Александр Мирер - Дом скитальцев (сборник)

• Название: Дом скитальцев (сборник)
• Автор: Александр Мирер
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-389-13129-3

Это было братство друзей по духу – фантастическому духу свободы, повеявшему вдруг над страной в легендарные 60-е годы. Они собирались на квартире у Ариадны Громовой около зоопарка – Аркадий Стругацкий, душа компании, Север Гансовский, Роман Подольный, Анатолий Днепров, молодой Дмитрий Биленкин, бывал и Станислав Лем в редкие свои визиты из Польши, – и под крик зверей за окном, под бешеные струны Высоцкого («По пространству-времени мы прём на звездолете…»), частого гостя в доме, под чаёк или что покрепче говорили о фантастике, думали о фантастике, верили в нее. Умница Александр Мирер, непременный участник сборищ, мнение которого ценили и уважали здесь, высказался афористично и точно: «Фантастика – самый честный и наблюдательный свидетель на суде истории». Потому что фантастика и реальность, особенно реальность российская, для людей этого круга были неразделимы.

В фантастике Александр Мирер прежде всего исследователь. Предмет его исследовательской работы – манипулирование человеческим сознанием. Захват и порабощение разума («Дом скитальцев»), управление мозгом извне, ведущее к крушению цивилизации («У меня девять жизней»), конфликт между естественным и навязанным («Остров Мадагаскар»)… Темы эти актуальны всегда, и уж тем более никогда не вторичны – времена хотя и меняются, но люди в них в основном такие же, что были вчера и позавчера.

---

Тут в вышине опять что-то блеснуло, за мачтой, далеко вверху. «В глазах замелькает от такого», – подумал Степан, прицелился под изоляторы и повел бластер снизу вверх, не отпуская крылышек, – ш-ших-х! ш-ших-х! Третьего выстрела не получилось, а блестящий кристалл головки стал мутным.

Один провод – ближний – валялся на земле. «Можно и один, но лучше два», – вспомнилась инструкция Вячеслава Борисовича. Бластер больше не стреляет…

– Дьявольщина и дьявольщина! – пробормотал Степка, положил бластер и выудил из-под платья пистолет.

Над проводами снова блеснуло, как маленькая, круглая радуга в бледном небе… Сильно, страшно кольнуло сердце. Он прыжками кинулся под копну, молния ударила за его спиной, ударила впереди. Дымно вспыхнула копна. Над первыми струями дыма развернулся и косо пошел вверх радужный диск. Полсекунды Степка смотрел, не понимая, что он видит и какое предчувствие заставило его бежать. Но тут диск опять стал увеличиваться. Ярче и ярче вспыхивая на солнце, падал с высоты на Степку. Он снова помчался через весь луг зигзагами. Полетел в канаву, и вдруг его свело судорогой. Выгнуло. В глазах стало черно и багрово, и крик не прорывался из глотки. «Погибаю. Убивает током», – пришла последняя мысль, а рука еще сжимала пистолет. И последнее, что он чувствовал, – как ток проходит из пистолета в руку.

Несколько секунд «блюдце» висело над канавой. Потом, не тратя заряда на неподвижную фигурку в голубом платье, переместилось к бластеру, втянуло его в себя, косо взмыло над лугом и скрылось.

На свободе

«Бегом!» – приказал Сур. И я побежал, не думая о страшных лучевых линзах корабля. Меня спасло то, что проход был в глубоком ответвлении оврага и черный шар, заблестевший после выстрела поисковыми вспышками, не смог меня поймать.

Корабль был слишком хорошо замаскирован. Он мог пожечь весь лес в стороне, а вблизи было полно «мертвых зон». Я бежал. Лучи плясали над моей головой, каждый лист сверкал, как осколок зеркала. Уже шагах в пятидесяти от прохода я услышал стонущий гул корабля и бросился на землю. Прополз под ветками ели, оказался в ответвлении оврага и замер, весь осыпанный сухими еловыми иглами и чешуйками коры. Корабль гудел. Я хотел поставить пистолет на предохранитель, чтобы не выдать себя случайным выстрелом, – не было сил. Пальцы не слушались. Весь лес наполнился гудением. Но лучи больше не сверкали.

