Владимир Беляев - Город у моря

• Название: Город у моря
• Автор: Владимир Беляев
• Издательство: Издательство «Юнацтва»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

В третьей книге романа повествуется о длинном и нелегком пути от первых лет Советской власти до победы нашего народа над фашистской Германией, пути который достойно прошли герои книги, навсегда оставшись преданными великому делу революции.

Для старшего школьного возраста.

---

В этот субботний вечер в Старом городе было людно. Гуляющие так забили Почтовку, что по тротуару нельзя было идти.

Маремухе недавно сшили новую синенькую рубашку с кармашком на груди. Сегодня он надел ее в первый раз. Сатин плотно облегал его широкую грудь.

Мне в последней посылке отец прислал светло-кофейного цвета сатиновую косоворотку с голубыми цветочками, вышитыми на воротнике, и полосатые брюки. Я тоже решил сегодня обновить отцовские подарки.

Саша Бобырь, который давно копил деньги и за два месяца не съел ни одной булочки, наконец размахнулся: в магазине Текстильторга купил себе серенький костюмчик-тройку из шевиота «елочка». Увидев его в первый раз в этом костюме, Никита сказал:

– Знаешь, Сашок, чего тебе не хватает? Во-первых, золотой цепочки для солидности, а потом галстука. На золотую цепочку у тебя, конечно, денег не хватит, а вот галстук, я думаю, ты и даром не возьмешь, ибо знаешь, что такое настоящая культура и что такое мелкобуржуазное мещанство, и не захочешь, чтобы тебя на очередном вечере самокритики проработали. Верно ведь, Сашенька, дорогой ты наш товарищ Бобырь?..

У торговки возле моста мы купили «кокошков» – жареной, растрескавшейся на горячей сковородке кукурузы – и шли, веселые, посредине мостовой. Отгоняя от себя грустные мысли, я тоже улыбался, заранее представляя, как-то наш дружок полезет в холодную воду.

Мы дошли уже до городской ратуши. Под ней сияла новая, ярко освещенная изнутри витрина первого в городе образцового комсомольского кафе. Это кафе открыли совсем недавно комсомольцы ячейки «Нарпит» в помещении бывшей баренбоймовской пивной. Финотдел прижал частника высоким налогом, нэпман не выдержал и сдался, и все его помещение, уходящее со своими службами далеко под ратушу, передали в руки молодежи. Комсомольцы городской электростанции обновили здесь проводку, ячейки коммунальников покрасили стены и привели в порядок полы, столяры из нашего фабзавуча на комсомольском субботнике, под руководством Кушнира, сделали для нового кафе отличные столики; даже мы, литейщики, у себя в цехе отлили для него новую плиту с конфорками.

Первое комсомольское кафе было гордостью каждого комсомольца нашего города, и не только потому, что в нем была частица и нашего труда: мы видели и понимали, что именно так надо наступать на частника и выгонять его навсегда из советской торговой системы.

Сейчас, сквозь новое стекло, мы с удовольствием увидели, как ходят между нашими фабзавучными столиками молоденькие официантки в белых фартучках, разнося посетителям пахучий китайский чай в граненых стаканах, кофе со взбитыми сливками и сельтерскую воду в синих сифонах с оловянными краниками и с сиропом «Свежее сено». Чистота и порядок, а самое главное – сознание того, что здесь тебя никто не обманет, привлекали в кафе много публики. Почти все места за столиками были заняты.

Когда мы задержались около кафе, оттуда, пропуская вперед жену и приоткрывая перед нею дверь, вышел Вукович. Я снял кепку и поклонился.

Вукович улыбнулся мне и очень хорошо козырнул: по-настоящему, не как-нибудь, а прикоснувшись к лакированному козырьку пограничной фуражки кончиками пальцев вытянутой руки.

– Кто это, а, Василь? – спросил с любопытством Саша Бобырь.

– Это… товарищ Вукович, – сказал я небрежно.

