Лотар-Гюнтер Букхайм - Лодка

• Название: Лодка
• Автор: Лотар-Гюнтер Букхайм
• Издательство: Военная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005

«Лодка» — книга о войне и о людях на войне. «Лодка» — история о юношах, практически мальчишках, жадных до приключений, оболваненных нацистской пропагандой, знающих толк в технике. Они бросают вызов природе, сражаясь с невидимым врагом. У многих пока нет опыта, им многим неведомы отчание и одиночество, им не знакомы ужасы войны. В аду подводной войны альтернатива простая — либо тебя не поймают, либо тебе конец. Под водой раненых не бывает. Из 40 тысяч германских подводников домой не вернулись 30.000.

---

— Какую же зоркость они ожидают от нас? — невольно вырывается у меня.

— Все более яркое вызовет подозрение, — говорит Старик.

Наша лодка постепенно сходится бортами с темной массой, которая распадается на три силуэта: три корабля, стоящие в ряд. Сигнал поступает со среднего. Силуэты начинают расходиться. Мы держим курс прямо на центральный. Сначала он лежит на ста двадцати градусах, теперь на ста. Постепенно он вырастает, превращаясь в стену. Старик отдает приказ к повороту. Вдруг я слышу немецкие голоса:

— Осторожно! Кранцы! Продвиньтесь немного!

— Смотрите, не свалитесь за борт!

— Здесь еще одни кранцы!

Полоса воды между выпуклостью нашей носовой цистерны плавучести и крутым бортом корабля неуклонно сужается. Теперь нам приходится задирать головы, чтобы разглядеть над нами фигуры людей, перевешивающихся через ограждение.

С верхней палубе доносится приглушенная брань нашего боцмана, нещадно погоняющего своих матросов. Сверху спускаются четыре или пять привальных брусьев.

— Хорошо, хоть знают, как крепить их! — замечает Старик.

— Наверное, у них уже есть некоторый опыт. Или вы думаете, что мы у них первые гости?

Ответа не последовало.

От судна, стоящего поблизости в свете прожекторов под погрузкой с окружающих его лихтеров, доносится оглушительное громыхание. Стук лебедок добавляет шуму.

— Этот грохот как нельзя кстати, — говорит Старик.

Единственный доступный нам слабый свет исходит от иллюминаторов «Везера».

Раздается глухой удар.

— Интересно, как мы поднимемся к ним на борт!

В этот момент сверху сбрасывается веревочный трап. Меня пропускают сразу за командиром. Боже, какой я неуклюжий — сказывается отсутствие привычки к подобным упражнениям! Сверху ко мне тянутся руки. Под моими подошвами отзывается стальная палуба. Кто-то горячо пожимает мою правую руку:

— Сердечно рады вам, господин капитан-лейтенант!

— Нет, нет — это не я — вот командир!

Ослепленные ярким освещением, мы стоим перед входом в кают-компанию. Там внутри белоснежные скатерти, два огромных букета цветов, отполированные до зеркального блеска деревянные панели стен, изящно задрапированные занавесками иллюминаторы, толстый ковер… Мне кажется, я грежу наяву. Везде декоративные растения — вазоны стоят на полу, свисают на цепочках с потолка. Бог мой — мягкая мебель и виноградные гроздья в вазе на столе.

Внутрь меня закрадывается недоверие. Каждое мгновение может прозвучать громкий хлопок, и все это великолепие исчезнет, как по мановению волшебной палочки.

Я уставился на чужого капитана, смахивающего своим сияющим благодатью лицом на приходского священника, как на существо с другой планеты: седая бородка клинышком, монашеская тонзура, венчающая собой загорелую лысину, белый воротничок и галстук.

Еще кто-то трясет мою руку. Слитный хор приветствующих голосов доносится словно издалека. Мое смятение растет. Старик мог хотя бы ради такого случая одеть что-то другое вместо своего вечного отвратительного свитера! Все-таки мы попали в другую обстановку. Откуда капитану «Везера» знать, что этот оборванный бродяга — наш командир? Я чувствую, что краснею, но Старик и капитан «Везера» мгновенно оказываются рядом: бурное рукопожатие, улыбаются, оживленно беседуют.

Нас приглашают к столу. И тут появляются офицеры «Везера». Боже! Они все в полной парадной форме. Снова рукопожатия и улыбки. Хоть однажды Старик мог бы надеть свои награды.

Капитана «Везера» так и распирает от доброты. Точь-в-точь капитан с картинки в книжке: морщинистое лицо искусного моряка, большие красные уши. Он хочет услужить нам всем, чем только может. Корабельная пекарня загружена работой с самого утра. Здесь есть все: пироги, свежеиспеченный хлеб, все, о чем мы могли только мечтать. Мой рот наполняется слюной.

— Рождественские пироги тоже есть, и, конечно, свежие булочки! — угощает капитан.

У меня в ушах все еще звучит голос шефа, описывающего трапезу своей мечты: свежие булочки, сочащиеся желтым маслом, и горячий какао.

