Геннадий Исиков - Наследники Дерсу. Книга 1. Пасека

• Название: Наследники Дерсу. Книга 1. Пасека
• Автор: Геннадий Исиков
• Жанр: Русское современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906916-63-1

Геннадий Александрович Исиков – известный писатель, член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей, победитель многих литературных конкурсов. Книга «Наследники Дерсу» – одно из лучших произведений автора, не зря отрывок из нее включен в «Хрестоматию для старшего школьного возраста „Мир глазами современных писателей“» в серии «Писатели ХХI века», «Современники и классики». Роман, написанный в лучших традициях советской классической прозы, переносит читателя во времена великой эпохи развитого социализма в нашей стране. Сергей, окончив лесной техникум в Казахстане, после прочтения книги военного инженера-топографа В.К. Арсентьева «Дерсу Узала», мечтает увидеть места, где в начале века побывала известная экспедиция. Он едет работать в уссурийскую тайгу. Прошло более полувека, и тайга уже не уголок дикой природы, а территория, активно изменяемая человеческой деятельностью. Человек стал хозяином тайги, но сможет ли он когда-нибудь стать ей добрым другом, взять ответственность за зверей, птиц, лес? Герои романа – настоящие представители поколения 70-х годов, честные, открытые, искренние и счастливые, потому что знают, как надо жить, верят, что светлое будущее настанет обязательно, если они будут усердно трудиться на благо общества.

Роман будет интересен читателям всех возрастов.

---

– Нет, мам, не останусь, не проси.

– Из-за Маринки?

– Из-за неё тоже. Село-то маленькое, все на виду, а тут лучший друг предал, увёл подругу, обещавшую ждать, – Сергей потянулся, наконец, к арбузу, отрезал половину ломтя и стал кончиком ножа выковыривать на тарелку крупные тёмные семечки.

– И что? На твоей Марине свет клином сошёлся? Клара со школы на тебя заглядывалась. Не замечал разве? На практику ныне приезжала, тобой интересовалась. Миленькая такая, скоро институт закончит. А семья какая хозяйственная? Всем на зависть! Отец авторитетный.

Сергей откусил сахаристого сочного арбуза, сок брызнул по губам.

– Так что ж я – телок? Кто верёвку на шею накинет – к тому во двор и пошёл? Ты уж прости меня, матушка. Повзрослел я, хочется свет повидать, в уссурийскую тайгу поеду работать. В Приморский край надумал я уехать.

Мать обиженно поджала губы, у морщинок серых глаз навернулись скупые слёзки.

– Участок бы под усадьбу взял, дом сложил из кругляка, просторный, со светлыми окнами, и чтоб звенело всё в нём: и сосна, как песня, и детские голоса, и твой с Кларой. А запах-то какой смолистый в только что срубленном доме! И я бы с детишками нянчилась… Счастье-то какое внуков растить! Жду не дождусь того часа, тебя поджидаючи. Пока учился, только на каникулах и видела тебя. Из армии ждала. А теперь вон какое лихонько для меня! Насовсем, значит, уезжаешь?..

– В отпуск буду приезжать зимой. Летом, сама знаешь, пожары. А насчёт Клары… Хорошая она, знаю! Ты, матушка, права… Кучкой с братьями и с тобой рядом – оно легче жить, друг дружке помогая. С тобой братья остаются. Петька лесной техникум тот же закончил, отслужит – вернётся: вот ему и должность лесничего, и Клара достанутся, вот и пусть будут счастливы. Петьке Кларка нравилась, я-то знаю. А младшенький наш Жорка школу закончит, пусть сразу в сельхозинститут поступает, я помогать стану.

– Клара тобой интересовалась.

– Опять ты за своё, мама. Я же сказал, я поеду своё счастье искать в дальневосточной тайге. Лесхозы везде есть. Была бы шея, а ярмо найдётся. Найдётся и мне должность, а к должности и квартира положена, так что не пропаду, не переживай, да и полюбить ещё успею.

Отгостив недельку, Сергей уехал в Семипалатинск. Проводы были недолгими, в маминых слезах.

В Барнауле Сергей пересел на скорый поезд до Владивостока.

Поплыли мимо новосибирская и красноярская тайга, синее озеро Байкал, где на одной из остановок он купил знаменитого омуля с душком. Забайкальские степи, опять тайга и горные перевалы, приамурские безбрежные заливные луга, долины без конца и края, и вот наконец-то Хабаровск – столица Дальнего Востока, где жил когда-то его любимый писатель Владимир Клавдиевич Арсеньев.

Проводник приоткрыл дверь купе, привычно и сухо предупредил:

– Хабаровск.

– Осталось немного ехать, – глянув на часы, уточнил прилично одетый мужчина в фетровой шляпе, командированный в столицу.

– А до Владивостока?

– Останется ровно сутки.

Сергей, подперев голову и облокотясь на столик, разглядывал в окно проплывающий пейзаж. Сколько раз с детства он мечтал отправиться в путешествие, и вот мечта его сбылась.

Поезд, убегая к горизонту на восток, врезается в пространство одной шестой суши голубой планеты, неустанно отбивая на стыках рельсов глухую, но манящую вдаль музыку странствия, редкими гудками предупреждая о своём появлении на опасных переездах; мерно, в четыре такта, такает на стыках колёсами.

За грязным окном безоблачное небо. Мелькают тополя и берёзы, обронившие листву, дачные домики, участки тёмной земли после убранного урожая. Грунтовые дороги, жилые дома крестьянской постройки едва ли не первых поселенцев на Амуре. Почерневшие телеграфные столбы с провисшими проводами и километровые – с указанием расстояния от Москвы до Владивостока – вдали опоры ЛЭП.