Кое-что я соображал, хотя едва дышал и был отчаянно напуган. Вряд ли они захотят из-за меня демаскировать корабль, колотя лучеметами по всему лесопарку. Значит, надо уползать, не поднимаясь из спасительного овражка. Тогда мне будет угрожать только внешняя охрана – заяц Девятиугольник. Корабль гудел довольно долго. Может быть, искал меня внутри защитного поля. Приподнялся и высвечивал каждый угол. Расчетчик, наверно, не догадался, что беглец утащил «микрофон» и уже вышел из зоны.

Были еще разные мысли, когда я лежал под сухой елью. Что я единственный человек, который знает планы пришельцев, и поэтому должен удрать во что бы то ни стало. Я не убийца, потому что Сур регенерирует, как Павел Остапович. Он сказал: «Отсюда уходи». Я не думал, почему он внезапно заговорил как человек. Вспомнил его приказ и пополз.

Я полз долго, замирал при каждом шорохе. Потом канава окончилась, и надо было переползать просеку. Я вспомнил о «летающих блюдцах». Они летают бесшумно. Хорошо, что лес такой густой. Я не опасался зайца. Разряд у него самый низкий, и вообще не зверь, мелочь, а у меня – пистолет…

Наконец я решился перепрыгнуть просеку и снова на животе пополз к шоссе. На обочине залег в третий раз. Странное там было оживление… Урчали автомобильные моторы, слышались голоса, ветерок гнал какой-то мусор по асфальту, бумажки. Пробежал Десантник в сторону Синего Камня. Худой, лоб с залысинами и большие глаза, темные. Он промелькнул, быстро дыша на бегу. Я видел вблизи всего пятерых людей-Десантников: гитариста Киселева, шофера такси, Сурена Давидовича, Рубченко и Линию-восемнадцать. Но сухого, спаленного выражения их лиц я никогда не забуду и ни с чем не спутаю. Мимо меня по шоссе пробежал Десантник.

Спустя двадцать секунд проехал фургон «Продовольственные товары» с болтающейся задней дверью, и я рискнул чуть высунуться и увидел, как большеглазого Десантника подхватили в эту дверь. Внутри было полно народу. Только я спрятался – промчался велосипедист, низко пригибаясь к рулю, оскаленный, с черными пятнами пота на клетчатой рубахе. Под рубахой на животе при каждом рывке педалей обозначался квадратный предмет. Велосипедист промчался очень быстро, но я мог поспорить, что он тоже Десантник. За ним проехали сразу несколько крытых грузовиков, и я не разобрал, кто в них сидел. Они казались набитыми до отказа.

Следующая машина – серый «москвич», как у Анны Егоровны.

Я посмотрел в чистое, светлое вечернее небо. Там по-прежнему не было ни облачка и самолетов тоже не было. Что же, наши пошли в наступление все-таки? Прошло не больше сорока минут из полуторачасового срока. Пятьдесят от силы. А если пошли, то почему без авиации? А потом, с чего бы пришельцам бежать к Синему Камню, мимо корабля? Они же к кораблю должны удирать. Непонятные дела.

Я лежал у обочины, смотрел, изнывая от любопытства. Только что я думал, что с меня хватит на всю жизнь, лет на сорок наверняка, а тут захватило; я даже приподнялся. Как раз промчалась спортивным шагом компания молодежи из универмага. Они бежали хорошо, в рабочих тапках. Девчонки подвернули юбки. Нелкина подруга, кассирша Лиза, прыгала в белых остроносых туфлях с отломанными каблуками. Представляете?.. Они с визгом погрузились в пустой грузовик.

Потом за деревьями скрипнула тормозами невидимая машина, крикнули: «Давай!» Перед моим носом плавно прокатился велосипед без седока. Машина вывернулась из-за деревьев, обогнала его и скрылась.

