Михаил Уткин - Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары

• Название: Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары
• Автор: Михаил Уткин
• Жанр: Русское современное

Мемуары старого командировочного волчары, авиационного и железнодорожного споттера, документальные рассказы о дорожных приключениях.

---

Особенности национальной командировки Мемуары старого командировочного волчары Михаил Уткин

Удивительные и смешные, но абсолютно документальные приключения одного старого командировочного волчары. Рассказы никем не заказаны и никем не оплачены, не являются чьей-нибудь рекламой и выражают сугубо моё личное мнение о чём-либо. Это может кому-то не понравиться, но я таким сочувствую

© Михаил Уткин, 2017

ISBN 978-5-4485-0810-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I. Командировочный волчишко

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Средь военных трофеев и мирных костров

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастроф…

(В. C. Высоцкий)

1. Первые шаги

Мои родители (на пару!) были старыми «командировочными волками». Работали они в такой организации, где нужно было постоянно мотаться по самым разным электростанциям СССР. Меня во время учебного года оставляли дома, на попечение разных маминых подружек, а как только наступали какие-нибудь каникулы, забирали с собой в командировки. Я жил вместе с родителями в гостиницах и поездах… К третьему классу мать уже научила меня разбираться в авиа и железнодорожных билетах: где там номер рейса, или место, или время, какая часть у авиабилетика отрывается, в каком месте ж. д. билетик компостируется, и многие другие полезные для «бывалого» путешественника вещи.

В свою первую самостоятельную поездку я отправился на летних каникулах, перейдя из третьего класса школы в четвёртый! Сейчас, конечно же, это трудно себе представить, но и страна тогда была другая, и народ был совершенно другой…

Отец пускал энергоблок на южносахалинской электростанции, а мать срочно вызвали на расследование аварии, произошедшей накануне на ТЭЦ в киргизской столице, которая тогда называлась Фрунзе, а теперь Бишкек. Там с системы топливоподачи слетел вагон с углём и убил человека. Дело было в июле 1974 года, и меня немедленно потребовалось куда-нибудь девать. И моя мамуля не придумала ничего лучшего, чем взять и отправить меня на Украину к дедам! До сих пор загадка, каким чудом ей удалось посредине короткого сибирского лета взять для меня детский билет без взрослого, да ещё с пересадкой…

Пасмурным и хмурым утром мы вместе с мамкой приехали в новосибирский аэропорт «Толмачёво». Сначала на московском рейсе улетал я, а через два часа другим рейсом улетала и она. Мать провела меня через регистрацию рейса. Потом договорилась с каким-то дяденькой, который провёл меня, якобы вместе с собой, через досмотр.

У меня на руках был огромный зелёненький билет, один из двух контрольных талончиков которого был уже оторван. Под надписями о рейсе, месте, времени и прочем по билетику между облаками летел реактивный «Ту-104». Пацанами мы знали одно: если самолёт реактивный, значит «Ту», а если с пропеллерами – «Ан» или «Ил». Я думал, что мы сейчас на таком «Ту-104» и полетим, но автобус подвёз нас к огромному самолёту с двойными пропеллерами, на котором тоже было написано «Ту»!

Но «Ту» разве с винтами бывают?!! Тогда мне показалось, что меня кто-то жестоко обманывает… Больше в такой винтовой «Ту-114» я ни разу не попадал. А спустя много лет я вдруг снова увидел самолёт из своего далёкого детства: старый и заслуженный лайнер смотрел какие-то свои сны, укутанный очень толстым снежным одеялом на постаменте у аэропорта «Домодедово». Мне очень хотелось подойти и погладить его…

Мерзавцам из «Ист-Лайна», уничтожившим этот самолёт в 2006 году, этого не понять…

Мы сели в самолёт. Мне досталось место у окошка. Кресло было совсем не такое, как в нынешних самолётах – это было настоящее кресло с мягкими подлокотниками по бокам, целиком затянутое в белый матерчатый чехол. Я мог уместиться в нём хоть вдоль, хоть поперёк. Спинки у тех кресел не откидывались, откидных столиков впереди тоже не было, а обед приносили на подносах, которые своими ручками ставили прямо на подлокотники. За спинкой моего кресла была стенка, которая отделяла наш салон от следующего.

Огромный круглый иллюминатор был точно посредине крыла, на котором сразу же за моим окошком оказалась какая-то ярко-красная круглая крышка на болтиках, красная надпись возле которой гласила: «Заливная горловина бака №5». Я запомнил эту надпись на всю оставшуюся жизнь!

