Юлия Горноскуль - Карпатский сонник

• Название: Карпатский сонник
• Автор: Юлия Горноскуль
• Жанр: Современные любовные романы

Анджей грезит о женщине, умершей 4 века назад. Как отыскать свою любовь в водоворотах времени? В какой точке влечение становится одержимостью? Ведь мечты неотделимы от снов, а сны полнятся искушениями… Берите билет на поезд Краков – Львов и следуйте за ним. Но помните: его путь – всего лишь одна из нитей обширной паутины… Роман отличается ярким метафоричным языком. Слияние вымысла и исторических фактов, символизм, тонкие аллюзии и подлинные сновидения приближают его к жанру магического реализма.

---

Карпатский сонник Юлия Горноскуль

Посвящается городу, который никогда не был моим, – Львову…

…everything is connected, sub specie aeternitatis…

Ciaran Carson. The Shamrock Tea1

Редактор Юлия Юрьевна Васильева

Корректор Юлия Юрьевна Васильева

Дизайнер обложки Юлия Вадимовна Островская

© Юлия Горноскуль, 2017

© Юлия Вадимовна Островская, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-4626-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Карпаты на карте Европы.

Praelūsio

Я принадлежу к тем людям, которые мыслят исключительно словами. Тем не менее, мои слова захлебываются в попытках передать особенную, полную сумрака атмосферу Галиции, по молекулам воссоздать ее кислород… Нотная запись в этом плане более пластична. Поэтому я предлагаю своим читателям небольшой плейлист из пяти песен. Они тесно связаны в моем сознании с той местностью, которая «во сне ощущается как Карпаты, но в то же время рядом Львов». Внимательному читателю по мере ознакомления с сюжетом откроется, что каждая композиция соответствует одному из пяти ключевых персонажей. Сверхвнимательный выведет из тени шестого персонажа и сам подберет ему музыкальное сопровождение. Остальные же могут считать это 27-минутным саундтреком к книге. Мне представляется это наиболее актуальным решением, поскольку сейчас многие сочетают чтение с прослушиванием музыки.

1. Negură Bunget – Întoarcerea Amurgului

2. Stormfågel – Elmegyek, Elmegyek

3. Corvus Corax – Mille Anni Passi Sunt

4. Drudkh – Glare of Autumn

5. Viter – Кров Тікає

1

В тот вечер мы собрались в прославленном «Мазох-кафе» на Сербской, где у входа отлитый из бронзы писатель2 демонстрирует свою кардиальную область с застекленной в ней Венерой в мехах. Нам уже принесли по «Оргазму панночки» (я заметила, что названия у коктейлей на английском и украинском различаются, что давало дополнительный повод для похотливых шуток), и теперь мои господа сосредоточенно листали опушенные черным мехом и подбитые каблучками меню, клацавшие набойками по столу, в поисках чего-то более скромного, чем бычьи яйца. Обычно наши встречи проходили в «GloryCafe», где высокие зеркальные потолки, пурпурный полусвет и кофе с коньяком создавали идеальную атмосферу для того, чтобы делиться снами или повторять за домнишоарой3 Ликуцей румынские фразы, похожие на некромантские заклинания. Но сегодня Ева решила сломать систему, Морсус поддержал ее – и вот мы сидим здесь. И за моей спиной чаровница с русой косой, туго заплетенной, как арапник, с оттяжкой хлещет багрового бюргера, а он своим рычанием оправдывает всю достославную немецкую киноиндустрию. Морсус и домнишоара Ликуца переглядываются – у них есть общие немецкие воспоминания. Прошлым летом он сел в одиночестве на поезд Львов – Берлин и поехал на тату-фест, а обратно вернулся в компании барышни с септумом в носу и пирсингом в сосках. Ко всеобщему удивлению, домнишоара Ликуца прижилась в его паучьем гнезде и теперь лишь периодически покидает Морсуса ради своего заочного факультета в Сибиу, где она изучает философию и религиоведение. Сама она то ли из Мурамуреша, то ли…

– Из Сигишоары! – восклицает Морсус, назидательно подняв палец. – А Сигишоара находится в Трансильвании, и пора бы уже это запомнить!

Сигишоара знаменита тем, что там родился Влад III Дракула, на одной из улиц даже сохранился его дом. Домнишоара Ликуца – его соотечественница. Впрочем, Морсусу не грозит быть обескровленным в одну из лунных ночей – даже если ему и достался вампир, то вампир обезвреженный. На внутренней стороне обеих рук домнишоары Ликуцы вытатуирована церковнославянская вязь двух молитв Архангелу Михаилу. Думаю, ее румынское происхождение многое объясняет.

