Натали Бизанс - Новая Жизнь. Сага «Исповедь» Книга вторая

• Название: Новая Жизнь. Сага «Исповедь» Книга вторая
• Автор: Натали Бизанс
• Жанр: Русское современное

Только в сказках история любви заканчивается свадьбой героев, в жизни у них всё впереди. Эрика и его любимую ждут новые испытания, но настоящая любовь способна преодолеть все трудности, особенно когда рядом верные и такие одарённые друзья! Вторая книга саги «Исповедь». Всё только начинается!»

---

– Что так?

– Женился.

Опять тот же голос засмеялся, но уже тише и несмело.

– Католик?

– Ушёл в православие.

В его глазах пробежала усмешка, и лицо еле заметно скривилось. Я никак не мог определить его возраст, понятно, что за сорок. А может, пятьдесят или даже шестьдесят? Сие остаётся загадкой, определению не подлежит. Человек мог так состариться раньше времени, а мог и хорошо сохраниться в равной степени. Но то, что это был авторитет, было видно без всякого сомнения: каждая черта на его лице говорила о большом жизненном опыте, несгибаемом характере человека, который держит своё слово и, если надо, убьёт, не колеблясь.

– … Крепка ж твоя вера, ничего не скажешь!

– Бог – один, религий много.

– Это ты верно сказал. Жалеешь, что сделал? – многозначительная пауза.

Я понял, о чём он.

– Жалею, что не руками.

Он знал моё дело от и до, я это понял, потому не утруждал себя подробностями, это ни к чему.

– Отдыхай, а то свалишься! – он посмотрел на меня, и по губам проскользнуло подобие улыбки. – Ещё будет время, поговорим.

Я благодарно кивнул, не спеша повернулся: важно показать характер, но не задеть. Внутри всё похолодело под воздействием его пронзительного взгляда. Нужно быть осторожным, но не трусливым. Кажется, нам есть о чём поговорить…

Лёг на отведённое мне место, закрыл глаза, мысленно воззвал к Богу, обращаясь за мудростью. И, незаметно для себя, провалился в глубокий сон.

Солнечная поляна, залитая светом и жёлтыми цветами… среди них сидит девочка возрастом чуть постарше Эрики с ярко-огненными волосами и плетёт венок из ромашек и одуванчиков. Вглядываюсь в её черты и понимаю, что она мне до боли знакома, но не могу вспомнить, кто же это такая. Её удивительно чистые зелёно-карие глаза смотрят на меня по-взрослому, с огромной нежностью и любовью. На девочке белое платье, оно яркое, как снег, приходится жмуриться, когда смотрю на неё. И вдруг она заговорила совсем взрослым голосом: «Всё будет хорошо, добрый отец!», я тут же проснулся. На губах застыло имя: «Агнешка!»

Горит дежурный свет, в камере все уже спят. Сколько времени прошло, понять невозможно. Вот это я поспал!.. Кто-то посапывает, кто-то противно скрипит зубами.

Сон ушёл, яркий, ослепительный, но осталось ощущение тревоги, я не знаю, с чем оно связано. Агнешка приободрила меня, а я вдруг разволновался. Интересно, почему она приснилась мне такой маленькой? Возможно это возраст её во Христе? Я ведь не так давно покрестил её… Словно тонкая игла пронзила сердце, и тоска наполнила душу. Всё же мы неразрывно связанны с нею… Вспомнилась её неподражаемая красота, теперь эта роза растёт в саду самого Бога, а значит в безопасности и благодати.

«Агнешка, моя дорогая Агнешка, не печалься, дитя! Мы ещё обязательно с тобою встретимся!»

«Всё будет хорошо, – звучит обнадёживающе, – добрый отец,» – только она называет меня так. Доброта – вот, главное, что должно присутствовать в каждом священнике… А святых нет на Земле. Святость – это дар свыше.

Глава 8

Утро. Камера оживает. Муравейник начинает шевелиться, прикуривая, чертыхаясь, как один нездоровый, обречённый, больной организм, источая скверный запах.

В таких условиях трудно предстать перед Богом и вознести Ему благодарение. И всё же я это сделал не потому, что это нужно Богу, а мне самому. Я уходил в себя и искал среди всего этого смрада свет вечный, негасимый, тот, что есть в каждом сердце, живущем на земле, ибо Господь любит каждого созданного им человека.

Внимательно наблюдал за всем происходящим вокруг: как распределяются продукты и вещи, присланные родными, какие отношения складываются между людьми, наблюдал и анализировал, изучая законы этого странного мира, пропитанного насквозь агрессией и страхом. Я ни с кем не шёл на особый контакт, но отвечал всем, кто что-то спрашивал… Эта стратегия выживания была мне знакома ещё со школы. Уже там я сильно отличался от своих сверстников, и с этим приходилось как-то жить. Поэтому, старался быть как можно более незаметным, чтобы иметь возможность погружения в собственные мысли, не вызывая при том оскомину у окружающих. С уважением относился к людям, но ни перед кем не прогибался. Может это и помогло, не знаю, но меня как-то никто особо не «прописывал» и не дёргал по поводу и без повода. Уже через пару дней стало понятно, что в любых условиях можно выжить и человек привыкает ко всему. Не читая проповедей, никого не уча уму-разуму, сам учился, узнавая законы этого «монастыря». Это, конечно, ещё не тюрьма, но существуют какие-то свои базовые правила. Имя мне дали «Сан», видимо, потому что я сказал, «сан даётся навсегда». Некоторые называли священником, я тут такой был один. По имени не звал никто, оно осталось за дверями этого места.

