Анатолий Ярмолюк - Небо для вора

• Название: Небо для вора
• Автор: Анатолий Ярмолюк
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2017

В заштатном городе орудует банда воров-майданников «Ночные вороны». Один из бандитов, по кличке Слоник, случайно крадет Библию. Больше от скуки, чем по необходимости, он начинает ее читать. Но что такое – вера для бандита? В первую очередь это жутчайшая душевная ломка, пересмотр всей своей бандитской жизни и всего своего мировоззрения, горькое осознание того, что ничего путного ты в жизни не совершил, да и совершить было мудрено, ибо как и что ты совершишь, если ты – бандит? А тут еще – на пятки банде и самому Слонику наступает настырный сыщик по прозвищу Амфибрахий. И, кроме того, к герою буквально-таки зримым образом подступает некая тварь по прозвищу Персонаж (по сути – обыкновенный бес-искуситель), который унюхал, что жертва, то есть Слоник, ускользает из его лап, а потому бес нипочем не желает этого допустить. А тут еще – сами друзья-бандиты, видя душевные терзания своего подельника, также начинают сомневаться в его бандитской благонадежности…

---

Так Алешка и стал Слоником, и иначе чем Слоником, с той поры Райка его почти и не называла. Она называла его Слоником, а ему – нравилось…

Райка… Где же ты сейчас, Райка? Где ты обитаешь, что ты делаешь, как ты живешь? Такая ли ты, как и прежде, или годы наложили свой неумолимый, горький отпечаток на твое лицо, а заодно, может, и на твою душу? Как вообще так получилось, что нас – тебя и меня – разметало жизненным вихрем в разные стороны и притом так далеко, что теперь, пожалуй, и дороги-то обратной не отыщешь, даже если бы мы с тобой того и хотели, даже если в том и был еще смысл…

Райка. Райка. Ах ты ж, Райка…

– Я – сейчас, – пригасила Азбука свой внимательный и заботливый взгляд, встала, вышла на кухню и скоро вернулась обратно с бутылкой вина в руке. – Вот, вино… Называется… что-то по-грузински… хорошее вино. Давай мы с тобой выпьем.

– В банде «Ночные вороны» принято пить исключительно водку, – для чего-то сказал Слоник.

– Да ну их всех, – махнула рукой Азбука. – Сейчас мы с тобой никакая не банда. Сейчас мы с тобой – просто Алешка и Таня. Несчастные люди…

– Несчастные?

– А разве – нет? Разве – счастливые?

– Пожалуй, что нет. От счастья душа не плачет.

– Вот именно, – сказала Азбука и разлила вино по бокалам. – За что будем пить?

– За вопрос и за ответ.

– За что?

– Душа плачет… будто о чем-то спрашивает. А о чем спрашивает – и непонятно. Я тебе об этом уже говорил… Я думаю, что если понять вопрос, то отыщется и ответ. Очень бы того хотелось… чтобы был понятен и вопрос, и ответ.

– Понимаю, – тихо сказала Азбука. – Значит, за вопрос и за ответ. Тогда еще – за нас с тобой, хорошо?

– Хорошо, – сказал Слоник. – Еще – за нас с тобой.

– Тогда, – сказала Азбука, – давай еще выпьем за Райку…

– За кого? – спросил Слоник, и отчего-то вздрогнул.

– За Райку, – повторила Азбука. – Которой ты называешь меня по ночам… иногда.

– Разве я называю?

– Иногда… Давай мы за нее выпьем. Чтобы там, где она сейчас живет, ей жилось счастливо. Чтобы она простила тебя, и меня заодно. Хотя она меня и не знает, и я перед ней ни в чем не виновата… А о твоей вине перед ней я и знать не хочу. Или – о ее вине перед тобой… без разницы. Давай, Алешенька, за все это и выпьем.

Слоник ничего не сказал, а просто молча выпил вино, поставил бокал, зажмурил глаза и прислушался к себе. Душа по-прежнему плакала, она по-прежнему о чем-то вопрошала, и все так же требовала ответа на свой вопрос…

– За что еще мы будем пить? – спросила Азбука.

– Ни за что, – сказал Слоник.

– Почему?

– А – за что еще? Больше не за что…

– И то правда, – поразмыслив, сказала Азбука. – Больше и не за что… Вся наша с тобой жизнь вместилась в одну фразу… в один единственный тост.

– Ну и ладно, – сказал Слоник. – Значит, и терять будет немного… в случае чего.

– Зачем ты так…

За окном окончательно стемнело.

До прибытия поезда оставалось еще два с половиной часа.

Через час надо было уже выходить, чтобы загодя прибыть к месту, осмотреться и успеть смешаться с разнообразной вокзальной публикой. После того, как в банде «Ночные вороны» появился Филолог, это обязательное смешивание с вокзальной толпой стало называться эволюцией. Ну и вот: через час надо уже было идти на эволюцию.

Азбука прилегла на диван, поместила голову Слонику на колени и закрыла глаза.

– Погладь меня по голове, – попросила она с закрытыми глазами.

И цветом, и запахом, и на ощупь Азбукины волосы очень походили на Райкины. Может быть, именно из-за этого Слоник и сошелся когда-то с Азбукой, и образовалось промеж них чувство.

А, может, и не из-за этого.

Может, Слоник сошелся с Азбукой из-за того, что он был одинок, и Азбука тоже была одинока. Одиночество, помноженное на другое одиночество – вот вам и обоюдное чувство.