Наш самолёт выкатили тягачом с лётного поля на рулёжную дорожку и остановили прямо перед полосой. Двигатели в те времена у самого здания аэропорта не запускали! Закрутились огромные пропеллеры – самым непонятным было то, что один пропеллер на одном и том же двигателе крутится в одну сторону, а второй – одновременно в другую! Стюардессы раздали нам конфетки-леденцы, и мы полетели. Во время полёта я запомнил тогда только объявленную по радио скорость – 750 км/ч. При посадке у меня начали дико болеть уши, и я скорчился на этом кресле в клубок. Соседи нажали на кнопочку, к моему креслу тут же сбежались почти все бортпроводницы и стали пичкать меня леденцами, чтобы я чаще глотал! Но боль прошла только тогда, когда самолёт приземлился.

В Домодедово меня встречал начальник цеха, в котором работала моя мать, Геннадий Райчикович Антонянц. Он сам был в Москве в командировке и буквально через час улетал на моём самолёте обратно в Новосибирск. Дядя Гена подвёл меня к такси и попросил, чтобы меня срочно отвезли в другой аэропорт.

Мать специально дала мне 22 рубля, чтобы рассчитаться с таксистом! Я уселся на самое переднее сиденье невиданной доселе машины – это была «Волга» ГАЗ-24, а в Новосибирске «Волги» у таксистов тогда были только 21-е. Я протянул водителю все деньги: «Дяденька, мне в аэропорт «Быково»! Пожилой уже мужик, настоящий московский таксист в форменных кожаных куртке и кепке, просто потерял дар речи, но всё же включил счётчик, и мы поехали. Где-то через час он подвёз меня к Быково, а по дороге я рассказал всю историю с родительскими командировками. Мужик закатил машину на стоянку, я вылез, взял свой рюкзачок и пошёл на регистрацию.

Водитель пошёл за мной, и второй раз обалдел, когда я сам достал билетик, посмотрел номер рейса, нашёл свою стойку и правильно встал в нужную очередь. Не выдержав такого издевательства над своими нервами, таксист сам проверил мой билет и договорился с ещё одним пассажиром, чтобы меня вновь провели через досмотр.

Да, москвичи в те года ещё были классными людьми. Действительно достойными фильма «Покровские ворота»…

Сажусь я себе дальше в маленький самолётик «Ан-24» (на таких я уже с мамой летал), сосу себе аэрофлотовские леденцы и спокойно долетаю до Кировограда. В аэропорту стоит дед (отцовский отец) и, когда видит, что я выхожу из самолётика со своим рюкзачком совершенно один, чуть не падает! Когда папочка позвонил на Украину из Южно-Сахалинска, дед вставил ему по полной программе!!!

И что же?!! Подходит 1-е сентября, меня надо отправлять в школу, родители за мной приехать не могут, и дед, матерясь, покупает мне билет на поезд, в купейный вагон 188-го пассажирского сообщением Одесса – Новосибирск! При посадке в поезд дед с моей тёткой уболтали какого-то мужика, который тоже ехал «до конечной», чтобы он за мною в дороге присматривал.

А что присматривать-то? Я, как прилепился к открытому окошку в Кировограде (день, ночь – без разницы!), так меня только в Новосибирске и отлепили!

От Кировограда до Харькова электровозов тогда ещё не было. Нас сначала тянул серенький и нещадно чадивший жирной сажей пассажирский тепловоз марки «ТЭП10». От Харькова поехали на электровозе. На какой-то махонькой станции, где-то сразу за Харьковом, помнится, простояли часов что-то 15 или 20. В соседнем купе мужик вёз огромнейшую овчарку. Он выводил её на станциях погулять, а я почти всё время болтался у окна в проходе и жутко боялся этой собаки…

Мужик, который за мной присматривал, потащил меня на следующий день в вагон-ресторан пообедать, а я там не смог ничего есть – борщ и всё остальное было какое-то пересолёно-переперчёное. Мы проезжали Пензу, останавливались там на двух вокзалах из 4-х. Проехали Куйбышев. Там на вокзале на соседнем пути стоял какой-то местный поезд – окно в окно было видно, что люди сидят на сиденьях, как в автобусе. А я-то тогда и не знал, что на поезде можно ехать не трое-четверо суток, а всего три-четыре часа, и про себя думал: «Как же они, бедолаги, четыре дня сидя-то едут?..»

Короче, поезд опоздал в Новосибирск ровно на сутки! Вместо четырёх с половиной суток мы ехали пять с половиной! А что, в брежневские времена это было в порядке вещей… Дома отец приготовил мне подарок: игрушечную железную дорогу на пластмассовых рельсах. Два вагончика, довольно точно похожих на тот, в котором я только что почти неделю ехал, и заводившийся ключиком тепловозик – точную пластмассовую копию того самого «ТЭП10», которая везла нас от Кировограда…