Иван Паластров - Где-то на Северо-Востоке

• Название: Где-то на Северо-Востоке
• Автор: Иван Паластров
• Жанр: Прочие приключения

Волчица лежала у входа и, оскалившись не мигая, смотрела на охотника, она потеряла много крови и была обессилена. Серёга поежился от такого взгляда и, прицелившись, выстрелил, волчица дернулась и затихла. «Все, конец зверю, надо в логове посмотреть, щенки должны быть», – подумал охотник и подошел к логову.

---

Где-то на Северо-Востоке Иван Паластров

© Иван Паластров, 2017

ISBN 978-5-4483-8236-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зелёные сопки

Под крыльями вездесущей «аннушки» величаво проплывают древние сопки, зеленые холмы богатой Чукотской земли. Неизъяснимо притягателен Заполярный край в любое время года. Сейчас под крыльями «аннушки» Северные летние пейзажи. Белизну бесконечных сияющих снегов сменила тёмная зелень распадков. Голые вершины хребтов побурели и порыжели. Сталью поблескивают небольшие озерца, серебрятся чешуйчато извилистые ручьи и речки. Впрочем, еще есть кое-где в глубоких и узких распадках пятна белого снега. Самолёт летит на юг от Билибино в поселок анюйских горняков с красивым названием Весенний. Через час впереди показалась небольшая терраса у подножия высокой сопки, на которой виднелись белые домики посёлка горняков – это и есть поселок Весенний. Вокруг сопки, сколько ни смотри, везде они. Справа золотая, слева медная, а в соседнем распадке геологи нашли месторождение вольфрама. Ближайший полигон золотоносных песков в пяти минутах хода от посёлка. Есть такие участки, за сотню и более километров, на которых бригады госдобычи и старательские артели добывают золото. Вся эта территория раскинулась на многие сотни километров – в этом главная трудность анюйских горняков.

Связь между горными участками и артелями осуществляется только вертолётом, базирующим на Весеннем. Два экипажа вертолетчиков посменно летают круглые сутки, благо день на Чукотке длится все лето. Сверху поселок анюйских горняков кажется горстью белых кубиков, брошенных на пологий склон зелёной сопки, покрытой буйной растительностью стланика и лиственницы. Летом он похож на высокогорный санаторий где-нибудь на юге, так красивы окружающие посёлок пейзажи. Изобилие солнца, зелёные сопки самых различных силуэтов, долина небольшой речки Баимки, распадки и тишина вокруг. Чем не место для курорта? Но многие весенненцы ещё очень хорошо помнят нелёгкую жизнь в период освоения этой Чукотской глубинки. Да и сейчас жители посёлка постоянно чувствуют свою отдаленность от районного центра Билибино и областного города Магадан. Хотя триста километров по зимнику по Чукотским масштабам не расстояние, говорят северяне. В Билибино не полетишь на пару дней по делам, можно застрять на пару недель из-за непогоды, облачность закрывает все перевалы на долгое время. Дорожники нарезают зимник только в декабре, когда мороз скуёт тундру и ручьи. Из-за непрохождения радиоволн, поселок часто остаётся без радиосвязи.

Весенненцам приходится завозить сюда машинами и «аннушкой», или вертолётом, всё необходимое для жизни и работы горняков. Если учесть, что полигоны прииска удалены от посёлка на сотню, а то и больше километров, то станет ясно: нет, жизнь и работа в глубинке – это не курорт. Но весенненцы любят свой поселок.

Начальник стройцеха прииска Анюйский Владимир Демочкин вообще считает его родным домом и гордится как своим детищем: ведь он руководил строительством посёлка с первых колышков, с первых домиков. В 1965 году по зимнику в долину речки Баимка были привезены из посёлка Ангарка, что в шестидесяти километрах от прииска, восемь деревянных избушек. Первый восьмиквартирный дом возводили своими силами, людей хватало, было три бригады строителей, но не было никаких механизмов, недоставало стройматериалов. Одновременно с домом, который строили два года, строили контору прииска, столовую, почту, медпункт и баню с прачечной. В 1967 году работать стали районные специализированные строители, которые за три года построили пять восьмиквартирных домов, детские сад-ясли, клуб, который до этого был в большой палатке, склады для торговли, электростанцию. Прииск развивался, и строился посёлок. Появилась своя пилорама, столярный цех. На лето стали приезжать строй. отряды студентов, которые отстроили бокс для тяжёлой землеройной техники.

Прииск Анюйский просуществовал около тридцати лет, его закрыли, как и многие прииски Колымы и Чукотки. Посёлок Весенний живёт до сих пор. В нём живут старатели, которые приезжают на летний сезон и занимают несколько квартир в самом большом двадцати четырех квартирном доме. Зимой посёлок пустует, стоят дома, когда-то построенные бригадой Владимира Демочкина, стоят занесенные снегом и ждут весны, когда сюда приедут люди. Когда-то зелёные сопки вокруг Весеннего, радовали взгляд тех, кто тут жил и работал. Посёлок знал лучшие времена.