Все просто.

Так они этот последний час и провели: Слоник молча сидел на диване, голова Азбуки покоилась на коленях Слоника, а рядом, в вазочке на столике, стоял букет из васильков и ромашек.

А когда последний час истек, Азбука и Слоник молча встали и отправились на вокзал – на эволюцию. Идти до вокзала было недалеко – всего каких-то две улицы и три переулка.

* * *

Ввиду того, что банда «Ночные вороны» являлась, как уже было сказано, демократическим преступным сообществом, а также из-за того, что каждый участник банды, включая сюда даже и придурковатого Коммуниста, был профессионалом своего дела, никаких особых правил (в том смысле, что как бы половчее шерстить пассажиров), в банде никогда не имелось. Всяк трудился, как ему заблагорассудится – был бы только толк.

А толк обычно бывал.

Например, Филолог и Абрикос всегда работали совместно. Это, надо сказать, был довольно-таки противоестественный симбиоз. Не было на всем белом свете еще двух таких бандитов, которы бы так не походили друг на дружку, как Абрикос и Филолог. Точно, не было.

Ну, вы только себе представьте: Абрикос и Филолог. Почти двухметровый громила с широченными плечами и кирпичной рожей, и, с другой стороны, – хлипкий, дурно одетый, со слезящимся взором, лицемерной физиономией и трясущимися руками старикан. Несопоставимая картина!

От первого, то есть от Абрикоса, хотелось убежать сразу, при первом же на него взгляде. А второму, то есть Филологу, едва только на него взглянув, хотелось непременно подать на пиво. Или на новые штиблеты. Или на лекарство. Или и на то, и на другое, и на третье одновременно.

Что, скажите, могло быть общего у таких несочетаемых типажей? Это, изъясняясь филологическим образом, все едино, что, допустим, попытаться отыскать точки соприкосновения у имени прилагательного и глагола. Замучаетесь сопоставлть, точно вам говорю!

Но – Филолог и Абрикос всегда шерстили пассажиров на пару. Такое, значит, у них было единство, и такая, в общем, вырисовывалась тут борьба противоположностей. Или – такой это был параллельный сюжет, как любил выражаться по данному поводу самолично Филолог.

А шерстили пассажиров Филолог с Абрикосом так.

Обычно вначале к несчастной жертве подходил Филолог. Он делал вокруг жертвы три или четыре предварительных разведывательных круга, и затем вступал с жертвой в специальную, заранее задуманную и старательно отрепетированную беседу, которую сам Филолог называл «репликами по ходу действия».

Ну, вы только представьте себе картину.

А еще лучше – вообразите себя несчастной жертвой.

Вот вы, только что сошедший с поезда «Москва – П-ск» или, наоборот, вот вы, изо всех своих сил стремящийся попасть на поезд «П-ск – Москва» до его отбытия, мчитесь по окутанному ночной тьмой кочковатому и ухабистому п-скому перрону. В обеих ваших руках – по чемодану, а то, может, и по два, а на вашем загривке – тяжеленный рюкзак или баул.

Представили? Тогда – воображайте дальше.

Рядом с вами, поминутно оступаясь и то и дело теряясь во тьме, семенит либо ваша жена, либо теща, либо родная мама, либо – ваши отпрыски, потомки и наследники, либо дядя по материнской линии… словом, никогда и нигде, ни в каких краях и эпохах никто еще не отправлялся в дальний путь, будучи при этом в одиночестве, без попутчиков и провожатых.

И притом никому не ведомо, отчего оно так есть.

Так оно – и все тут.

Без комментариев.

Как шесть падежей в современной русской грамматике. Хоть ты застрелись, а их все едино будет шесть, а не семь и не пятнадцать.

Да хоть бы они, те, кто рядом с вами, при этом молчали, а то ведь нет! Куда там! Отпрыски и наследники визжат, хохочут и то и дело норовят забежать куда-то вперед или остаться где-то позади, жена без умолку причитает о не выключенном ею утюге и не до конца завернутом кране, ваша теща и ваш дядюшка по материнской линии… все, достаточно, для чего писать о том, что и без писанины все прекрасно знают!

И вот вообразите себе дальше.

Вдруг из вокзальной тьмы возникает и намертво прилипает к вам некий предосудительный старикашка – Филолог.

Вам, понимаешь ли, и так окрестный свет не мил, вы и без того ошалели от несмолкаемого созвучия родных голосов, а тут еще он, этот старикашка.

– А скажите, – преграждает вам путь старикашка, – как бы мне, старому, бедному и только что приехавшему человеку выбраться из этого окаянного и невразумительного коловращения и кратчайшим путем попасть на самую главную улицу, где у вас находится центральная поликлиника, притом – чем скорее, тем лучше, потому что я – старый и больной человек, и на последние свои деньги я приехал сюда лечиться из деревни Закурдаевки? Вы, кстати, никогда не бывали в деревне Закурдаевке? Это, знаете ли, недалеко от города Минусинска, надо только, не доезжая, вовремя свернуть направо… Или, может, налево? Нет, все же, сдается, направо…

Столь длинный и сложный вопрос, разумеется, требует некоторого времени, чтобы в него вникнуть и дать затем надлежащий ответ.

А чтобы вникнуть и, тем более, дать надлежащий ответ, вам необходимо почесать затылок. Потому что, рассудите сами, какой же может быть вразумительный ответ без чесания в затылке? Так, одна невнятная филологическая тягомотина…