Петр Котельников - Меч от Дамокла. Исторический роман. Том I

• Название: Меч от Дамокла. Исторический роман. Том I
• Автор: Петр Котельников
• Жанр: Историческая проза

Смерть императора Петра Великого, как и последовавшие за его кончиной события, носят характер выраженного вмешательства человеческого замысла со стороны. Об этом и повествуется в обеих книгах с этим названием.

---

Меч от Дамокла Исторический роман. Том I Петр Петрович Котельников

© Петр Петрович Котельников, 2017

Редактор Олег Петрович Котельников

ISBN 978-5-4474-9951-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

«…Да, ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро —
А за грехи, за темные деянья
Спасителя смиренно умоляют…»

А. С. Пушкин «Борис Годунов»

В век тотальной продажности правдивые сказания наши «монахи-летописцы» не переписывают, а злонамеренно искажают! И произошло это тогда, когда работать над историческими фактами стали за пределами монашеских келий, и естественно, не за монастырские щи да кашу…

История у нас переживает блуд,
(Такое с ней бывало прежде).
Коль ложь историкам оплачивает труд,
Пробиться истине нет никакой надежды.

Да что сказать? Экклезиаст был прав.
Все в мире нашем повторимо,
Не изменился человека нрав:
Увидев истину, пройти стремиться мимо.

Истина наскоро проглоченная, не определённая на вкус, запах и цвет, преломляется в сознании каждого по-своему, в зависимости от объема информации, А если эта информация – не целостная, а состоящая из фрагментов, что тогда?

Вырванные из контекста истории фрагменты могут трактоваться по-разному. Истина становится ложью, и наоборот. Преступники становятся значимыми историческими фигурами, а их жертвы умаляются до ничтожества. И вестимо, мертвому не доказать правоту, если изначально преступники всесильными оказались, и единственными, контролирующими информацию!

Преступления, с которыми мне хотелось бы ознакомить читателя, возникли не внезапно и не на голом месте – им предшествовали важные события, происходившие, как в Санкт – Петербурге – столице Российской империи, так и в «землях» Северной Германии.

Пролог

Россия в допетровский период времени была самодостаточной, с особенностями своего уклада жизни, здорово отличающегося от западно-европейского. И не искали правители огромного государства жен себе в Европе, преследуя материальную выгоду – своего бы не потерять. Но, не в пример Киевской Руси времен Ярослава Мудрого, не было внутри семейных связей у русских царей с правящими домами Европы. Не отдавали своих дочерей правители крупных держав в Москву. И Петру Великому не удавалось нарушить это правило, хотя старался, что уж тут говорить…. Так уже вышло, что дочь брата своего Ивана Петр отдал замуж за герцога Курляндского, а своих дочерей Анну и Елизавету пристроить не успел. Хотя брачный контракт с Голштинским герцогом при жизни его составлен был,

Но к этому событию мы вернемся несколько позднее. Тем кто подзабыл историю нашу напомним, что у Петра Великого было 14 детей: три от первого брака с Лопухиной и одиннадцать – от второго с Мартой Скавронской. Десять умерли в младенчестве и только о четырех нам сообщает история – два сына и две дочери. Старший сын Алексей Петрович от первого брака с Лопухиной был казнен за измену отцовскому делу, младший Петр Петрович четырех лет от роду умер от воспаления легких..Еще было двое сыновей, но умерли они в раннем младенчестве. Возможно, были дети внебрачные, но на них официальная история никаких сведений не дает. А вот неофициальная нет-нет, да и подбрасывает информацию для размышления…

Не сегодня и не вчера родилась версия о том, что внебрачным сыном Петра Великого был великий русский ученый и поэт – Михаил Ломоносов. Версия кажется на первый взгляд крайне невероятной! Но, а если порассуждать… Разве не странно, что в далеком 1730 из Холмогор в Москву отправился никому не известный великовозрастный крестьянский сын. Прибыл и был принят безо всякой протекции в лучшее учебное заведение? И произошло это во времена, когда российская жизнь была строго регламентирована указами и положениями – без приказа сверху не делалось и малости. А тут вдруг сам глава Синода Феофан Прокопович принял самое деятельное участие в судьбе совершенно неизвестного ему парня из далеких северных Холмогор. Да какое дело было этому знаменитому ученому и философу до малообразованного крестьянского недоросля? Он о его самом существовании и слышать не мог!..

