Сергей Филиппов (Серж Фил) - Вологодские кружева. Авантюрно-жизнерадостный роман

• Название: Вологодские кружева. Авантюрно-жизнерадостный роман
• Автор: Сергей Филиппов (Серж Фил)
• Жанр: Русское современное

Несколько молодых, но дерзких ребят, презирая установленные нормы приличий и поведения, с лёгкостью и озорством движутся по жизни и по дебрям вологодской тайги. Постоянно попадая то в глупые, то в смешные, а порою и в опасные ситуации, они всё же не раскисают и, полируя своими задницами шероховатости судьбы, выкарабкиваются из «ласковых» объятий как природы, так и человеческого общества. Все похождения романтиков густо раскрашены юмором, любовью и бесчисленными безрассудными проступками.

---

– Приплыли. Откукарекался дизелёк!

Ближе к вечеру мимо нас со скоростью перепившей черепахи прошелестел лопастями «Синоптик», оглашая местность трубным гласом необычайно низкой частоты. За собою он тащил плот метров двадцати в ширину, но зато длиной не меньше полукилометра. Мы часто видели такие плоты здесь, на Сухоне, и всегда испытывали зудящее желание покататься на них. Наконец-то этот долгожданный миг настал!

При помощи лодки, оказавшейся на барже, и Васьки наша поредевшая бригада благополучно перебралась на плот, но поближе к его хвосту, дабы быть подальше от глаз команды «Синоптика».

Мы лежали поверх всех наших шмуток на влажных сучковатых бревнах и, стуча зубами от холода и ёкая пустыми желудочными мешками, наблюдали на чёрном экране небосвода, как Персей мчится на помощь Андромеде, как мерзкий Дракон подкрадывается к добрым Медведицам, как Орёл и Гриф кружат над Лебедем. Ярко горели углы осеннего треугольника – звёзды Альтаир, Денеб и Вега – как огни салюта по ушедшему весёлому лету.

– Интересно, – подал голос Андрюха, – что нам приготовил мой героический тёзка?

– Что бы он ни приготовил, это будет не подарок, – проскрипел Мишка.

– Это точно, – понял я мысль Мишки, – и Таня свалила, и Вовочка. Теперь Литомину, да, в общем-то, и нам тоже, выпендриваться не перед кем!

– Аминь! – констатировал Андрюха, а потом вдруг свирепо заорал, как игуанодон, у которого украли последнее яйцо из последней в его жизни кладки. – А-а-а-а-а-а! Да когда же кончится эта река, и мы приплывём в место, где есть еда, тепло и гостеприимные женские объятия? Ну когда?

И бодрое эхо, пометавшись недолго между берегов, вернулось, обкатав последние слова:

– Никогда! Никогда! Никогда!..

XXXIII

Давным-давно, в годы, настолько далёкие, что их не видно даже с пятой планеты тройной звезды созвездия Кентавра, повстречались семь мужиков из семи городов посреди тайги. Посидели, попили чайку из брусничника, да и порешили построить деревню. И построили. И нарекли её Семигородняя. И стали жить-поживать да детей наживать, поскольку бабы, прознав про расторопных мужиков, набежали со всех краёв – выбирай, кого хошь!

Ползли века, мелькали годы, прогресс оплодотворил науку, и она родила много всяких чудес. Одними из этих чудес стали паровоз и железная дорога. И проложили железную дорогу прямо через Семигороднюю. А коль проложили, то надо по ней возить что-то. А что тут есть, кроме леса? Ни хрена! Значит, лес и надобно возить. А лесу-то много, а народу мало! Как быть? Но прогресс никогда не был импотентом, он выдавал множество детей-идей. Причём, идейки-то все просты и дёшевы, чай мы не европейцы-привереды, чтобы засорять мозги изобретением технических монстров. У нас всё прозаичнее – поэтом можешь ты не быть, но лесорубом быть обязан! Конечно, не все захотели стать лесорубами, но на то он и прогресс, чтобы придумать статью, отменяющую это хотение!

И вот вам результат: Семигородняя – это посёлок с пятитысячным населением, процентов девяносто которого приехали сюда пилить лес без острого желания! А на сём и сказочке конец, потому что, как всё было на самом деле, неизвестно. Не встречались, вероятно, семь мужиков из семи городов. Но в остальном – всё чистая правда!

Вот в это интересное местечко и послал нас, как миссионеров на Гавайи, Литомин.

Посёлок, на две трети состоящий из одноэтажных бараков, вольготно развалился гектарах на ста (а может и больше, кто их измерял?). Почти все улочки были окантованы деревянными тротуарами, потому что посредине их ходить было можно лишь в болотниках, а ездить только на тракторах и другой технике, способной плавать в грязи. Но зато здесь были и клуб, и больница (жаль, Татьяны нет!), и даже столовая, куда мы и завалились первым делом, прихватив в магазине несколько бутылочек винца.

– Порядок, сейчас всё будет! – радостно потирая руки, плюхнулся на стул Андрюха.

Мы сидели в гордом одиночестве в небольшом зале столовки за угловым столиком у окошка, а рядом валялись все наши шмутки.

