Денис Опякин - А в доме кто-то есть, хоть никого нет дома (сборник)

• Название: А в доме кто-то есть, хоть никого нет дома (сборник)
• Автор: Денис Опякин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4329-0089-0

В миниатюрах Дениса Опякина удивляет и поражает необычный, полный иронии и юмора, порой парадоксальный взгляд на самые разные вещи, людей и события. Родившийся в Архангельске, адвокат по профессии, он работал в Генеральной прокуратуре Российской Федерации и по роду своей деятельности объехал весь Северный Кавказ. Все это нашло отражение в его литературном творчестве. Оригинальность его рассказов, без претензий на оригинальность, привлекает читателя. Они – о дне сегодняшнем, про нас и о нас.

---

Денис Опякин А в доме кто-то есть, хоть никого нет дома

© Опякин Д. В., 2016

© Издательский дом «Сказочная дорога», оформление, 2016

Могу я сыну сказку рассказать Автобиографические заметки

Дед

Последние дня три меня мучает один и тот же сон. Как будто собрались с ребятами на восьмидесятилетие поселковой школы.

Приехали не то чтобы все, но почти все. Кого-то сразу узнал, кого-то – нет. Сидим, рассказываем друг другу что-то, смеёмся. И вдруг классный руководитель обращается ко мне:

– Денис, а в каком году твой дедушка умер?

Причём здесь, думаю, дед? Начинаю что-то бубнить.

Краснею. А кругом – тишина. И такое ощущение, что все смотрят только на меня.

– Денис, не молчи, отвечай. Ты же руку тянул.

«Руку. Какую руку?»

– Денис, глухой, что ли?

Встаю, оглядываюсь. Выхожу к доске. Ноги дрожат, язык заплетается.

– Мой дед… Вы знаете, мой дедушка… Он…

И тут к горлу подкатывает комок, наворачиваются слёзы, и рождается буквально следующее.

– Вы знаете, Лидия Николаевна, я не помню, когда умер мой дед. Честно. Это было на втором или третьем курсе института. Я вернулся после двух «пар». Отец обедал. Я разделся, прошёл на кухню. И вдруг отец как бы мимоходом говорит: «Денис, дед вчера умер». Это было 22 или 23 февраля. Год не могу вспомнить. Зато помню, как он однажды забрал меня из детского сада. По дороге домой мы купили в магазине папирос «Беломорканал», и дед ворчал всю дорогу, что десяти пачек может не хватить. Сели на теплоход. Переплыли речку. Потом долго шли по мосткам. Я падал. Дед поднимал меня и каждый раз говорил, какой я неуклюжий. У дома нас встретила бабушка. Мы помыли руки и сели обедать. Потом я пошёл гулять. Дед выходил на крыльцо и смотрел, как я вожусь в песочнице. Ещё помню, как мы ходили с ним на празднование Дня Победы. Дед надел свой любимый костюм, кепку.

Бабульки кричали ему:

– Эй, Василий, а это кто?

– Внук.

– Старший или младший?

– Старший.

– Голова какая большая. Наверное, умный будет.

Штанишки были коротковаты и натирали чуть ниже коленок, но я терпел.

Народу на площади было много. Ребята прыгали, смеялись. Кругом носились шары, флаги. Вдруг какой-то мужик взял меня на руки и говорит:

– А ну, малец, пойдём, поздравим ветеранов.

Дед как-то сразу сдался, без боя.

Мужик поднялся со мной на трибуну и сказал:

– А теперь, уважаемые ветераны, вас поздравит самый маленький участник парада.

Я тужился, тужился, а потом как закричу:

– Пра-здра-вляю!

– Вот молодец, – сказал мужик. – Хороший у тебя парень растёт, Василий.

Помню, как я бежал мимо той же трибуны и кричал, что у тёти Оли рак. Думал, что это что-то хорошее, и спешил первым рассказать об этом маме. А дед брёл где-то позади… Ещё помню, как ехал с тренировки в троллейбусе. Вонища жуткая. Вот, думаю, бомжатник. Потом присматриваюсь, а это дед в старой фуфайке на задней площадке стоит. Я вышел на остановку раньше. Прихожу домой. А он с мамой на кухне пельмени ест. И на душе так хреново. Захотелось сразу же состояться, в люди выйти. Заработать много денег и поехать с ним в Калугу. На его родину. Но…

И вот сейчас я при деле, и деньги есть, а деда уже лет тринадцать как нет с нами. Хороший был мужик. Настоящий. А я даже год его смерти вспомнить не могу.

Май 2010 года

Льдинка

Напряжение росло. Поход жены по магазинам затянулся минут на сорок. Сын уже дважды выбегал из комнаты и просил с ним поиграть. «Амкар»[1] повёл 1:0. Рахимов[2] спокоен. Бердыев[3] нервно перебирает чётки.

Шло компенсированное время.

– Папа, папочка, ну поиграй со мной.

Сын залезает на колени и загораживает экран.

«Что за черт! Ну где её носит? Ребёнку скучно, а она…»

– Сейчас, Вова. Подожди. Футбол закончится, и пойдём играть.

Свисток арбитра.

– Вот идиоты! Уже «Амкар» обыграть не можем.

– Папочка, ну пойдём.

– Куда пойдём? (Со злостью)

– Играть.

– Хорошо, пойдём. Во что будем играть?

– Давай дорогу строить.

– Дорогу долго. Давай я тебе почитаю. Или ты спать хочешь?

– Не хочу. Расскажи мне сказку.

– Какую?

– Про льдинку. Мама мне про льдинку обещала рассказать.

