Ада Баскина - Повседневная жизнь американской семьи

• Название: Повседневная жизнь американской семьи
• Автор: Ада Баскина
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-235-02620-9

Об американцах можно думать по-разному. Тем, кто относится к ним с симпатией, и тем, кто без особого дружелюбия, наверное, интересно узнать, чем же они отличаются от нас. Автор, журналист и социолог, десять последних лет работала в университетах США, жила в американских семьях, встречалась с людьми разных профессий, обрела много друзей. Ее личные впечатления легли в основу этой книги.

Что такое брак по-американски? Кто помогает людям в разводе? Как складываются отношения родителей и детей? Престижноли быть матерью-одиночкой? Почему старость называют «счастливым возрастом»? Какую роль в жизни общества играют феминизм и гомосексуализм? И, наконец, как американцы заботятся о своем здоровье?

Обо всем этом автор пишет легко и с юмором. Живые картинки сегодняшней американской жизни подкреплены социологическими данными и выдержками из работ видных американских культурологов.

---

— И что, все французы такие максималисты? — съехидничала я.

— Ладно-ладно, встретимся через полгода — поговорим, — пообещала она.

Значительно раньше, чем Андре обещала, я убедилась, что в чем-то коллега была права. Как часто эта покоряющая американская улыбка вводила меня в заблуждение. Как скоро я поняла, что она по большей части не означает ничего. Но очень легко при этом сбивает с толку. И когда узнаешь, что сослуживица, так лучезарно улыбавшаяся, только что донесла на тебя начальству испытываешь шок. Ну пусть донесла, если сочла нужным, но улыбаться-то было зачем? Да, я узнала цену американской улыбки, я перестала ей доверять. Я усвоила, что улыбчивость — это всего лишь политес, вежливость. Мне стало легче: теперь я лучше понимала истинное отношение ко мне людей. И все-таки... все-таки я продолжаю ценить эту американскую привычку — быть улыбчивыми и приветливыми.

В метро я неловко задела зонтом какого-то работягу, смутилась, извинилась. Он в свою очередь улыбнулся, тоже извинился и добавил: «Извините, мэм. Никаких проблем, мэм». Извиняется не только тот, кто доставил случайное неудобство, но и «жертва» — просто для того, чтобы вы не чувствовали себя неловко.

Хотя, конечно, с друзьями, коллегами, знакомыми я бы предпочла большую искренность. И чтобы они мне улыбались с выражением сердечной симпатии только тогда, когда они ее, эту симпатию, действительно сердечно испытывают.

Юмор

В аэропорте имени Дж. Кеннеди, теперь уже на местном терминале, то есть для рейсов внутренних авиалиний, со мной случилась неприятность: я потеряла билет в Чикаго. В большом замешательстве я оглянулась вокруг и совсем скисла: тут не было ни одного уголка, напоминавшего привычную картину аэропорта Шереметьево. Широченные коридоры с веселой рекламой. Яркие картины по стенам. Мягкие кресла в нишах для ожидания. От растерянности я забыла надеть очки. Правда, ношу я их редко, только когда нужно что-то рассмотреть вдали. Но тут эти две с половиной диоптрии сыграли со мной забавную шутку.

Я увидела впереди стойку обслуживания пассажиров, а за ней девушку в форме. Впрочем, и то и другое довольно расплывчато. Крепко прижимая локтем сумочку с документами, я волокла тяжелую дорожную сумку к стойке обслуживания. Подошла, подняла глаза, хотела обратиться к девушке и... так и застыла. Передо мной стояла вовсе и не девушка. Это был молодой человек с франтовато закрученными черными усами и румяными щеками!

Ни сил, ни времени анализировать увиденное у меня не было. Я просто приказала себе не думать. Быстро повернулась и пошла в обратную сторону. Там, как мне показалось, стоял парень. Я потащилась к этой стойке со своей сумочкой под мышкой, тяжелой сумкой и еще более тяжелой думой о пропавшем билете, протянула документы... И увидела, что это вовсе не парень, а настоящий черт. Над его лбом торчали рога, а сзади висел хвост.

...Когда я рассказываю эту историю своим американским студентам, в этом месте обычно кто-то уже догадывается и спрашивает: «Какого числа это было?» — «Тридцать первого октября», — отвечаю. И мы все понимающе хохочем. Однако даже сейчас, когда мы в России знаем о многих американских праздниках, я не уверена, что дата эта известна каждому читателю. А уж десять лет назад о Хеллоуине, этом веселом празднике нечисти, я и слыхом не слыхивала. Но даже если бы и слышала, могла ли я подумать, что в огромном аэропорте имени Дж. Кеннеди, на своих рабочих местах серьезные люди будут обслуживать пассажиров в маскарадных костюмах!

И это вовсе не исключительный эпизод. Американцы стараются веселиться везде, где это только возможно. Костюмированные балы устраиваются не только на Хеллоуин, но и на Рождество, и на Новый год, и в День благодарения. Любой праздник может быть предлогом. Элементы театрализации часто привносятся в самые неожиданные для этого собрания.

На научной конференции в Трайтон-колледже (штат Иллинойс) во время серьезнейшего обсуждения одной сугубо научной проблемы молодой преподаватель вышел на сцену с электробритвой в руке. Включив ее, он не торопясь побрил одну щеку и сказал: «Посмотрите на меня слева, вы видите: я чисто выбрит. Теперь посмотрите справа, я не брит. Так и эта проблема. Все зависит от того, как вы на нее смотрите».

