Макс Алексеев - Megapolis. В активном поиске

• Название: Megapolis. В активном поиске
• Автор: Макс Алексеев
• Жанр: Эротика

Книга «Megapolis. В активном поиске» создавалась на протяжении нескольких лет (2015—2017). Без цели быть изданной, она ложилась на страницы дневника зарисовками из реальной жизни и описаниями снов. Помимо этого, художественный вымысел, безусловно присутствующий в книге, стал связующим звеном, объединяющим эти два «мира», в которых блуждают наши души. Эта книга посвящена жизни в Мегаполисе и тщетным надеждам, пародии на любовь и духу времени, разъедающему нас изнутри.

---

Megapolis В активном поиске Макс Алексеев

© Макс Алексеев, 2017

ISBN 978-5-4483-7808-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Книга «Megapolis: в активном поиске» создавалась на протяжении нескольких лет (2015—2017). Без цели быть изданной, она ложилась на страницы дневника зарисовками из реальной жизни и описаниями снов. Помимо этого, художественный вымысел, безусловно присутствующий в книге, стал связующим звеном, объединяющим эти два «мира», в которых блуждают наши души.

Я не рекомендую эту книгу людям со слабой психикой и тем, чьи отношения дали трещину. Вы не найдете в ней ответов на вопросы – напротив, она состоит из лжи, ненависти и страха, подтачивающих веру в настоящую любовь и чувства. Ее фантомы будут преследовать вас по вечерам и, в конечном счете, она заставит открыть глаза на разлагающуюся реальность мегаполиса.

Хочу выразить благодарность тем, кто был со мной рядом на протяжении тех лет, что запечатлены на страницах этой книги. Каждый из вас дорог мне и навсегда останется в памяти, независимо от того, куда нас занесет жизнь.

P.S. Все персонажи книги – художественный вымысел автора, любое сходство с реальными людьми и ситуациями случайно.

11 февраля 2017 года, Макс.

1. Любовь, способная ненавидеть

Он впервые узнал, что такое любовь, способная ненавидеть самого близкого человека. Провоцирующая на измены и порождающая страшную месть. Любовь, тепло которой проливает тихие слезы и стучит одиноким сердцем в закрытое окно. Бросающая людей под колеса железнодорожных составов и толкающая на гибельные прыжки с высоток. Любовь, рисующая на асфальте имена. В белоснежном платье, покидающая отчий дом. Поломанная любовь.

Струйки дыма тянулись к стеклянным корпусам желтых ламп. Он курил, подражая своему отцу, стоявшему в тамбуре и смотревшему вдаль. Он думал о километрах, которые остались за их спинами. О черно-белых столбиках и насыпи, державшей железнодорожное полотно. Объехавший всю страну и не испугавшийся перемен. Кажется, он только сейчас начинал понимать его мужество, не сумевшее коснуться его в детстве. Или тот просто не хотел вмешиваться в его жизнь.

В квартире было холодно. Он лежал рядом с ней на незаправленной кровати. Ее спина касалась нежной кожей его плеча. В комнате царил полумрак, окутывающий откровенными желаниями его мысли. Он перевел взгляд с окна на ее ровно подстриженные черные волосы и подумал, что не сможет быть с ней. Прелюдия к совместной жизни уже давно начинала действовать ему на нервы. Он не хотел доводить их историю безумия до крайностей. До момента, когда возненавидит ее и ее привычки. Как она пьет из чашки или как складывает вещи в огромный шкаф, казавшийся ему квадратной бездной.

– Тебе нравится еще кто-то?

– Нет, меня все устраивает в ней.

– Даже шлюху снять не хочешь?

– Я бы попробовал азиатку или мулатку.

– Это не измена по-твоему?

– Это упущение, но и не измена!

– Только не забудь в этот раз взять меня.

– Я подумаю.

– Что значит «я подумаю»? Я тоже хочу «попробовать»!

– Хорошо, я возьму тебя с собой.

Они отлили у стены заброшенного туалета и направились к пруду. Сев на мокрую траву, они предались алкоголю и сигаретам, попеременно рассказывая о событиях, происходивших в их жизнях в недалеком прошлом. Ему казалось странным, что он допускает верность при возможности в любой момент раствориться в объятьях ночных борделей. Такой спокойный и расставивший приоритеты в угоду собственным желаниям. Пьющий каждый день и читающий по губам вину без вины осужденного. В тот вечер она звонила ему несколько раз и интересовалась дальнейшими планами. Он отвечал ей спокойным голосом, пытаясь не спровоцировать демонов ревности, но никогда не звонил ей сам.

– Может быть останешься еще на час?

– Нет, мне надо идти.

– Всего лишь час.

– Нет, не могу.

– Хорошо, так уж и быть.

– А ты?

– Еще посижу, подумаю.

– Прощай.

– До встречи.