– Это и есть Вукович? Тот самый Вукович? – глядя вслед уходящему пограничнику, протянул Бобырь, явно завидуя моему знакомству. – Смотри ты… Я и не знал. – И добавил: – Он с тобой поздоровался…

– А что ж такого? Он мой хороший знакомый.

– Да разве, Сашка, ты его не видел, когда мы в ЧОНе дежурили? – спросил Маремуха.

– Не… видел, – промямлил Бобырь, смущаясь.

И я вспомнил вдруг, как Саша прикидывался больным в то самое время, когда Вукович и Полевой бродили по двору штаба, выясняя, куда же мог скрыться неизвестный диверсант. Все хлопцы выглядывали тогда из караулки и видели Вуковича; один лишь Бобырь лежал на топчане и выстукивал зубами, изображая лихорадку…

– Знаете, хлопцы, а может, мы завтра утречком пойдем на речку? – сказал вдруг Бобырь. – С утра вода ведь еще холоднее…

– Ну, знаешь! – накинулся на Бобыря Маремуха. – Значит, пари проиграл! Веди, угощай сельтерской водой. Но смотри – по две порции сиропа!

– Эй, хлопцы! – послышались вблизи знакомые голоса.

Перескочив через ограду палисадника, к нам бежали Фурман и Гузарчик.

– Так вы зачеты готовите! – сказал назидательно Маремуха.

– Какие там зачеты! – прямо завопил запыхавшийся Гузарчик. – Скажи-ка, где сейчас можно карту Украины найти?

– Вот чудаки! Да у нас же в фабзавуче есть карта. В том шкафу, что в канцелярии, – сказал Маремуха.

– А зачем вам карта? – спросил Бобырь.

– Я знаю, что в шкафу, – не отвечая, пробубнил Гузарчик, озираясь, – но ключ-то ведь от того шкафа у делопроизводителя, а его до послезавтра не будет.

– Для чего карта, скажи? – спросил я. – Вы же техмеханику сдаете.

– Что значит «для чего»? Смешной разговор! Ты разве не знаешь? – И вдруг, хлопая себя по лбу, Моня крикнул: – Невежды, вы ничего не знаете! Едем!!

– Как – едем? – встрепенулся Бобырь.

– Едем, едем, едем!.. Ура! Виват!! – заорал Монька и запрыгал на тротуаре, отбивая чечетку.

– Да объясните толком вы, черти! – крикнул я Гузарчику.

– Мы сидим, понимаешь, учим техмеханику – и вдруг видим: почтальон. И в руках у него письмо. Толстое такое, с печатями сургучными. «Где, – говорит, – ваш директор? Письмо ценное у меня для него». Повели мы, понимаешь, почтальона к Полевому в комнату. Тот расписался, а мы не уходим. Ждем. Словно чуяли! Я сразу и говорю: «Давайте мы, товарищ директор, поскорее печати оборвем». Оборвали. Раскрыли письмо, а там – путевки! – И Фурман, выпалив скороговоркой эту новость, даже закашлялся от волнения.

– Через час экстренное собрание в школе! – ввернул Монька. – Велено всех из города созвать!

– Куда путевки? – суетливо спросил Бобырь.

– На заводы всей Украины. Нам! Понимаешь? От ВСНХ! – Фурман порылся в карманах и вытащил оттуда длинненький листочек бумаги. – Я все списал… Читай, Гузарчик!

– «Одесса – два места…» – нараспев прочел Моня с такой гордостью, будто это он сам выписывал путевки и выдавал их хлопцам.

– Я поеду в Одессу, факт! – загорелся Бобырь.

– Да, только тебя там и ждут! – насмешливо сказал Фурман. – Там из таких конопатых мыло варят.

– Ну ты… не задавайся! – обиженно возразил Бобырь.

– Да не мешай, Сашка! – попросил Маремуха. – Пусть человек читает… Давай, Монус.