Однако американский юмор довольно сильно отличается от русского и вообще от европейского. Это можно заметить даже по тем программам, которые покупают у американцев российские телеканалы. В подавляющем большинстве шутки ведущих не вызывают у наших зрителей улыбок. Шутки кажутся нам примитивными и грубыми. С большим удивлением, например, увидела я шоу «Чудаки», которое и в Америке-то уже сошло с телеэкранов. Человека сбрасывают в канализационный сток, его рвет прямо в камеру, это показывают крупным планом... Нет, все-таки при всем кризисе юмористического жанра на отечественном ТВ и тенденции к оглуплению зрителя до такого идиотизма мы еще не дошли.

Можно, конечно, решить, что это рассчитано на определенную аудиторию, которой такой физиологический (вернее сказать фекальный) юмор нравится. Но я много раз убеждалась в этой разнице вкусов у нас и у американцев, даже если это люди одного социального уровня.

Вот выдержка из статьи в студенческой многотиражке. Она сделана в форме юмористического диалога, беседуют абстрактные Он и Она. Не важно, о чем статья. Важнее ее лексика. Она: «Я просто описалась, когда услышала то, что ты утверждаешь». Он: «А я три раза пукнул на эти твои слова». В кафетерии, в библиотеке, в университетских коридорах я видела, как читали статью студенты: улыбались, посмеивались. Никого это не смущало.

А вот поздравление с днем рождения, которое я сняла со стены профессорской. Написано оно к сорокалетию преподавательницы Синди Строубер. Оно состоит из двух плакатиков; на каждом по портрету Синди, отретушированному под... Смерть — кости вместо рук, провалившиеся нос, рот и глаза. На одном написано: «С днем рождения, Синди. Не забывай, что я жду тебя за углом». На другом: «Торопитесь поздравить Синди, пока я не добралась до нее».

Сама Синди, моложавая, спортивная, стриженная почти наголо, была явно довольна. Я спросила: «Вам не кажется немного обидным такое поздравление?» Она ответила: «Нет, ведь это же очень остроумно».

Теперь возьмем еще один социальный уровень. В одном маркете двое продавцов обменивались приветствиями: «Здорово, как живешь?» — «Спасибо, хожу в туалет регулярно» (в том смысле, что желудок работает хорошо). Конечно, и у наших ребят этого круга не самые изысканные шутки. Одну из них, довольно распространенную, кстати, я услышала от молодых продавцов в мясном магазине: «Как живешь?» — «Спасибо, регулярно». Тоже, конечно, грубовато. Но все-таки на тему сексуальную, пикантную, а не фекальную.

Ну а что касается любимой шутки — бросаться тортами, норовя попасть прямо в лицо, об этой американской традиции наши зрители знают уже по многим фильмам. Я видела, как смеялись над этими эпизодами вполне солидные американцы. Их это не коробило.

Впрочем, коробит американцев другое. Недавно газета «Уолл-стрит джорнэл» написала: «Вдрызг пьяный герой не сходит с российских экранов. Почему-то у русских это считается смешным». Да и вообще весь наш алкогольный юмор в Америке воспринимают с большим недоумением — над чем же тут смеяться, если человек теряет контроль над своим телом и разумом?

Разумеется, я не забыла о Марке Твене, об О. Генри, о Курте Воннегуте. Разумеется, и сегодня у Лено, Лейтермана, О'Жоннора, известных ведущих юмористических телешоу, есть примеры остроумного юмора, одинаково смешного и для русского, и для американца. Великолепны острые шутки телевизионных звезд, сатириков Рассела Байкера, Майка Ройко. Но я хотела обратить внимание именно на отличия, которые проявляются на уровне массового общения. И отнюдь не для того, чтобы им удивляться или возмущаться. Чужую культуру надо принимать такой, какая она есть. Но «принимать» отнюдь не означает «перенимать».

К сожалению, я с грустью наблюдаю, как наша молодежь заимствует у американцев далеко не самое лучшее. В том числе и глуповатые, грубоватые шутки. Чему, к сожалению, усиленно способствует телевидение. Скажем, сериал о двух подростках-идиотах Бивисе и Баттхеде, который почему-то демонстрировался у нас то на одном канале, то на другом, то на третьем. И зритель-подросток, у которого только начинает формироваться вкус, воспитывается именно на таких образцах дебильного юмора.

Оптимизм

Американцы привыкли смотреть на жизнь with positive, то есть положительно. Сформулировать эту психологическую установку — я бы назвала ее философией оптимизма — можно так: все хорошо, а должно быть еще лучше. Это правильно. А то, что не хорошо — так это исключение, это неправильно и подлежит немедленному исправлению.

У моей подруги Бриджит МакДана, директора Театра музыкальной комедии в Чикаго, случилась беда: муж ушел к другой. Для Бриджит наступили черные дни. Она страдала безмерно, хотя и старалась всячески это скрывать. Однажды, утешая ее, я сказала: «Дорогая, но это все пройдет. Ты же знаешь, жизнь — она в полоску...» — «Как это?» — с неожиданным интересом вынырнула она из своей тоски. Я немного растерялась. Фраза эта была настолько банальна, что я даже не знала, что тут может быть непонятно. «Ну, знаешь, такие полосочки, как у зебры, — светлая и темная, потом опять светлая, а за ней снова темная. Так и жизнь. Если в ней был период света и покоя, то его сменит период неприятностей и печалей. Но зато потом — опять свет. И то и другое естественно». Она помолчала, потом спросила: «Это у русских такая концепция жизни?» — «Да это вроде бы у всех народов». — «Нет, у американцев не так. Мы считаем, что радость — это норма, а горе — патология. Его стыдятся. С ним борются. Стараются быстрее преодолеть и забыть. Неприятности — это как болезнь. Причем болезнь, которой нужно стыдиться».