Наталья Торик - Случайное небо. (life-book)

• Название: Случайное небо. (life-book)
• Автор: Наталья Торик
• Жанр: Русское современное

«Случайное небо» – это два десятка полетов и историй self-made woman. Переворачивая страницу, ты будто бы разворачиваешь фантик «Взлетной», внутри которого оказывается новый рассказ. Впрочем, история любви в книге Натальи Торик не только про мужчин. Она еще и про город, который никогда не спит, про поколение, взрослевшее в момент, когда одна страна умерла, а другая только появилась, и невероятное желание летать, оказавшееся сильнее всех неблагоприятных условий и жизненных турбулентностей.

---

От ироничного «Натик» странного поклонника Антона у меня уже пять лет улыбка до ушей.

С теми, кто решает окликать меня «Натали», как-то исторически не складывается. Стоит человеку при первом знакомстве назвать меня «Натали» – предчувствую недоброе и расстраиваюсь. А ведь пока он мне симпатичен, хочется узнать его поближе – но… пророчество уже произнесено.

Про «Наталья Юрьевна» и вспоминать не хочу. Может, оттого, как рано и как часто я Наталья Юрьевна, мне так дороги «малыш» брата и «Тася» – странная, дурацкая, нигде не встречающаяся, но какая-то до мурашек умилительная и уже родная форма моего имени, которую придумал два года назад ОН.

Все это – мои имена. То, что я для них. А кто я сама для себя?

– Наташа. Я Наташа. Приятно познакомиться! – протянула я руку попутчику.

После двух бутылок вина, двухчасового рассказа о двух браках и женщинах-стервах («Ну вот не везет мне с бабами, и все тут!») мы наконец дошли до сути… Мальчик, как говорится, сам себя воспитывал. Единственный сын очень занятых родителей. В детстве папа с мамой оставляли его в детском саду на пятидневку. Помните, что это? Ребенок живет в детском саду всю неделю, а на выходные родители забирают его домой. Все бы вроде ничего. Раньше многие так делали – типа, время было такое, крутились как могли… Вот только детский сад у мальчика был прямо напротив дома. И каждый день он смотрел из окна, как папа и мама приходят домой и включают в квартире свет.

С тех пор и доказывает всем, что он молодец, хороший мальчик и его можно забрать домой…

Мы вышли из самолета, обнялись у трапа, душевно так. И оба знали, что дело не в двух бутылках «Пти Шабли», а в нескольких каплях животворящего человеческого тепла. Я взъерошила ему голову и послала воздушный поцелуй. Рефлекторно, чуть суетливо он пригладил волосы, включил телефон и быстро, уверенно зашагал прочь – а я смотрела ему вслед.

И, выйдя из аэропорта, скинула старшему сыну СМС о том, что он у меня самый лучший и я его очень люблю.

С тринадцати лет сын живет за 4500 километров от меня. Но это уже совсем другая история…

Москва – Сочи. Кислородная маска

«В случае разгерметизации салона возьмите кислородную маску и плотно прижмите ее к лицу. Если вы путешествуете с детьми, сначала обеспечьте кислородом себя, потом ребенка». В стандартной фразе предполетного инструктажа заключена важная жизненная мудрость. Пока не восстановишь свою жизнеспособность – не сможешь помочь выжить ребенку. Быть может, поэтому я бросала своих мужей? Если мама задыхается, ребенок вряд ли сможет выжить в разреженном воздухе «брака ради детей». Даже в лучшем случае это будет не жизнь, а выживание…

Первый мой брак был сплошной гипоксией. Сначала не хватало легких, чтобы вдохнуть весь открывшийся мне взрослый мир, – а потом стало попросту нечем дышать.

Спустя семнадцать лет бури утихли, обиды забылись, а любовь… точнее, воспоминания о любви – во что превратились они?

Когда-то мне так хотелось стать женой. Его женой. Хотя, строго говоря, жена у него уже была. А мне было восемнадцать – сущий ребенок! – но казалось, что уже женщина. Первый курс филфака. Из соседней аудитории вбегает однокурсница и с придыханием сообщает: «Видели нашего нового преподавателя зарубежки? Та-а-акой красивый!» Не обратив на эти слова особого внимания, я вошла в аудиторию – и увидела его.