Они направились к кованным прутьям ворот. Бары были для него всего лишь новой возможностью. Он искал женщин, которым мог подарить частичку своего внимания. Они не значили в его жизни ничего. Теперь его целью был флирт. И, если повезет, секс. Без жалости и сожаления о содеянном, он выбросил его на улицу. Голодного до правды, с ненавистью в глазах оставившего прощальный взгляд на прищуренных веках. Теперь он мог остаться один на один со страхами и переживаниями. Чтобы отдаться пучине страданий, заставлявших искать то, чего никогда не было в его жизни. В дверях незнакомых женщин, в словах ласки безвольных пленниц. Убитыми мечтами, в линзах счастья, в очередной раз открытой банке пива. Вырывавшейся наружу пеной, сладкой и горькой одновременно.

– Она словно кукла! Становишься сзади, вставляешь и начинаешь двигаться.

– Разве тебе они не интересны?

– Чем? Иногда возникает мысль, что им это совершенно не нравится.

– И в чем удовольствие?

– Просто фантазируешь, чтобы член не упал. Трахаешь и представляешь кого угодно.

– Ради чего?

– Чтобы кончить и получить удовольствие.

– И это не измена по-твоему?

– Нет, конечно же!

– Интересно.

Он считал, что каждая женщина – это искусство. С особенным ключом, доставляющим партнерам удовольствие. Они не теряли своей ценности даже среди множества свиней. Погружаясь в разврат и боль, в поиск самих себя через язык телодвижений и прикосновений. Они искали потерянную в детстве душу, маленького ребенка, брошенного в каменный колодец. Сколько бы раз они не кончали. Скольких бы женщин они не пытались забыть. Ради новой жизни и воплощения мечт. Облизывая очередной обмякший член.

– Когда пойдешь к ним в следующий раз?

– Пока мне это надоело.

– Почему?

– Хочу новых ощущений.

– Каких?

– Хочу снимать женщин в барах, чтобы делать с ними все что угодно.

– Но ты же обещал?

– Да, и я сдержу слово.

С женой или без, он выглядел в тот момент скованно и зажато. Он не хотел признаваться ей в слабостях. Не хотел бросать пить и отрываться так, как считал нужным. А считал он просто – он был уверен, что для него все кончено. Приговор уже успели вынести, прокричав что-то в суровый северный ветер.

Они вышли и закурили под мигающей неоновой вывеской. В его взгляде блестела сталь и жестокость. К тем, кто звонил по объявлениям в газетах, кто читал новостные сводки и смеялся ему в ответ. Он видел их всех, в одном окне, смотрящем в ночь. В тихую и безумную ночь вторника. Ничем не отличающуюся от других. Он привык жить на конвейере, уносящем чувства и эмоции. На вилах престарелых фермеров, на ножах скучающих поваров. В лицах молодых парочек под зонтами от солнца. Горячими, обжигающими губами. С мольбой, требовавших надежды и всепрощения. Губами купленного тела, ласкавшего золотое кольцо на безымянном пальце.

– Извини, что не отвечал так долго.

– Ничего, ты тоже меня извини.

– Она не разочаровалась во мне?

– Нет, напротив. У вас все может получиться.

– Что?

– Нет, говорю, она не разочаровалась.

– Ладно.

– Но ты бы хотел?

– Не понял, о чем ты?

– Ладно, забудь.

2. Лучи солнца

Он перевел взгляд с зеленой доски на лучи солнца, падавшие на его стол. Тетрадь была закрыта, в мыслях царила тишина и не было никакого желания идти домой. Она часто нарушала его покой, особенно когда давала повод изучать ее стройную осанку, влекущую переменами. Она внимательно слушала учителя и слегка покачивалась на стуле. Каряя россыпь волос замирала в медленном движении до тех пор, пока плавно не ложилась на ее плечи. Сегодня он обязательно пойдет домой вместе с ней. Если та, конечно же, захочет.

В коридоре прозвенел звонок. Ученики спешно собирали рюкзаки. Она кинула в темное ничто учебник, тетрадь и пластиковую подставку для книг. Он проводил ее взглядом, когда та вставала из-за стола. В сущности ничего особенного, только грусть и горькой привкус разочарования. Той весной он понял, что обычная жизнь – это не про него. И такие как она не ходят по уже проложенным дорожкам. Они пьют вдали от всех, пытаются забыть и утонуть в вихре мелодий сотен лепестков, раскрывающихся навстречу рассвету. Он безумно хотел ее, хотел ее тела и не прочь был бы полакомиться душой.

Пока ученики неспешно покидали класс, он планировал дорогу домой. На белоснежных сугробах школьного двора, по оставленным кем-то шагам на снегу. Блестками нового дня, в который все они входили через открытую школьную дверь. Ту, что скрипела по утрам ржавой пружиной и пыталась втолкнуть их вялые тела в холл. Он старался не замечать тонких коричневых реек, тянущихся вверх к стальному плафону ламы. Он даже не знал, когда ее включали. Мертвая лампа, скучающая под осенними дождями. Такой он запомнил ее, такой осталась она в его разорванном сердце.