творение Кокоринова и Валлена-Деламота. С севера на лужайку выступает представительный шестиколонный дорический портик работы Михайлова 2-го. Он украшает здание рисовальных классов, к торцам которого пристроены по Третьей линии, «профессорский флигель», произведение всё того же Брюллова, а по Четвертой – бывший литейный корпус, возведенный здесь для Академии строителем Адмиралтейства Андрианом Захаровым.

Здесь, в литейном корпусе когда-то были отлиты самые знаменитые статуи Петербурга: Крылов – в Летнем саду, «Клодтовские кони» – на Аничковой мосту, Кутузов и Барклай-де Толли – у Казанского собора. На отливку публика собиралась, как на театральное действо. Впрочем, и самые знаменитые питерские мозаики, в частности, для Исаакиевского собора, создавались тоже здесь, на восточной окраине сада, в мастерских, построенных для Академии Федором Эппингером.

Они работают и сейчас. Иногда, когда появляется хоть небольшой заказ. А ведь здесь способны были варить смальту чуть ли не восемнадцати тысяч оттенков.

Но мы, кажется, несколько ушли в сторону. Давайте, – о самом саде. Его судьба своеобразна, но при этом несколько обделена вниманием к себе. Старейший – на Васильевском, он таится в тени знаменитого на весь мир фасада Академии художеств. Как правило, сад обходят стороной туристы, да и в краеведческих справочниках ему посвящено, в лучшем случае, несколько строчек. Внятно история сада изложена лишь в последнем издании книги В.Г. Лисовского «Академия художеств». Но это уже, так сказать, литература «для искушенных».

В последний раз я был здесь прекрасным июньским днем. Лучи солнца пробивали листву старых деревьев и высвечивали яркими пятнами зелень газона. У портика рисовальных классов толпилось множество детских колясок, а их хозяйки – юные василеостровские мадонны, встав в кружок, о чем-то болтали между собою. Говорят, что здесь, в уединении маленького сада, давно существует нечто вроде самодеятельного клуба «Молодой матери». Двое мальчишек пасовали друг другу мяч перед стеклянным павильоном бывшей мастерской батальной живописи. Здесь делались когда-то этюды с всадниками. Коней приводили в сад, ведь не будешь поднимать их по крутым лестницам в мастерские главного корпуса. Теперь батальная живопись, кажется, уже забыта…

Учеников Академии в летний день в садике не было, они приходят сюда осенью, когда начинаются занятия. Мой частый спутник в «Прогулках по Петербургу», выпускник Академии, историк архитектуры Михаил Николаевич Микишатьев вспоминал, как он на первом или втором курсе здесь, на пленэре рисовал деревья, и они не очень-то получались у него. «И вообще, – признался Микишатьев, – сад этот мы часто рисовали с третьего этажа, из окон архитектурной мастерской. С высокого горизонта деревья кажутся ровными, но зато их основания, корни, как бы подвешены на разной высоте. Очень живописно!»

И, может быть, как раз в этом старинном саду, – простите за фантазии, – под сенью живописных дерев было бы уместным создать аллею бюстов знаменитых выпускников Академии. Я говорю это потому, что два таких бюста – Ильи Репина и Василия Сурикова – неожиданно появились в соседствующем садику Академии, Румянцевском сквере. Два гения смотрят на Неву, на невские набережные, которые, вообще-то, художники эти своим талантом не жаловали. И потом у Румянцевского сквера, или Соловьевского сада, как по-прежнему называют его многие василеостровцы, – совсем иная судьба, иная аура. Он связан с Академией разве что своим соседством с ней.

Российские газеты называли Румянцевский сквер лучшим из всех петербургских скверов. Так газета «Русский инвалид» 25 июня 1867 года писала о том, что сквер этот «…достоин любой из европейских столиц. Все в нем, начиная от прекрасной решетки до последней скамейки, так хорошо, что, кажется, не остается желать ничего лучшего».

В сквер василеостровцы стали ходить с конца 1865 года, хотя последние работы в нем, в частности, пуск фонтанов, были завершены позже.

История названия этого очаровательного зеленого оазиса связана с обелиском «Румянцева – победам». Он появился почти за полвека до открытия сквера на располагавшемся здесь тогда парадном плацу Кадетского корпуса, да так и остался стоять по сию пору.

О памятнике этом, об особенностях его расположения я упоминал уже в главе «Тайны Соловьевского переулка». Подробные же сведения об его установке, оформлении, реставрациях вы можете почерпнуть из очерка Н.Н. Весниной «Румянцевский сквер» в книге «Сады и парки Ленинграда».

Соловьевским сад островитяне называли в память о сибирском золотопромышленнике, купце I гильдии С.Ф. Соловьеве, который не только жил по соседству в доме 1/3 по Второй линии, но и преподнес городу дорогой подарок, устроив на месте пыльного плаца шикарный сквер. О том, чтобы саду было дано имя Соловьева, ратовали депутаты городской думы. Член городской Управы И.П. Медведев в уже упомянутой мною книге «Описание древесных насаждений г. С.-Петербурга» делает на этот счет пояснение: «На присвоение этому саду (не скверу, а саду. – В.Б.) названия Соловьевский не последовало высочайшего соизволения, и сад наименован Румянцевским».

Таким был в начале XX века Румянцевский сквер или Соловьевский сад, как зовут его до сих пор старожилы-василеостровцы.