Подъем здесь довольно крутой, – блеснув спицами, велосипед загремел в канаву за ближним кустом.

От города непременно набежит пеший Десантник и заберет велосипед. Сядет и поедет. А я что – рыжий?! Нет, вы посмотрите – «Турист», с восемью скоростями, новехонький… Чей бы это мог быть велосипед?

Я оттащил его от дороги, опустил до отказа седло, спрятал ключи в сумку и поехал за Десантниками.

Исход

Садилось солнце, обойдя свой круг по небу. Чаша телескопа стала ажурной на просвет, как черная частая паутина. Она поднималась и росла, пока я подъезжал. Закрыла полнеба, когда я вырулил на асфальтовую площадку перед воротами.

Площадка была забита пустыми машинами. Вкривь и вкось, вплотную к воротам и дальше по песчаной обочине стояли автобусы, бортовые грузовики и самосвалы, зеленые газики и «Волги». Торчали, как рога, велосипедные рули. От «москвича», угодившего радиатором под заднюю ось самосвала, растеклась лужа, клубящаяся паром.

Я прислонил велосипед рядом с другими. Прислушался. Из-за забора доносились странные звуки. Визжали женщины, глухо ревели мужские голоса, бахнул выстрел. Коротко, сильно вскрикнули, забубнили. И все стихло.

В этот момент я увидел на кабине грузовика, ближнего к воротам, Десантника с винтовкой. Он сидел спиной к радиатору. Когда я просунулся между машинами, он сделал выразительное движение: проваливай. С его сапог капала вода. Он угрожающе поднял винтовку – я отскочил и, пригибаясь, пробежал вокруг площадки к забору и полез на холм.

Здесь склон круто уходил вверх, так что бетонные звенья забора напоминали лестницу с четырехметровыми ступенями. Под нижней частью каждого звена оставалась клиновая щель, присыпанная песком. Дальше по склону маячила фигура с черточкой винтовки наперевес. Я дождался минуты, когда часовой повернулся спиной и пошел вверх, подскочил к забору, поднырнул, оказался на той стороне и сразу плюхнулся лицом в молодые лопухи. Первый Десантник поднялся на кабине. Он постоял и сел, прогрохотав сапогами. Я кинулся наверх, к ближнему дому. Крики доносились сверху, волнами. Сначала вскрикивает один, потом несколько голосов, потом строгий мужской окрик – и тишина. После тишины через неравные промежутки времени все повторялось.

Я пробежал к дому, обогнул его по бетонному борту фундамента, мимо двери черного хода, и высунулся за угол. Никого. Совсем близко женский голос кричал: «Господи, что же это!» – и сдавленный мужской голос: «По какому праву?..», и властные, ревущие крики: «Лицом вниз! Руки за гол-лову! Лежать!» Обмякнув, держась за водосточную трубу, я смотрел на следующий угол, за которым теперь была тишина, и тут же следующий вскрик и безжалостная команда: «Руки за гол-лову! Ле-ежать!» И еще. И еще. И хрякающий звук удара.

Я отполз за угол. Оглянулся. Новый звук нарастал и постепенно наполнял холодеющий закатный воздух. Задребезжали стекла в доме. Мне показалось, что воет и дребезжит у меня внутри от страха и одиночества. Звук стал оглушительным, и, не помня себя, я вскочил в дверь – створка пела и ходила ходуном, – и внезапно все смолкло. А передо мной была стеклянная стена вестибюля. Она выходила на ту сторону дома. Очень близко, перед самыми стеклами, стоял корабль пришельцев. Из-под широкой плиты еще вылетали струи пыли, он устанавливался, покачиваясь. Кроме него, я мог видеть только небо. Я подумал, что не хочу ничего видеть, и в эту секунду из-за корабля полезла вверх серая и зеленая пелена, стали подниматься кусты, белая полоса дорожки, черный диск клумбы. Небо закрылось. Это корабль поставил вокруг себя защитное поле, как в овраге.