Евгений Третьяков-Беловодский - Сорок дней. Публицистика

• Название: Сорок дней. Публицистика
• Автор: Евгений Третьяков-Беловодский
• Жанр: Альтернативная история

Жизненные наблюдения, философские раздумья, воспоминания о военной службе. Живое интересное и динамичное повествование не заставит читателя скучать.

---

Сорок дней Публицистика Евгений Юрьевич Третьяков-Беловодский

© Евгений Юрьевич Третьяков-Беловодский, 2017

ISBN 978-5-4483-8368-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сорок дней

(фантастическая история, о вероятности которой думает каждый)

Сначала была ослепительно-белая вспышка, затем на короткое время я оказался в молочном тумане. Он вскоре рассеялся, и я увидел себя со стороны, лежащим на больничной кровати. Вокруг суетились медики.

Один из них устало махнул рукой, присел на стул и сказал: «Мы его потеряли». После этих слов остальные двое перестали бегать по палате. Медсестра неторопливо собрала шприцы и ампулы, сняла с моей руки резиновый жгут, положила все это в небольшой медицинский саквояжик и вышла. Другой врач выкатил вслед за ней аппарат искусственного дыхания, и, наконец, последний из тройки, тот, что присел на стул, небрежно накинул на мое лицо простыню, встал и отправился за коллегами. Тут до меня дошло, что я умер…

Я осознал это сразу, без всяких сомнений, как будто бы давно знал, что именно так «чувствуют» себя люди, отошедшие в мир иной. Странное состояние – находиться вне оболочки своего тела. Стало быть, не солгал мне священник…

Однажды тоскливым осенним днем, когда весь мир казался не в радость, когда низкие лохматые тучи с утра начали сеять на землю мерзкий холодный дождь, я зашел в церковь. Дождавшись конца службы, подошел к батюшке и спросил его, есть ли что-нибудь за порогом смерти. Не знаю, что на меня нашло. Вопрос был глуп и наивен. Да и что бы мне дал ответ? Проверить его можно было только умерев.

Батюшка, привыкший к самым неожиданным посетителям, внимательно посмотрел на меня и убедительно ответил: «Душа продолжает жить, сын мой. И в этом не сомневайся…».

Я помню – внутренне усмехнулся и подумал: «На дурацкий вопрос получил достойный ответ. Что еще может сказать поп».

И вот теперь, когда увидел со стороны свою мертвую плоть, сомневаться было не в чем. Мое «я» парило около пыльной люстры, с интересом прислушиваясь к новым ощущениям.

Мне с детства было страшно смотреть на покойников. И по возможности я избегал встреч с похоронными процессиями. Однако чем старше становился, тем чаще в нашем доме появлялись скорбные крышки гробов у подъездов. Пятиэтажка старела, а вместе с ней старели люди, уходя из жизни один за другим.

Помню, умер наш сосед дядя Валя, и я вошел с матерью в его квартиру, где толпились незнакомые люди. Посреди зала на двух стульях стоял красный гроб, и в нем лежал мой знакомый, одетый в костюм и светлую рубашку.

Мысль о том, что еще три дня назад он был живой и весело хохотал, переговариваясь о чем-то с мужиками у подъезда, не давала мне покоя. Мне казалось, что вот сейчас дядя Валя встанет со своего необычного ложа, весело подмигнет мне и скажет: «Что, испугался? Здорово я вас всех разыграл?».

Увы, этого не произошло. Когда хоронили соседа, выглядел он совсем страшно. Лицо осунулось и сильно пожелтело, щеки ввалились, а на руки вообще было страшно смотреть. Я испугался и понял, что дядя Валя уже никогда не выйдет из дверей своей квартиры и не потреплет меня по голове.

…Странно, но я не испытывал горечи от собственной смерти. Мне было легко, словно с плеч упал непосильный груз, который всю жизнь таскал на себе. Я попробовал переместиться, и это удалось. Стоило подумать, что хочу перелететь ближе к стене, и тут же оказывался рядом с ней.

Полетав по комнате и привыкнув к своему новому эфирному состоянию, я «просочился» сквозь стену и оказался в соседней палате.

Мужики, а их было четверо, лежали на кроватях, приготовившись к утреннему врачебному обходу, и лениво переговаривались, обсуждая мою смерть.

– И ведь молодой ишо, – вздохнул заросший бородой дедок, – а и его смерть взяла.

– Сердце! – Буркнул его сосед, оторвавшись от зарубежного детектива. – Сорок лет критический возраст.

– Да какой такой критический! – Возмутился дед. – Ему ишо жить да жить, за девками бегать, да детей делать.

– Вот видать, и побегал, – рассмеялся третий собеседник.

– А ты не смейся, – заступился за меня дед. – Грешно это. Сам на больничной кровати лежишь, того и гляди копыта откинешь.

– Типун тебе на язык, дед, – сказал пошутивший надо мной мужчина и рассерженно отвернулся от деда лицом к стене.

– Странно как-то все, – вступил в разговор четвертый больной, лежащий на кровати у самого окна.

– Что странного? – Не понял дедок.

– Живешь, живешь: учишься, мучаешься. Всего-то тебе мало, а конец один. Пытаешься чего-то добиться в жизни, достичь каких-то вершин. А зачем?

Дед задумчиво пожевал губы, а потом сказал:

– Так ведь жизнь – она так устроена. Ты же не животное какое, а человек. Потому и хочется многого.

– Уж лучше быть животным, наслаждаться тем, что имеешь, жить одним днем. Вот скажи, дед, – мужчина сел на кровати, свесив с нее ноги, – есть ли смысл в разуме? Посуди сам – разум велик, он может объять почти всю вселенную. Всю жизнь наш мозг накапливает знания, приобретает опыт. А умирает человек – и все эти знания пропадают ни за понюх табака. Так зачем матушка природа наделила нас мощным мозгом, сознанием собственного «я»? Обидно как-то за нее, за человека. Уж не ошиблась ли она, создав гомо сапиенса?

– Кого? – Переспросил старик.

– Человека разумного, мыслящего.

– Я тебе вот что скажу, – дед тоже сел на кровати, – все от Бога. Как он распорядился, так оно и стало… Сейчас, может, душа нашего умершего соседа нас с тобой слушает и радуется, что освободилась от жизни земной, грешной.

– Не знаю, дед, слабо в это верится, хотя и очень хочется верить в то, о чем ты тут рассказываешь.

Я не стал дальше слушать их философский спор и вылетел в открытую форточку. На улице была весна. Тот самый период, когда все уже проснулось и готово зажить полной жизнью. Свежие листочки наполнили мир яркой изумрудной зеленью. На земле появился бархатный ковер травы, а небеса горели пронзительной глубокой синью.

Все это я видел, но не чувствовал. Для меня исчезли запахи, хотя я их помнил. Кто знает, может, и их я скоро забуду. Сколько пребывать мне в таком состоянии, что будет потом? Этого я пока не знал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.