Феликс Соломоник - Земля обетованная

• Название: Земля обетованная
• Автор: Феликс Соломоник
• Жанр: Поэзия

Стихи автор начал писать в пятнадцатилетнем возрасте. В 2012-м его произведения были опубликованы в США. В первую книгу, изданную в Иерусалиме, вошли стихи о России и США, а в настоящую книгу включены стихотворения, написанные с 2011 по 2016 годы – после репатриации в Израиль. Они разноплановые, искренние, душевные и вместе с тем глубоко философские.

---

«Детские слёзы …»

Детские слёзы —
сладкие грёзы,
они были давно.

Осталась лишь малость —
стучит ко мне старость
и в дверь, и в окно.

Но память от устья
с тихою грустью
вечерней порой

Уносит. Я каюсь,
что встречу пытаюсь
представить с тобой.

В дымке мечтания
лишь очертание
я вижу одно.

Напрасно старание,
не будет свидания —
время прошло.

2013 г.

Муза

Как жданный гость в любую непогоду,
Зайдёшь и тихо сядешь у огня.
А может быть, зайдя, заявишь с ходу:
– Садись, пиши, не тратя время зря.

И нехотя, почти сопротивляясь,
К столу без всякой веры подхожу
И вдруг взахлёб, спеша и заикаясь,
Я, как молитву, их произношу.

И в голове моей толпятся строфы.
Рифм не ищу. Они всегда со мной.
Готов на всё – и в бой, и на Голгофу.
Тебе я предан телом и душой.

Но как приходишь, так и исчезаешь
И тщетны все попытки отыскать.
Лишь только ждёшь и никогда не знаешь,
Придёшь ли ты когда-нибудь опять?

2013 г.

Ветер в Цфате

Воет ветер день и ночь
И ничем нельзя помочь.

Вместо слов лишь только «у»
Заполняет пустоту.

Что он хочет? Что болит?
От утрат или обид

То единственное «у»
Набирает высоту?

2013 г.

Как вспомнится

Как горячи оладушки!
Ну где же вы, красавицы?
Видно вышли в бабушки.
Дал вам бог состариться.

С внуками и внучками
Ищите забавушки,
Сморщенными ручками
С детьми играя в ладушки.

А когда-то стройными
Плыли словно павушки.
Тела были знойными,
Зелены дубравушки.

Ох, как это вспомнится —
Красота безбрежная.
У девчонки – скромницы
Кожа белоснежная.

А глаза колодцами
Полны затаённости,
Но не скрыть эмоции,
Тая от влюблённости.

2013 г.

Хотела

Я хотел, но у Хотелы
До меня случилось дело.

Я ей в дверь звонил, стучал,
Но никто не открывал.

И моё остыло тело,
И душа уже не пела.

Вдруг открылась её дверь.
Хочешь верь, хочешь не верь.

Предо мной стоит Хотела —
Восхитительное тело.

И с порога мне она
Говорит: – Твоя вина.

Опоздал ты на свидание
И с другим я в наказание.

Бесполезно было спорить,
По-английски сказав сори,

Удалился, взяв печаль —
Занята Хотела. Жаль!

2013 г.

Одна мысль

Я с тобой и ты со мною,
Но не только лишь.
Потому и я с другою
Сплю, малыш.

К сожалению, по-другому
Не сошлось.
И уходим мы из дома
С тобой врозь.

Где твоя любовь на веки,
Чёрт возьми!
Ведь сошлись не для потехи —
Для любви.

Слишком быстро оборвалась
Её нить.
И одна лишь мысль осталась —
Всё забыть.

2013 г.

Эскулап

От Эскулапа и до наших дней
Прошло немало.
Какое множество людей
Перебывало

В целителях и лекарях,
И в шарлатанах.
На суше, как и на морях,
В различных странах.

В те времена бог Аполлон
Для Эскулапа —
Родной отец, но также он —
Большая лапа.

Во всём и всюду протеже,
Ни в чём отказа.
Что не попросит, сразу же
Несут с лабаза.

А может быть, что я не прав
И всё по чести.
Был у богов тогда свой нрав,
Несклонный к лести.

Себя ценили, как людей,
Лишь за поступки.
А кто ты? Римлянин, еврей,
Сын проститутки,

Мыслитель ты или герой
С Олимпа руку
Тебе протянет бог любой
Уже, как другу.
И по заслуге твой почёт,
Людская слава.
Не зря приветствует народ
И кричит «браво!»

Сам Эскулап – он был такой:
Большой трудяга.
Змею над чашей золотой
Он место флага

Через всю жизнь свою пронёс,
Людей спасая.
И на таких сегодня спрос.
Я точно знаю.

2013 г.

Я иду по камням

Я иду по камням. До меня по ним тысячи лет
Проходили кочевники, войны, торговые люди
И мой пращур здесь тоже оставил свой след,
Что-то вроде записки в замшелом сосуде.