Адвокат приходил несколько раз в неделю, передавал мне новости и сигареты. Они нужны были для сокамерников, деваться было некуда, эта местная валюта помогала выжить. Первую посылку из дома я получил уже на следующий день. И откуда Наташа всё узнала? Тут, наверное, тоже не обошлось без Эдмунда, передача была собрана по всем правилам. Часть продуктов я раздал сразу, что-то оставил себе, чтобы не умереть с голоду.

Постепенно привыкая к распорядку и устройству этого общества, я начинал его лучше понимать. Ничто человеческое им здесь не чуждо. Нечеловеческим оставалось зло, но оно везде отвратительно, даже если и кажется на первый взгляд справедливым.

День прожил, и слава Богу, тут другого измерения нет. Я был всё время начеку. Много слушал, мало говорил, не диктуя своих условий, ведь не ходят в чужой монастырь со своим уставом.

Всё бы было ничего, только однажды привели «новенького» по статье за изнасилование несовершеннолетней и слух об этом облетел всех и вся. Парень сам был восемнадцати лет, только – только оперившийся, объяснял всем, что было по обоюдному согласию, только родители подруги решили всё по-другому. Его всё равно решили опустить, я обратился к старшему и просил за мальчишку.

– Ты же сам такого обезвредил, священник! Не твоего ума это дело!.. Хочешь вон, грехи ему отпусти, а в наши дела не лезь!

– Я бы не лез, если б знал, что так оно и было, но он говорит правду.

– Откуда тебе знать, провидец?!

– Оттуда же, откуда знаю, что маму свою ты потерял в семь лет от роду. А в день, когда тебе стреляли в грудь, душа твоей матери отвела пулю и та не задела сердце, а только пробила лёгкое. Её душа и сейчас всё время тебя прикрывает. Не заставляй её страдать, не причиняй мальчику несправедливой боли!

Он вскочил со своего козырного места. У меня было чувство, что он раздавит меня как блоху, но на секунду задумавшись, он остановился, потом сел… и, просверливая меня глазами, спросил:

– Может и имя её скажешь?

– Почему б не сказать, её звали Галина. В жизни она занималась шитьём…

– Стоп. Этого никто не знал. Ты откуда знаешь?

– Я не могу объяснить, просто вижу и знаю, что должен помочь этому человеку. Поверь тому, что он говорит, в его словах нет лжи. Кто из нас не любил?

– Здесь никому не верят. Здесь существуют факты. Кто ты такой?

– Ты знаешь, я – священник.

– Что ещё можешь сказать?

– Галина умерла от удара ножом своего пьяного сожителя, и ты видел это.

Он побледнел, все в камере насторожились, стояла напряжённая тишина. Решалась уже не только судьба мальчишки, но и моя собственная.

Видение было безошибочным, перед моими глазами его мать стояла, как живая. Захочет ли он признать правду?

– Ума не приложу, откуда ты всё это узнал, но я докопаюсь до истины! – наконец-то сказал авторитет. – А покуда, оставьте пацана! Но если я узнаю, что ты получил эту информацию от кого-то, ответишь вместе с ним! – он треснул по столу обеими ладонями, словно утверждая свои слова печатями и лёг на кровать, закрыв глаза, показывая всем, что ему больше не хочется ни с кем говорить. В камере все притихли.

Я бесшумно выдохнул, напряжение постепенно отпускало, нервной дрожью пробегая по телу.

«На всё воля Твоя, Господи! Чему быть, того не миновать. Об одном прошу, не оставляй меня в Милосердии Твоём!..»

Глава 9

С этого момента мальчишка привязался ко мне как хвостик, видя в моём лице единственную возможность на выживание. Подселили его ко мне на верхнюю полку, как её называют здесь «пальма». Все остальные держались от нас в стороне до вынесения «приговора», но лишний раз не цепляли и не трогали, меня это вполне устраивало. Зовут его Михаил. Здесь прозвали «Мышь». Созерцание этого неокрепшего безобидного юноши, попавшего в такие условия, вызывало во мне искреннюю жалость и душевную боль. Мой жизненный опыт и глубокое общение с множеством человеческих душ помогали мне не делать грубых ошибок, а вера придавала сил, не позволяя отчаиваться. У него же не было ни того, ни другого. Первое время он ходил за мной тенью, не решаясь даже заговорить, потом постепенно освоился, стал помогать в уборке, стирке, готовке. Я не гнушался любой работы, не трудно наводить чистоту, чтобы как-то убить время, безжалостно долгое в ежедневном ожидании приговора. Делился с Мишей всем, что у меня было, когда появлялась возможность, незаметно дотрагивался до него, чтобы передать ему хоть каплю покоя и освободить от страхов, что, словно слизь, окутывали его душу плотным коконом.