И правда, через пару минут две нестрашненькие девушки появились с подносами, уставленными тарелками и стаканами. Одна девчонка была высокая и тощая (нет, это я перегнул, она была стройная), а другая – низкая и толстая (чёрт, опять не то, она, конечно же, была пухленькая).

– Вот, Андрюша, все самое свежее, – улыбаясь, поставила поднос на стол высокая.

Мы с Мишкой переглянулись: ого! Андрюша! А тот, по-хозяйски расставляя тарелки, с лёгкой небрежностью бросил:

– Знакомьтесь, это – Люба, – и он кивнул на высокую, – а это – Тося.

Мишка достал из рюкзака бутылку и предложил:

– Ну что, девчонки, может, за знакомство? Кстати, меня зовут Михаил.

Тося, сверкнув глазами, спрятанными за очковые стёкла такой толщины, какие, вероятно, применяются для иллюминаторов батискафов, и произнесла приятным голоском:

– Если только пригубить…

Когда мы пригубили пятую бутылку, я вспомнил, что нам ещё нужно найти жилье:

– Девчонки, а где здесь можно надыбать комнатку недельки на три-четыре?

– Так рядом с нами комната пустует. Мы будем рады таким соседям, – многозначительно улыбаясь, томно проворковала Люба, не отводя взгляда от Андрюхи.

– Правда-правда, – Тося плечиком прижималась к Мишкиному плечищу, – там и печка исправна, и свет есть.

– А кровати? – поинтересовался осовевший слегка Мишка.

– Кровати? – задумалась на мгновенье Тося, видимо, потеряв нить разговора. – А кровати у нас с Любой широкие и мягкие.

Я смотрел на них и думал с завистливым раздражением:

«Вот, гады, не успели осмотреться на новом месте, а уже так ловко устроились! Видно, придётся мне одному спать в комнате с исправной печкой!»

– Слышь, Серж, – зашептал мне в ухо Андрюха, – а ведь эхо-то нам наврало!

– Какое эхо?

– Ну помнишь, на плоту, оно кричало: никогда, никогда! А смотри, всё, как я просил: еда, тепло, гостеприимные женские объятия!

XXXIV

Если сейчас Литомину не икалось, то, значит, нет на свете ни сверхъестественности, ни сверхсправедливости! Уже три дня дождь средней паршивости замачивал наши бренные тела и скудные вещички. Палатка, позабыв о своем наиглавнейшем предназначении, текла, как добротное исправное сито, и мы чувствовали себя в ней отважными исследователями морских глубин, путешествующими в батискафе. Хотя, чёрт, в нём-то сухо! Нет, скорее всего, мы находились на подбитой подводной лодке, и час полного затопления был близок!

Вероятно, в наших злоключениях был виноват я, так как именно меня посетила мысль начинать работу с самого дальнего, самого трудного хода. Эта мыслишка пришла в мою неумную голову не просто так, но под действием поскрёбываний зависти, которую я испытывал, глядя на моих друзей, бурно проводивших досуг в обществе Любочки и Тосечки. Но я бы, может, ещё потерпел не один день их идиллию, да они сами всё испортили. Испортили не со зла, а с благими намерениями, но всем хорошо известно, куда ведёт дорога, замастыренная из этих самых намерений! В общем, четыре счастливых придурка, решив, что я невероятно тоскую, притащили мне подружку, после знакомства с которой я и решил валить как можно дальше и как можно быстрее! А поскольку я не самый большой женоненавистник на свете, то можете себе представить, какова была та, которой предстояло скрасить моё одиночество!

Костёр шипел и дымил, сырые дрова пузырились влагой, но единственное утешение в такую погоду – чайник – всё же работало исправно.

– Серж, а давай рванём домой! – грея руки о кружку с чаем, предложил Андрюха.

– Домой? – переспросил я. – В Ленинград, что ли?

– Да какой, на фиг, Ленинград! В Семигороднюю.

Я молча достал двухкилометровую карту (это не величина её, а масштаб) и поманил пальцем Андрюху:

– Вот, смотри. До Семигородней двадцать вёрст, и всё без дороги. Да что я тебе говорю, ты лучше меня знаешь.

– Знаю, знаю! Но тут так холодно и мокро, а там, у них (Андрюха мечтательно закатил глаза), так тепло и сухо!

– Ну подумай, если ТАМ у них сухо, то какое же может быть удовольствие?

– Да как это како… – начал было Андрей, но запнулся, врубившись в истинный смысл моих слов. – Ну не надо, не надо подкалывать. И вообще, это не я, а Любка отыскала ту прелестницу. Думаешь, мне она понравилась? Мы тебе найдём другую, самую лучшую в Семигородней!

– Спасибо, но я и сам, кажется, не парализованный импотент, страдающий старческим слабоумием и недержанием мочевого пузыря! Найду, коль понадобится.

– Хватит вам трепаться, давайте решать, – неожиданно для нас, так увлёкшихся волнующей темой, влез Мишка. – Так идём или не идём?

– Как хотите, – махнул я рукой. – Если вас прельщает двадцатикилометровое путешествие под дождём по хлюпкому болоту и непричёсанному лесу да с последующим возвратом в это же место, то – пожалуйста! Но если…