Я щекой своей к шершавому камню приник
И услышал шаги когорт воинов Веспасиана —
В Иерусалим шестьдесят тысяч копий и пик
Несли сокрушить величие Соломонова храма.

Город пал, беломраморный храм был сожжён,
Чтоб следа не нашли, землю перепахали.
Но в еврейских сердцах и в их памяти он
Занесён навсегда крепче, чем на скрижали.

Верю, избранность – это не то, что превыше всего.
Мир хлебал уже нечто подобное полною ложкой,
Ибо в каждом народе найдется что-то такое легко,
Что другому, увы, не дано даже малою крошкой.

Как народа изгоя наша избранность думаю в том,
Чтоб во тьме мракобесия, презрения целого мира
Сохранили свой дух, свою веру, душой и умом,
Не исчезнув во тьме, как другие народы кумиры.

Я иду, не спеша по камням Земли Обетованной
И внимательно слушаю шёпот седых ворчунов,
Что когда-то здесь путь был тропой караванной
И любимое место для схватки диких козлов,

А теперь здесь шоссе пролегает и далее вьётся
Вплоть до самых вершин, на которых зимою снега.
Что-то тихо ещё, но расслышать мне не удаётся.
– Киии! – во всё горло прокричала в кустах пустельга.

Я на камни прилёг, нагретые солнечным светом.
В их уютном, как домашнем, тепле разомлевший уснул.
Вдруг я будто проснулся, копьём крестоносца задетый,
И меня в тот момент оглушил нарастающий гул —

Смесь чужих языков, лязг железа, лошадиное ржание,
Скрип телег, крик ослов, чьи-то вопли и грохот сапог.
Запах крови и пота, смрад тления затрудняют дыхание
И, страхом объятый, я бегу, под собою не чувствуя ног.

Сзади крик: – Иудей! – и стрелы остриё ударяет мне                                                                   в спину.
Только боль не в спине, а в душе – не пойму, почему.
Страха более нет, отыскать лишь пытаюсь причину,
И ужасно хочу повернуться, чтоб лицом оказаться к лицу.

Но, я падаю, как сорвавшийся камень, с крутого обрыва,
И жар преисподней своим языком уже лижет меня.
Я глаза разомкнул, изумившись, как своею листвою олива
Защищает, как может, меня от палящего с неба огня.

Сны в России с такой явью, как краски и запах не вспомню,
Чтоб ко мне приходили из далеких почти позабытых времён.
Ни крещение мечами Руси и ни тьмы чингисхановых воинов
Своей правдой кровавой не решились ворваться в мой сон.

Может быть потому, что в России изгоем я был от рождения,
А чужой— он не свой, сколько б Русь всей душой не любил.
Всё равно, что мозоль, от которой лишь ждёшь избавления,
И терпеть уже нет никаких просто напросто сил.

Оттого всё вокруг: и трава, и цветы, и деревья, и даже камни
С чужаком не хотят не о чём заводить никакой разговор.
О сегодняшнем дне, впрочем, как и о времени давнем
Со мною бесед не ведёт необъятный российский простор.

Я иду, не спеша по камням Земли Обетованной,
Здесь проживший два года, а кажется мне, что века.
Эти чувства во мне – всё так удивительно странно
И опять: – Киии! – это шлёт мне привет пустельга.

2013 г.

Как будто

Как будто всё предусмотрел.
Казалось так.
Так почему ж тогда сумел
Попасть впросак?

Да вроде камни обходил,
Что под водой.
И слов плохих не говорил
Ни Боже мой.

И что ж увидел я в конце?
Скажу, изволь.
Лишь две слезинки на лице
И в каждой боль.

2013 г.

Осенний монолог

К чему все эти виражи,
К чему уловки?
Ты мне, пожалуйста, скажи,
А то неловко.

Когда вдруг спросят: – Ты есть кто?
Ведь мы не дети.
Что мне ответить, конь в пальто
От тёти Бетти?

Ты снова скажешь, как я груб,
И как не тонок.
С тем соскользнёт улыбка с губ.
Ну как ребёнок,

Стоишь и смотришь на меня,
Глаза в печали.
Ты что-то хочешь, но – нельзя,
Тебе сказали.

Ты уже взрослая давно.
Пора признаться.
Вот дождь в твоё стучит окно,
Как папарацци.

И от него не убежать,
Как он несносен.
И завтра он придёт опять.
Ведь это осень.

2013 г.

Оливковое дерево

Серебристо-зелёные кроны,
Корни, словно щупальца спрута,
Покоряющие горные склоны,
Как бы ни были они круты.

У оливы стволы красивы,
Словно высеченные Микеланджело.
В их скульптурах свои мотивы
Видеть можно у дерева каждого.

И не только маслины на ветках
Приносила людям олива.
Со времён ещё ветхозаветных
Ветвь её была символом мира.

Даже если малая кроха
От корней остаётся оливы,
Дайте только ей влаги немного
И она возродится, как диво.

Потому и от века к веку
Она символом возрождения
Служит на земле человеку
И опорой его устремления.

2013 г.

Ирене