– Вот мама придёт и расскажет.

– Папочка, ну, пожалуйста.

– Хорошо. Слушай. Жила-была льдинка. Она была очень маленькая, но очень твёрдая.

– А почему?

– Потому что много путешествовала.

– Она, что, никого не боялась?

– Никого.

– Нет, папа, льдинки боятся тепла. Они могут растаять.

– Не перебивай папу. Слушай. И вот плывёт она мимо Ростова. Льдинка очень устала и решила зайти к папе Денису в гости.

– А к Вове?

– И к Вове.

– А зачем?

– Она везла папе пирожки, которые ему послала бабушка Ира.

– Наша Ира?

– Конечно, наша.

– А дальше?

– Но папы не было дома. Он ушёл на работу.

– А Вова?

– А Вова ещё спал и не слышал, как льдинка стучалась в дверь.

– А мама?

– А мама ушла в магазин.

Открывается дверь.

– А вот и мама.

– Аня, ну где ты ходишь?! Мало того, что «Рубин» проиграл, так ещё ребёнок капризничает. Он, кажется, спать хочет.

– Он у тебя всегда спать хочет. Я же сказала, что ещё в аптеку зайду. Ты же вчера ничего не купил.

– Мама, давай поиграем.

– Вовочка, давай сначала покушаем, а потом я тебе почитаю.

– Хорошо. А папа мне про льдинку рассказал.

– Про льдинку? Ты, что, ему сказки рассказывал? – обращается ко мне.

– А что, я своему сыну уже сказку не могу рассказать?

– Хорошо-хорошо. Молодец. Вова, садись. Сейчас кушать будем.

Май 2010 года

Всякая всячина

Бредятинки[4]

Еще одна бессонная ночь. Ночь ярких огней, громкой музыки и откровенных танцев. Я опять развлекаю сам себя. Все еще на что-то надеюсь, хотя давно уяснил, что все окружающее лишь отголосок моего же воображения. Я давно уже ничему не удивляюсь. Удивляться можно только тому, чего не можешь объяснить. А чего я еще не смог объяснить?

Пожалуй, всё. Всё, что интересовало в разное время. Не пора ли занять место Гагарина?! Кто знает, что у него было в той ракете. Наверное, чего только не было. А может быть, он все еще в космосе и ждет следующего смельчака. Представляю, сидит он сейчас в лунном кратере и подглядывает за американцами, что гонят из гравия воду. Вот потеха! А президент, зная какой у него парень на орбите, втирает всему остальному миру очки про инкубаторы для одаренной молодежи.

Одним словом, политика. Большой ее, конечно, не назовешь. Малой, пожалуй, тоже. В политике ведь как в спорте. Кто-то давно играет за профессионалов и получает сумасшедшие деньги, а кто-то все еще, несмотря на воз-раст, мучается в любителях и замирает перед телевизором при первых звуках гимна Лиги чемпионов[5]. Хотя какая она к черту Лига чемпионов, если от одной страны по четыре команды попадают в основной турнир. Вот раньше! Раньше была настоящая Лига. Лига победителей национальных первенств. Вдули, к примеру, мальтийской «Слиме»[6] 5:0, и та знала, где её место. А сейчас? Сейчас у команд-карликов ни единого шанса не то что взобраться на вершину, а даже взглянуть на нее. Так, варясь в собственном соку, и зарваться недолго. И здесь, как вы понимаете, я совсем не о спорте, а о надкусанном галстуке[7]. Не вдувал никто парню, вот он и решил, что ему все позволено. Да, политика – это спорт. А какая проблема в спорте сегодня самая актуальная? Правильно. Проблема употребления допинга. Пройдет совсем немного времени, и мы у игроков в шашки пробы начнем брать. Нашлись же умники в оргкомитете. Дескать, за чистоту рядов. И где она, эта чистота? Состоялся, допустим, финал забега на 100 метров. Из восьми участников шесть принимали допинг. В итоге пятый стал первым, а седьмой увез домой серебро и бронзу. И хорошо еще, если сразу вскрылось. А если через год или годы? Как быть? Кажется, мы и рады бы боготворить спортсменов, но после всего случившегося перестали сопереживать, перестали верить, а это страшно. Кому такой спорт нужен? В политике – то же самое. Где-то ЧП – мы насторожились. Пускай водичка отстоится. Посмотрим, что на следующий день скажут, а лучше – через неделю. Отдельные личности и вовсе режут по живому: «Опять, уроды, мозги засирают».

Разбойное нападение в одном из управлений Следственного комитета. Сенсация! Все телеканалы трубят об этой новости. А официальное лицо с экрана твердит лишь одно: «Разбойники похитили только телевизор». Да это и понятно. Ведь телевидение – тот же допинг. Только допинг политический. Без него бы мы не пережили финансовый кризис. Не было бы «Татьяниного дня»[8] (4) на Первом канале – мы бы давно на вилы подняли чиновников и работодателей. А смотришь, что и у них голова заботами полна, заботами о простом человеке, и как-то легче на душе. Спокойнее. Представляю, как бы заерзала государственная машина, если бы мы разом отказались от просмотра телевизора. Она тебе про конец Света или сифилис морских котиков, а ты ее к черту по сетям Рунета. Она – тебе, а ты – ей. Хотя кто знает, может быть, эта самая машина специально загоняет нас во Всемирную паутину как в угол. Быть может, скоро мы совсем перестанем вживую общаться, а будем только переписываться и перестукиваться. И раскрыл бы замысел, но нет его, потому что машина неуправляема…