Александр Омельянюк - Год Быка

• Название: Год Быка
• Автор: Александр Омельянюк
• Жанр: Исторический детектив

Эта книга является третьей частью серии «Платон Кочет XXI век» романа-эпопеи «Платон Кочет», действие которого происходит от Древнего Египта Амарнского периода до Москвы наших дней. В данную серию, помимо этой книги, входят также части «Новый век начался с понедельника, 2001 – 2007 гг.», «Високосный, 2008 год» и уже известная читателям часть «Возвращение блудного сына». И в этой книге автор рассказывает о жизни главного героя произведения, доброго и весёлого московского сноба Платона Петровича Кочета, возможно даже героя уходящего времени, а также его ближайшего окружения, в наши дни, в Год Быка, вплоть до 14 февраля 2010 года. Главный герой – обыкновенный необыкновенный человек по-прежнему считает, что в жизни нет ничего смешнее человека с серьёзным, умным лицом; ничего важнее, чем дети и родители, дом и Родина; ничего почётнее, чем самоотверженное служение им; ничего омерзительнее, чем подлость и предательство; и т. п. В этой части романа, во многом написанной также по конкретным событиям и с ныне здравствующих лиц, в рассказ о современной жизни некоторых москвичей органически вплетается и начало новой сюжетной линии о жизни и службе старшего сына главного героя в Аргентине, которую автор развил в последующей части романа.

---

А из истории известно, что в таких кабаре, в ночных клубах, по-советски «кабаках», не гнушались петь и Фрэнк Синатра, и Элла Фитцджеральд и Луи Армстронг.

Так что культурного шока у Жана не было. Была лишь проблема с языком. Но изучение французского шло успешно.

И опять помощь в его освоении оказал давний друг Жак Дувалян, который знал язык прекрасно, даже лучше, чем многие французы.

Он настойчиво занимался с Жаном, и научил того языку до такой степени, что тот стал даже… плакать по-французски!

Учитель был весьма доволен своим очень способным учеником, который не остановился только на французском языке. Оказалось, что Жан Татлян имел аналитический подход к изучению иностранных языков вообще.

Жан любил их, быстро вникал в корень слова, пытался понять, как произошло оно, сравнивая с другими языками.

Вскоре он уже также хорошо понимал и по-итальянски, имеющим сходство с французским языком. Жан начал петь и по-французски и на знакомом с детства турецком, а потом и английском языках.

На всех на них он со временем стал и свободно говорить, желая освоить ещё с десяток языков, считая свой дар полиглота великим счастьем для себя.

А потом пошла цепная реакция.

Жану оставалось только работать, работать и работать.

И не халтурить под «фанеру», как это делается сейчас в России, а выкладываться всем сердцем, всей душой.

В первый год своей жизни в Париже Жан съездил в Италию, хотя необходимости ехать туда у него не было вовсе.

Ему хотелось лишь чисто психологически убедиться, что он стал, наконец, действительно свободным человеком.

Через несколько месяцев после приезда, Жан Татлян купил в Париже в кредит квартиру, которая была даже намного лучше его Ленинградской, куда система кредитования покупки жилья пришла лишь много лет спустя.

А здесь при получении кредита за него поручились друзья его друзей.

Жан полюбил своё новое, отделанное, естественно, по евростандарту, жилище, вызывавшее у него приятные ощущения надёжности.

В Париже ему больше всего понравились очень колоритные места, хорошо передающие дух Парижа – Латинский квартал и Монмартр.

Он ещё больше полюбил Францию, которую любил всегда, и её язык.

Жан нашёл не только работу, но и быстро подружился с интересными людьми. Но самым его большим и давним другом всегда оставался, конечно, Жак Дувалян.

Живя в Париже, Жан поддерживал отношения и с армянской диаспорой, насчитывавшей во Франции до 600 тысяч человек, и имевшей свои школы и церкви.

А самым ярким её представителем в Париже, конечно, был Шарль Азнавур. В своё время он повлиял, как автор и исполнитель, на всё творчество Жана Татляна, который преклонялся перед своим учителем, и всегда с удовольствием слушал его песни.

А в Париже их познакомил, естественно, всё тот же Жак Дувалян.

В Ленинграде Жана Татляна называли нашим Азнавуром. Но в Париже был свой Шарль Азнавур, который, руководствуясь своим принципом, никогда не протягивал руку помощи молодым певцам.

Но, несмотря на то, что у Жана Татляна был прямо противоположный подход к молодым дарованиям, со временем у них с Шарлем Азнавуром сложились весьма дружеские отношения, основанные на общности нации, взаимной симпатии и теплоте.

Но никакого панибратства в их отношениях не было.

На Западе вообще такие связи не имеют большого значения. Там более трезво смотрят на вещи. А отношение к человеку определяется уровнем его профессионализма. Такой подход к людям помогает каждому оставаться на своём, истинном месте.

Жан Татлян, например, тогда так высказался репортёрам о своём знакомом, всемирно известном, знаменитом французском певце Жаке Бреле:

– «Это очень талантливый человек! Одна его песня «Если ты уйдёшь», известная, как гимн любви, облетела весь Мир! Её вполне можно включить в десятку самых лучших песен столетия!».

Газетчики не оставляли, уважающего прессу, Жана в покое и спрашивали его не только об этом.

Они интересовались мнением Татляна о Советском Союзе, упрекая его в том, что именно будучи бешено популярным там, он всё-таки покинул страну.