А капитан, не останавливаясь, продолжает произносить свое колдовское заклинание:

— Свежие свиные сосиски, вареные — поросенка зарезали только сегодня утром — жареные сосиски. Любые фрукты, даже ананасы. Сколько душе угодно апельсинов, свежих фиг, винограда, миндаля…

Боже праведный! Мы, верно, высадились в Эдемском саду[82]. С тех пор, как я последний раз видел апельсины или ананасы, кажется, прошли годы, а свежих фиг я никогда в жизни не пробовал.

Капитан наслаждается нашим безмолвным изумлением. Затем жестом фокусника он взмахивает рукой в направлении стола, и не проходит и минуты, как вносят громадные блюда с сосисками и ветчиной.

У меня на глаза наворачиваются слезы. Старик потрясен не меньше нашего. Он встает со стула, словно все это расточительство — чересчур для него, и, запинаясь, произносит:

— Я отлучусь ненадолго — только взгляну, как там идет погрузка.

— Все в полном порядке — все идет как надо — все просто великолепно! — убеждают его со всех сторон, и капитан вновь усаживает его за стол.

Старик сидит как на иголках, он произносит с запинкой:

— Позовите первого вахтенного офицера — и шефа…

Не успевает он договорить, как я уже вскакиваю на ноги.

— Второй вахтенный офицер и второй инженер пока останутся на борту!

— Вся команда может вымыться, — кричит мне вдогонку капитан «Везера». — В две смены. Все уже приготовлено.

Когда я возвращаюсь в непривычное сияние кают-компании, Старик по-прежнему смущенно улыбается. Он беспокойно ерзает на стуле, очевидно, чувствую себя неловко в подобном уюте и покое.

Капитан интересуется, насколько удачным было наше патрулирование. Старик уклоняется от прямого ответа:

— Да уж. На этот раз мы были у них на крепком крючке. Просто невероятно, на что способна лодка вроде нашей!

Капитан кивает, словно этих нескольких слов вполне достаточно. На стол выставляют целую батарею бутылок с пивом. Здесь есть бременское пиво, а кроме того — немецкий шнапс, французский «Мартель», испанский коньяк и красное вино.

В дверь стучат. Что на этот раз? Появляются два субьекта в долгополых кожаных пальто. Они снимают свои фетровые шляпы и быстро обводят нас взглядом, перебегая глазами от одного лица к другому, словно ищут преступника. Неужели вызвали полицию?

— Герр Сивальд, представитель военно-морского атташе, — слышу я.

Второй прибывший, похоже, какой-то агент. Следом за этой парочкой следуют первый вахтенный и шеф. Теперь в помещении становится людно.

В моей груди звучно бьется сердце. С минуты на минуту мы узнаем, закончился ли наш с шефом поход, или он продолжится до Гибралтара.

Приносят стулья для только что прибывших. Старик уже пролистывает бумаги, которые ему с официальным поклоном вручил тот из двоих, что повыше ростом.

На несколько мгновений воцаряется тишина, если не считать шуршания бумаги да ветра, который завывает то громче, то тише.

Старик смотрит поверх вороха бумаг и говорит:

— Они отказали нам, шеф. Командование завернуло нас!

Я не решаюсь взглянуть на шефа. В моем мозгу пулей проносится мысль: это означает, что я тоже не схожу не берег. Ну что же, этому не бывать — ну и пусть! Может, оно и к лучшему.

Я вымученно усмехаюсь.

В конце концов, Старик тоже ведь не может оставить лодку — никто не может — а без шефа его потопят. Боюсь ли я? Конечно, Старик в итоге победит. Но есть и встречные доводы: нашей посудине необходим тщательный ремонт. Столько повреждений — и все исправлены лишь при помощи подручного материала, который был у нас на борту. Насколько это все надежно? Как мы справимся с задачей при подобных починках?

Виго: в данный момент мы находимся в Испании. Сейчас где-то около полуночи. Осознание приходит ко мне постепенно. Я должен достойно выдержать это.

Интересно, переживал бы я так же сильно, если бы не был настолько уверен, что план Старика сработает? Естественно, я был готов поспорить, что для нас обоих поход закончится в Виго. Я просто не желал признаться в этом самому себе.

Не выказав с самого начала энтузиазма по поводу затеи Старика, я могу сделать вид, будто никогда и не верил в ее успех. Никаких эмоций. Отказали — ну и ладно, меня это нисколько не огорчило. Но шеф! Это сильный удар для него, который ему выдержать намного труднее, чем мне.

Во всяком случае, сам Старик тяжело воспринял новость. Это становится сразу понятно. Он кажется довольным, когда люди в кожаных пальто сообщают ему нечто, требующее его внимания, но он продолжает сидеть, словно пораженный громом. Оба этих слизняка — бойцы невидимого фронта, — готовые ежесекундно кланяться, потирая и почесывая свои руки, превращают драму в сцену полуночного ужаса, наводящую жуть. Слишком разителен контраст, слишком велика разница между почтенным капитаном «Везера» и этими пьяными падальщиками.