А теперь представим все-таки, что слышал о нем, и слышал из уст самого родителя… Ведь именно Феофан Прокопович, как глава Синода, находился у смертного одра императора Петра Великого. Конечно, тайна исповеди велика есть. Но сохранилось предание, что Петр, умирая, поведал Прокоповичу о некоем отроке Михайле, своем незаконном сыне, и повелел обучить его и приобщить либо к сану священника, либо к государственной службе – на что он окажется способен… И вправду, кому бы мог поручить государь свое незаконное детище, как не самому ученейшему человеку своего времени?

Так что, получается, возможным становится самое невозможное:

Жизнь говорит нам и о том,
Что невозможное – возможно.
Что ладить можно со скотом,
А с человеком ладить сложно.

Он не понятен с давних пор,
Чреваты гибелью поступки.
Он затевает с Богом спор,
Со смертью затевает шутки.

И повсеместно сеет тайны
И этих тайн не перечесть.
И открываются случайно,
Когда на это время есть!

Официально в живых при Государе Петре Алексеевиче оставались две дочери.

Рождены они были Екатериной Алексеевной, когда та была ещё просто любовницей Петра I и называлась Мартой Скавронской, а не Императрицей Российской Екатериной Алексеевной. Законной женой царя Петра она стала только через 3 года после рождения старшей дочери Анны.

Государыня Екатерина Алексеевна малолетних дочерей своих Анну и Елизавету держала в строгости, но позволяла им резвиться среди сверстников низкого звания, многие из которых лифляндцами были, говорящими на шведском языке, оберегая от влияния придворных, строгостью нравов не отмечавшихся. Петр позаботился о том, чтобы дочери его получили приличное образование. Особенно преуспевала в науках старшая любимая дочь Петра Анна. Восьми лет царевна Анна Петровна уже сама писала письма матери. Петр позаботился о том, чтобы дочери и в русском языке преуспевали, и иностранными языками прилично владели. В 1716 году в ноябре месяце прибыла в Санкт-Петербург итальянка графиня Марианна Манияни, занявшая место воспитательницы при царевнах. Ранее при них состояли: француженка виконтесса Латур-Лануа, сопровождавшая Анну Петровну и в Голштинию, и «мастер немецкого языка» Глик. Таким образом, царевны изучали французский, немецкий и итальянский языки, на которых потом свободно говорили. В раннем детстве, окруженные уроженками Ингрии, знавшими шведский язык, девочки исподволь научились говорить и по-шведски. В кабинете Петра Великого хранится несколько поздравительных писем царевны Анны к отцу, писанных на немецком языке. Кроме языков, царевны обучались танцмейстером Стефаном Рамбургом различным танцам, которые исполняли превосходно

Время принцесс к замужеству шло…

В те времена династические браки заключались в раннем возрасте, поскольку в них над физиологическими преобладали политические интересы. Поэтому, как только старшей дочери Петра Анне исполнилось 13 лет, в Санкт-Петербург зачастили посланники и женихи из тех карликовых немецких государств, которые хотели бы свои государственные интересы решить с помощью России, ставшей реальной силой, с которой следовало считаться всей Европе.

Когда дочери достигли девического возраста, они получили отдельное помещение, отдельный стол и особую прислугу. Теперь они не в тени находились, а звездами сияли при дворе императорском.

Одним из соискателей руки Анны был племянник шведского короля Карла XII, герцог Карл-Фридрих Голштейн-Готторпский. До него в Северной столице России побывал камер-юнкер голштинского Двора Берхгольц. В день коронации Петра Великого ему удалось видеть все царское семейство на празднике в Летнем саду прогуливавшееся. «Взоры наши, – напишет Берхгольц позднее, – тотчас обратились на старшую принцессу, брюнетку и прекрасную как ангел. Цвет лица, руки и стан у нее чудно хороши. Она очень похожа на царя и для женщины довольно высока ростом». Впоследствии, в 1724 году, перед обручением цесаревны Анны с герцогом, он же Берхгольц замечал в своем дневнике: «Вообще можно сказать, что нельзя написать лица более прелестного и найти сложение более совершенное, чем у этой принцессы. Ко всему этому присоединяются еще врожденная приветливость и обходительность, которыми она обладает в высшей степени».

И воистину такой похвалы старшая дочь царя Петра была достойна.