Рай в шалаше

На прииск ко мне должна была прилететь моя жена – нужно было как-то решать вопрос с жильем. Половина рабочих жили в больших палатках. Жилье строилось, но как-то вяло – не хватало строителей. Большинство семейных строили свои домики: кто из леса-кругляка, благо его привозили много, кто просто засыпные опилками, из теса. Я на прииск приехал один, Светлана, молодая жена, осталась на материке ждать моего вызова. Она была беременна. Я был ещё слишком молод, чтобы осилить строительство домика, хотя и небольшого. Большие дома никто не строил, потому как все ехали сюда, на чукотский прииск, временно, на пару-тройку лет, заработать денег и уехать обратно. Но редко кто так уезжал, это временное растягивалось на десятки лет.

Сторговался я с одним татарином: он продавал свой недостроенный домик, так как собрался переехать на другой прииск. Домик был срублен из кругляка. Не было в нем рам в двух окнах, крыша не покрыта рубероидом. Конечно, это домик был не фонтан, но у меня не было выбора – жена не хотела жить одна и настаивала на переезде ко мне. Итак, я начал обустраивать свое гнёздышко. Во-первых нужно было покрыть крышу, и что-то делать с пустыми глазницами окон, уныло смотрящими в тундру. На прииске не оказалось ни рубероида, ни стекла. Был конец лета, а завоз бывал только по зимнику, а это не раньше нового года. С рубероидом меня выручил плотник, чья кровать стояла рядом с моей. Мы жили в большой палатке, и я посетовал ему о своей беде. «Достанем, я знаю где лежат два куска толя. Тебе как раз хватит на крышу, – обнадежил он. – Сегодня, попозже вечером сходим и заберём. Тут рядом». Сказано – сделано. Вечером, когда все угомонились, кроме картёжников, игравших на деньги до самого утра, мы пошли на дело. Куски толя лежали в кладовке под зданием конторы прииска, которую по ночам сторожила бабка-сторожиха. «Стой тут, я сам достану», – сказал плотник и полез в низкую дверцу, сделанную в фундаменте конторы. Я, конечно, сразу же согласился, так как лезть самому мне вовсе не хотелось. Тут я услышал громкий скрип: это плотник отдирал доски от стенки кладовки, чтобы попасть внутрь. Я стоял ни жив и ни мёртв и думал – сейчас нас накроет сторожиха. Она должна быть в конторе. Но к моему счастью, она вовсе не сторожила, а придя вечером, дожидалась пока все уйдут и, спокойно закрыв дверь на замок, уходила домой спать до утра. Время тянулось медленно и мне казалось, что прошла целая вечность, а плотник всё отрывал доски… Гвозди, наверное, не хотели вылезать и громко скрипели. «Принимай», – наконец сказал плотник, подавая куски толя, скрученные в рулон. Мы благополучно донесли рулоны до моего домика и пошли спать. То ли кто припрятал эти рулоны под конторой, то ли о них забыли, но шума не было. Мне как раз хватило этих рулонов покрыть крышу.

С окнами проблем вообще не было. Сосед Саня посоветовал вместо стекла затянуть окна мешками из-под аммонита. Они были из толстого целлофана, что я и сделал. Правда, что было на улице, мы не видели, но все равно было видно, что на улице день. Дальше нужно было что-то делать со стенами и потолком, не оставлять же голые бревенчатые стены и доски потолка. И тут мне повезло: на складе прииска была целая стопа сухой гипсовой штукатурки, в виде больших квадратных листов, обклеенных с обеих сторон толстой бумагой.

Но тут было другая проблема, листы были тяжелые и далеко от домика – нужно было везти. Нужен был трактор с волокушей-кузовом на полозьях: домик стоял в тундре, и на машине туда не проехать. Я договорился с трактористом трактора по хозяйству, проще хозяйкой, чтобы он довёз мою злополучную штукатурку до дома. «Солдат», так мы звали тракториста хозяйки, почему-то поехал не напрямую по тундре, может, боялся застрять, что вполне могло быть, а через склон сопки. Когда он спускался, не доезжая метров пятьдесят, разулся на одну гусеницу. Все листы штукатурки мне пришлось таскать на себе.

Вот, наконец, листы были прибиты на место. Обоев, конечно, не было и стены пришлось заклеить картинками из журналов, которых было навалом. Получилось, по моему разуменью, красиво. Разделил комнату пополам дощатой перегородкой на спальню и кухню. В одном углу поставил бочку для воды, которую зимой возили машиной, а в другом – железную печку, сваренную из половинки бочки из-под машинного масла. Так как у меня не было никакой мебели, в комнате на деревянные козлы я положил панцирную сетку от полуторной кровати, повыше от пола, застелил ватным матрацем и одеялами, выпрошенными у завхоза. Белье тоже оттуда. В общем, жильё, к приёму беременной жены, было готово.