На что тот пояснял:

– «Да! Но мне надоело ловчить, пригибаться как все, в попытке развить свой талант, сохранить свою индивидуальность, остаться личностью! Я захотел быть свободным от толпы и дышать не по указке сверху!».

Тем временем его бывший легендарный оркестр стал рассыпаться.

Ещё в 1970 году перешёл в ВИА «Поющие гитары» Григорий Клеймиц.

А в 1974 году из симфоджаза ушёл его бывший аранжировщик и музыкант Вилли Токарев, создав в Мурманске новый квартет, и взяв с собой пианиста, гитариста и барабанщика. Сам же он играл на бас-гитаре и пел, позже уехав ещё дальше, эмигрировав в Америку.

А пока работа и творчество приносили Жану радость и удовлетворение.

За границей его творческая судьба также сложилась весьма успешно.

Он, наконец, почувствовал себя самым настоящим свободным шансонье, коим всегда себя считал с самого начала творческого пути. Только вот он теперь не знал чьим: армянским, русским или французским. Шансонный стиль всегда был близок его душе. Его песни были маленьким спектаклем, со своим сценарием, сюжетом, действующими лицами, но с одним исполнителем.

Постепенно у Жана Татляна появилась и своя верная публика, специально приходившая, чтобы его послушать. Иногда в зале слышалась и русская речь, напоминавшая Жану о своих, теперь уже далёких, соотечественниках.

В 1976 году, правда, произошло одно мелкое событие, слегка омрачившее память Жана Татляна о Советском народе.

Отец Жана, Арутюн Татлян, никогда не пил. Да и сам Жан тоже вырос практически непьющим. Более того, он всегда брезгливо относился к этой необоснованной и никчемной слабости якобы сильной половины человечества.

Да и Платон никогда и нигде не видел пьяных армян. По его твёрдому, давно сложившемуся мнению, пьяный армянин – это нонсенс!

Поэтому, когда в кабаре к Жану Татляну вдруг буквально завалились, чуть ли не свалившись на пол, двое бывших соотечественников, представителей, якобы, богемы, Владимир Высоцкий и Михаил Шемякин, тот поначалу просто опешил.

Оказывается, те, сдав свои чемоданы в камеру хранения железнодорожного вокзала, решили ещё выпить на дорожку, специально приехав к любимому и уважаемому ими певцу.

– «Я гулять хочу!» – нечленораздельно промямлил Высоцкий на входе.

И удерживать его в этот момент Шемякину уже было бесполезно.

Жан давно не видел перепивших людей. А это могло бы напомнить почти любому советскому человеку знакомые с детства подворотни.

И Жана покоробило от вида пришельцев. Что-то давно забытое, больше слышимое, чем им видимое, вдруг всплыло в его памяти зарубкой на сердце: Советский народ!

А точнее, его яркие представители – творческая интеллигенция, богема СССР?!

Ведь у нас, у русских, как бывает? Живут люди поблизости, может даже рядом работают, учатся, отдыхают, а друг друга будто бы и в упор не видят.

Но стоит только им отъехать, оказаться вдали от Родины, то даже до этих пор совершенно незнакомые люди, разбавив встречу крепким спиртным и сдобрив разговор отборным матом, сразу набиваются друг другу в друзья, становятся запанибрата. А Жан был нетерпим к амикошонству. И сердце его вновь защемило давно сидящей в нём занозой досады на прошлое.

Нет! Здесь этого не должно быть, никогда! – решил он, вежливо, но прохладно и весьма настойчиво, указывая непрошенным гостям на дверь:

– «Давайте, ребята, потихоньку, а то мне полицию придётся вызывать!».

И те, к счастью, хоть и с трудом, но ретировались, зайдя продолжить в какой-то бар.

Но в том же, 1976-ом, году произошло и очень памятное событие в жизни Жана Татляна.

Его, ещё не имевшего гражданства Франции, пригласили представлять её на Международном фестивале песни в Вашингтоне, по случаю 200-летия США.

Жан был одним из немногих эстрадных певцов из суперзвёзд, выступавших в одном, собравшим 8 тысяч зрителей, концерте с Мстиславом Ростроповичем, Нью-Орлеанским симфоническим оркестром, и другими выдающимися музыкантами.

Ему это было конечно приятно, хотя и непривычно.

Тем более что после концерта тогдашний президент США Джеральд Форд устроил для артистов приём, пожав руку каждому исполнителю, провозглашая тосты за них.

Трудно себе даже представить, чтобы в то время в нашей стране руководители партии и государства после правительственного концерта в Кремле пришли бы за кулисы Дворца съездов и поблагодарили бы артистов.

Отношение к артистам, да и не только к ним, у руководителей нашей страны было в те годы, как у бар к крепостным. И это многих из них обижало и оскорбляло, в том числе и толкая к отъезду из страны.

По поводу своего отношения к этому Жан Татлян тогда же и высказался:

– «Я знал многих людей, готовых покинуть Советский Союз и заниматься на Западе подметанием улиц и уборкой туалетов. Я же продолжал заниматься делом всей моей жизни – пел! На Западе жили и творили мои кумиры: Нат Кинг Кол, Фрэнк Синатра, Элла Фицджеральд, Луи Армстронг. И они тоже работали в «кабаках», то есть в престижных ресторанах, кабаре и ночных клубах».