– Здравствуйте. Меня зовут Олег Геннадиевич. Ближайший семестр мы с вами будем встречаться два раза в неделю…

Память по-странному избирательна. Совсем не помню, что было до того, как он, провожая меня домой, остановился перед лужей и сказал:

– Посмотри, это же водопад. Видишь? Как здорово было бы оказаться сейчас по ту его сторону, смотреть на мир сквозь пелену воды…

Он и вправду был красив. Густые черные волосы, карие глаза, широкие плечи, идеальное тело. Напоминал мне тогда – да и сейчас – молодого Алена Делона. Внешность его не соответствовала модным стандартам красоты, и от этого казалось: он живет как-то вне времени. В квартире у него… Да-да, у него была своя квартира! Так необычно, так по-взрослому. Особенно для меня: в гостях я бывала редко, а ночевать к друзьям мама меня и вовсе не отпускала. Так вот: в квартире у него было чудесно. Много-много книг. Наверное, с той самой поры мне так нравится окружать себя стопками книг, хотя все вокруг давным-давно оцифровано. Диван – самый мягкий, самый уютный в мире. Странная бабушкина этажерка – антиквариат, произведение искусства; рабочий стол с первым в моей жизни компьютером – уголок счастья. Ему двадцать семь; он – самый молодой кандидат наук на кафедре, подающий надежды молодой специалист. Преподает историю зарубежной литературы на третьем курсе романо-германской филологии, в потоке из ста двадцати девушек, и у нас на первом.

Поцеловались мы только через месяц внеклассных занятий и веселых разговоров обо всем на свете. Я, как говорится, в рот ему смотрела. Да и как было не смотреть? От него всегда хотелось больше и больше. Вместе спать, вместе жить. Навсегда вместе. Он меня держал на расстоянии – переживал расставание с бывшей женой, флиртовал с другими студентками и молодыми коллегами. А я… я любила. В первый раз любила по-настоящему. Поражала родителей, уходя в темноту в три часа ночи – просто потому, что физически не могла находиться в нескольких улицах от него. Забыла все, что годами вбивала в меня мама. «Где твоя женская гордость?» – спрашивала она, случайно узнав, что я несколько часов прождала его на лестнице под дверями, а он был дома и просто не открыл мне дверь. Иногда ночевала у него; иногда он брал меня к своим друзьям, на какие-то странные дела, которые тогда вовсе не казались странными… Неважно, где, как, неважно, сколько, – лишь бы быть рядом. Литрами слез и бритвенными порезами на запястье я добилась того, что мы стали жить вместе – точнее, я перестала уходить домой. Тонкие белые бороздки на обеих руках до сих пор напоминают мне эту историю любви.

Однажды утром я ушла на экзамен – очень рано, чтобы сдать первой и вернуться к нему в постель, пока он спит. План удался. Радостная, с пятеркой в зачетке, примчалась я к нему и попыталась открыть дверь своим ключом. Но дверь не открывалась. Обошла вокруг дома, заглянула в окна первого этажа – сквозь шторы ничего не увидела. Когда вернулась, дверь была открыта; он мылся в душе и сделал вид, что не слышал, как я пришла. Не спросил, сдала или нет. Отодвинув одеяло, я увидела в постели упаковку от презерватива…

Это был мой первый в жизни гнев, первая настоящая гипоксия разочарования. Покорность моя на этом кончилась. Я заплакала, начала собирать учебники и сказала свое первое в жизни: «Все кончено».

Он запер дверь изнутри, а ключи выбросил в окно. Стоял на коленях, целовал мне ноги, бормотал что-то, как мне казалось, бессмысленное: «Это была проститутка, мне был нужен твой гнев, ты слишком покорная, я не понимал, как не хочу тебя потерять, мужчины долго привыкают, но потом, если привыкнут…» Я смотрела на него застывшим взглядом, слушала и не слышала. Не понимала, да и не хотела понимать, как так можно – предать любовь, впустить в нашу постель какую-то грязную женщину…

На четвертые сутки заточения в первый и последний раз в жизни я простила мужчине измену. И не жалела – пусть дальше было еще много слез и боли.

А сейчас? Каждый день есть тот, кто напоминает мне лишь о хорошем из этой сложной истории первой любви. Сын. Красивый парень: темная шевелюра от отца, голубые глаза – мои. Чтобы научить его дышать полной грудью, много лет назад я надела маску: пусть не кислородную – но точно спасительную.

Москва – Копенгаген. Небожитель

Москва – город, где легко потеряться. Но если уж случайно встречаешься с кем-то в Москве – невольно задумываешься, так ли случайна эта встреча.

Регулярный рейс Москва – Копенгаген: по четыре в день летает их из одного Шереметьево. Утренний – не очень удобный, шестичасовой. Раз в несколько месяцев я летаю этим рейсом к своим иностранным партнерам. И в этом полете – все как всегда, только вдруг вместе с уже знакомыми лицами стюардесс за несколько рядов от меня мелькнуло еще одно знакомое… нет, родное – когда-то родное лицо.

Родным оно стало интуитивно, с первого взгляда – еще до того, как шею мою царапнула щетина, до того, как я запустила пальцы в копну серебристо-седых волос, на ощупь куда более мягких, чем казалось издалека.

Познакомились мы на сайте знакомств. Какое-то дурацкое приложение к социальной сети – для тех, кто уже не знакомится на улице, потому что нет времени или есть жена. Стояла в пробке, листала фотографии кандидатов, выбранных по заданным параметрам, – и среди слишком толстых, слишком худых, прыщавых, слишком молодых и почти стариков вдруг увидела его. Кольнуло. Что-то в нем показалось моим – остальное додумала.