– «Дружковка, Торецкий завод – три места, Енакиево – четыре места, Гришино – два места…» Фурман, ты не знаешь, где Гришино? Ты там под вагонами не ночевал, случайно?

– Понятия не имею! – пробасил солидно Фурман в ответ.

– «…Макеевка – пять мест, Алчевск – четыре места, Луганск – одно место…» Смотри, Луганск, кажется, большой город, а почему туда только один поедет? Странно!..

– Читай, читай! – толкнул Гузарчика Маремуха.

– Читаю… «…Краматорская – два, Запорожье – четыре, Мариуполь – пять…» Это где-то на море, кажется.

– На море, – буркнул наш всезнайка Фурман, – только мелкое дно очень: идешь, идешь – и все до коленей.

– «…Бердянск – три места, Киев – пять мест…» Даже в Киев, смотри! Прекрасный город! "…Большой Токмак – четыре…

– Дохлое дело – так читать! – остановил Моньку Петро. – Как слепые… Поди знай, что такое Большой Токмак, где он! Выберешь, а потом…

– А никто тебе выбирать самому и не даст! – сказал Фурман.

– Все равно… Я хочу знать заранее, куда мне выпадет, – бросил Петро. – Давай поищем карту. Может, в комсомольском клубе есть? Пошли, хлопцы, в клуб! Еще до собрания успеем.

И мы пятеро, задыхаясь от быстрой ходьбы, направились в клуб. Мы шли, размахивая руками, мимо отцветающих каштанов, мимо тенистого, густого парка. Оттуда доносились мягкие звуки гитары и чья-то песня:

Мы идем на смену старым,

Утомившимся борцам

Мировым зажечь пожаром

Пролетарские сердца…

Хорошо шагать в такт этой песне, зная, что все опасения уже позади!

Хлопцы переговаривались, шутили; только я один шел молча, но мне было радостнее всех: я шагал мимо тенистого парка и вспоминал Харьков, весеннее утро в заваленном талым снегом университетском скверике, ясное солнце, ударявшее мне в глаза, и так же, как тогда, весело билось мое сердце.

– Человек, не ставящий перед собой никакой цели в жизни, – пропащий человек, – так начал свою речь Полевой на экстренном собрании учеников в помещении нашей слесарной. – Такой человек, – продолжал Нестор Варнаевич, – обычно пожиратель хлеба. А вы, хлопчики, – будущее рабочего класса, единственной силы, которая способна переделать мир по-новому. Значит, каждый из вас, если он только хочет быть настоящим человеком, обязан ставить перед собой все новые и новые цели. «Почему я не могу, когда я могу?» – так говорите себе всегда, столкнувшись с трудностями! Воспитывайте в себе чувство ярости к неудачам. А они, конечно, будут на вашем пути. Вы видели их уже здесь. Мы были на волоске от закрытия. Враги украинского народа – националисты, наемники мировой буржуазии – хотели повредить нам и здесь. И что же? Нашли правду в Харькове, в Центральном Комитете партии. Нашли! И вот вам результат. – С этими словами Полевой поднял со стола пачку путевок. – Это мандаты в вашу будущую жизнь. Но они могут оказаться простыми клочками бумаги, если вы когда-нибудь успокоитесь, скажете себе: «Баста, я всего достиг, сейчас можно на боковую!» Не отходите в сторону, повторяю, когда на вашем пути встретятся неудачи. Не пасуйте. Зубы стисни – и снова вперед!.. Вы – преобразователи мира, поймите это! Кому, как не вам, советской молодежи, принадлежит будущее! Вы, мои хлопчики, – первые всходы революции. Великий Ленин лично заботился о ваших судьбах. Гордитесь этим! Свое детство вы провели еще в старом мире. Многие из вас помнят еще городового, стоявшего на перекрестке Почтовки как символ старого прошлого. Это прошлое еще будет хватать вас за ноги. Отбрасывайте от себя старую гниль. У вас впереди – великое будущее, с вами в ногу шагает молодость страны. Радуйтесь этому!