И вот он, широченный батюшка Амур! Гулко застучали колёса на железном мосту. На станции Хабаровска в тупиках стояли гружёные товарные вагоны с лесом, углём, грузовыми автомобилями.

Мужчина в фетровой шляпе попрощался, взял чемодан и пошёл по коридору на выход.

Сергей тоже заспешил на вокзал купить в дорогу лимонада, беляшей и горячего картофеля.

И вот он, долгожданный Уссурийский край! Тайга виднелась вдали, всё чаще появлялись сёла на заливных лугах.

«Где-то тут из-за новенькой винтовки какой-то бандит убил Дерсу Узала», – вспоминал Сергей роман о лесном человеке.

Чем дальше на юг, тем шире луга и поля.

«Штурмовые ночи Спасска, волочаевские дни», – стучат колёса, изредка попадая в такт, напоминая о партизанской войне против Колчака.

Уссурийск. Через два часа показался Амурский залив. Сергей впитывал новые названия мелькающих пригородных станций – красивые, южные, морские: Садгород, Океанская, Чайка… Владивосток.

Вокзалы железной дороги и морской. Конечный пункт на суше, а дальше – простор синих океанов, отсюда начинается путь к любым берегам, путь в чужие страны.

«Сколько людей покинуло Россию через этот порт в Гражданскую войну, рассеялось по белому свету?! И мой земляк семипалатинский, царский лесничий, возможно, здесь был, отплыл с семьёй, а может быть, и затерялся в этом городе», – размышлял Сергей, бродя из интереса по вокзалам и расспрашивая дежурных о гостиницах.

Чтобы иметь представление о легендарном военном городе, форпосте на Тихом океане, поселился в «Доме колхозника» и три дня провёл в экскурсиях.

Город очаровал чистотой и порядком. Военные патрули, подтянутые морские офицеры, купеческие дома немецкой архитектуры дореволюционных лет, ряды боевых кораблей и рыболовецких сейнеров вдоль берега, китобойная флотилия, огромный бывший боевой корабль немцев «Адольф Гитлер», переименованный в «Советский Союз» и ставший флагманом китобоев.

Сергей посетил краеведческий музей, картинную галерею, посмотрел спектакль в театре им. Горького. У памятника борцам за власть Советов, вошедшим в город 25 октября 1922 года, на площади у бухты Золотой Рог мысленно спел свою любимую с детства песню: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд, чтобы с боя взять Приморье – белой армии оплот».

На старинном здании железнодорожного вокзала, справа от массивных дверей на стене Сергей увидел почерневшую от времени бронзовую табличку: «Здесь на площади в 1905 году была расстреляна мирная демонстрация рабочих».

Конечной целью поездки Сергея был затерянный в Сихотэ-Алинских горах районный центр Кавалерово. На автостанции купил билет на рейсовый автобус, дождался посадки, удобно устроился в ожидании новых впечатлений.

За Уссурийском автобус с Хабаровской трассы повернул на северо-восток в сторону Арсеньева. Скошенные поля с копнами соломы пшеницы, ячменя, стогами сена сменились порослевыми низкорослыми дубками, затем смешанными, лиственными и хвойными, лесами. После первых заморозков золотая приморская осень сентябрьского бабьего лета играла оттенками бордовых красок. Бездонно-синее небо залило горизонт и горы. Сквозь окно автобуса он всматривался в растительность уссурийских дебрей, пытаясь различить ближайшие деревья и кустарники, вспомнить их латинские названия. Знакомыми были берёзы, осины, тополя, клёны и черёмухи, но больше было не виданных им ранее растений. Могучие кедры чем-то напоминали сибирские, но были заметно крупнее, ели поражали своей величиной.

«Дендрологию придётся учить заново, ведь в лесном техникуме изучал европейские да сибирские виды деревьев и трав. Владимир Клавдиевич Арсеньев в романе „Дерсу Узала“ описывал маньчжурскую флору, – отметил он про себя, – но читать одно, а видеть самому – другое. Ладно, одолею, поступлю в институт». Вспомнил, что всегда на тумбочке у его кровати в общежитии лежала книжка «Дерсу Узала» – про уссурийскую непролазную тайгу, сказочно богатый животный мир, тигров и женьшень… Всё это будоражило воображение Сергея и манило. На реке Тадуши в 1905 году Дерсу во второй раз встретился со своим другом «капитана»*. Взяв в библиотеке карту, Сергей узнал, что сейчас там находится районный центр Кавалерово.

Вот так и сложилось – прочитал в юности книгу о Сихотэ-Алинской тайге, невеста сбежала к другу, вот он и поехал в Кавалерово воплощать свою мечту. «Не было бы счастья – да несчастье помогло», – посмеивался он над собой.

Поздно вечером автобус поднялся на Сихотэ-Алинский перевал и спустился вдоль верховья реки Тадуши в узкую долину, покрытую кедровым лесом. Через полчаса подъехали к посёлку. Издали он напоминал маленький городок, освещённый фонарями вдоль асфальтированных дорог. Разглядывая строение аэропорта у дороги, двухэтажные здания каких-то промышленных предприятий, частные дома Сергей сделал для себя вывод, что Кавалерово – вполне приличный посёлок для такой глуши. Примерно километра через два свернули в центр. На автовокзале ему подсказали, что гостиница находится через дорогу.