Я перевожу взгляд на Анджея, этого загадочного поляка, которого Ева решила сегодня ввести в наше слегка интернациональное общество, и понимаю, почему именно «Мазох-кафе»: обязательное представление для иностранца, еще пара «Оргазмов Панночки», и «Сльози Радостi», и «Сосок Венери», и публичная порка, и веселый гогот – все это способствует реактивному сближению. Однако Анджея, похоже, не особо впечатляют официантки в черных корсажах и орудия пыток – его взор растерянно скользит по публике, но вновь и вновь возвращается к Еве. Она сидит, опустив ресницы над строчками афродизиакального меню, одетая в узорчатую душегрейку с меховой оторочкой цвета горького шоколада, темные локоны рассыпаны по плечам. И ясно, что своим молчанием она передает мне или Морсусу право начать светскую беседу, изящный перекрестный допрос, каковой неизбежен при появлении нового человека в уже сложившейся компании, первой попробовать на вкус этот лингвистический гуляш из английского, польского и украинского языков, приправленный балканской латынью домнишоары Ликуцы (sigur, dragă4!).

– Вам здесь нравится, пан Анджей? – вопросила Ляна на польский манер, закрывая меню и постукивая по обложке коготками, покрытыми лаком цвета «Mordant Red 19».

– Откровенно говоря, здесь хороши лишь официантки да выпивка, – он ухмыльнулся, – но интерьер ужасен, не говоря уж про освещение. Мне кажется, господин Захер-Мазох не оценил бы подобный формат.

– А каким же тогда он должен быть, по Вашему мнению?

– Думаю, либо похожим на украинский шинок, либо на будуар знатной дамы. Скорее второй вариант.

– А как же официантки? – подняла бровку Ляна.

– Официантки с хлыстами в любом случае пришлись бы к месту, мне очень нравится эта задумка. Ведь героиня Захер-Мазоха – это и княгиня в соболях с плеткой, и крестьянка в овчине с кнутом, «истинно сарматская женщина», – на этих словах Анджей даже невольно цокнул языком, выдавая свои пристрастия.

– Видимо, Вы отлично разбираетесь в творчестве Мазоха, – насмешливо протянула Ляна, перекладывая свои пышные рыже-алые волосы на правое плечо и приглаживая их ладонью.

– Не надо таких намеков, пани, – в тон ей ответил Анджей. – Возможно, в восемнадцать – двадцать лет Захер-Мазох – это открытие, но потом эта женская жестокость и идеи о мужском рабстве начинают отталкивать. Впрочем, не удивительно, ведь в основном он писал садомазохистские рассказы скопом, для заработка. Мне нравится у него лишь одно произведение, и нет, это не «Венера в мехах».

– Если Вы так хорошо знакомы с его творчеством, то тогда скажите, на каких героинь мы похожи, – вдруг попросила Ева.

Анджей задумался, глядя на коктейль, в котором куски льда сверкали колотыми рубинами.

– Пани Ляна вызывает, конечно же, ассоциации со знаменитой Вандой фон Дунаевой…

На этом моменте Ляна потянулась, как кошка, и окинула друзей победоносным взглядом.

– Да, такая же рыжеволосая и обаятельная кокетка, любящая привлекать внимание, – продолжал Анджей. – А вот пани Ликуца внешне подходит под большинство образов Мазоха. Это и Теодора, и принцесса Леонида…

Домнишоара Ликуца уже склонилась к Морсусу, спрашивая, что же такого о ней сказали, и Анджей перешел на английский: «Да, Ваша внешность отвечает канонам истинно демонической женщины в воображении Мазоха».

– Однако как меня угораздило связаться с таким демоном… – Морсус улыбнулся, поглаживая домнишоару Ликуцу по черным волосам, ощупывая ее узкий затылок и хрупкую шейку, которую так приятно было сжимать, когда…

– А Вы, пани Ева, напоминаете мне Николаю из «Коломейского Дон Жуана».

– Что, тоже цветом волос?

– Нет, это общее впечатление. Не знаю, как объяснить… Ogólne wrażenie5, – и Анджей слегка запнулся, глядя на нее.

Ева сидела как зачарованная. О, конечно, сегодня же ночью она найдет этот рассказ и свой прототип… но как ей нравилось его слушать! Его украинский был переполнен шипящими и скрежещущими звуками, зато английский был гладким, правильным, со слегка шероховатым славянским акцентом и безукоризненным интонационным рисунком.

– Вы великолепно говорите по-английски. Какие еще языки Вы знаете?

– Немецкий и латынь.

– С ума сойти! – воскликнула Ляна. – Наверное, Ваша работа связана с людьми, и Вы часто ездите по Европе, я правильно угадала?

– Бывает. Но, знаете, если в основном люди учат языки, чтобы общаться с живыми, то я их учу для того, чтобы узнать больше о мертвых…

– Что?

– Ага, повеяло погребальной романтикой, – домнишоара Ликуца облизнула зубы, и слюна на них казалась кровавой в алом свете, заливавшем их лица.

– Так чем Вы занимаетесь?

– Я работаю в Краковской академии искусств. Специализируюсь на старопольской живописи и скульптуре. Собственно, в нашей сфере знание латыни – не забава, а необходимость.

– Вот это да!

– Интересно…

– А скажите что-нибудь на латыни, – неизбежная просьба, к которой Анджей давно привык.