Альфред Жалинский - Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения

• Название: Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения
• Автор: Альфред Жалинский
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-7598-1211-1, 978-5-7598-1215-9

В настоящее издание вошли избранные труды А. Э. Жалинского, известного исследователя в области теоретических проблем уголовного права и криминологии, социологии права, сравнительного правоведения и зарубежного уголовного права и криминологии. По этой тематике им написано более 350 научных трудов, в том числе монографий, опубликованных в академических и профессиональных журналах в России и за рубежом. Многие работы, а также выдвинутые и обоснованные идеи сыграли значительную роль в развитии науки. В том 4 включены работы А. Э. Жалинского, олицетворяющие по тематике новые направления проводившихся им исследований. Вниманию читателей представлены как извлечения из его книг, так и отдельные статьи о правовом мышлении, профессиональной деятельности юриста, вопросах юридического образования и его совершенствования. Отдельный важный раздел посвящен науке уголовного права и научным исследованиям в этой сфере. Книга рассчитана на специалистов в области криминологии, уголовного права и социологии права, т. е. практических и научных работников, преподавателей вузов, аспирантов, студентов и всех, интересующихся историей правовой и криминологической мысли в России, целями, средствами, достижениями и просчетами борьбы с преступностью в нашей стране.

---

По существу, об исходных положениях правового мышления много писали и другие русские историки. Так, В. О. Ключевский, характеризуя церковный устав Ярослава, сына Владимира Святого, пишет, что он построен на «различении и соотношении понятий греха и преступления». «Грех – нравственная несправедливость или неправда, нарушение божественного закона; преступление – неправда противообщественная, нарушение закона человеческого. Преступление есть деяние, которым одно лицо причиняет материальный вред или наносит нравственную обиду другому. Грех – не только деяние, но и мысль о деянии, которым грешник причиняет или может причинить материальный или нравственный вред не только своему ближнему, но и самому себе. Поэтому всякое преступление – грех, насколько оно портит волю преступника; но грех – преступление, насколько оно вредит другому или обижает его и расстраивает общежитие».[68]

Еще пример. В 1889 г. Комиссия собирания народных юридических обычаев, состоящая при отделении этнографии Императорского Русского Географического Общества, опубликовала программу для собирания народных юридических обычаев, в которую входил и составленный одним из самых известных дореволюционных юристов профессором И. Я. Фойницким раздел об уголовном праве. Среди прочих здесь были вопросы такого рода: «Существует ли в народе воззрение, что преступники подлежат каре Божией?»; «Не встречается ли указаний на то, что преступность или непреступность учиненного деяния зависит от того, кто будет пострадавший – односельчанин или чужак, иноверец, инородец?»; «Нет ли в данной местности преступлений, совершаемых единственно по суевериям, предрассудкам или народным обыкновениям?»; «Какие именно известны суеверия, предрассудки или обыкновения, коими вызываются преступления, и как народ относится к преступлениям, вызванным ими?»[69] Перечень таких вопросов довольно длинен и убедительно указывает на возможность кое-чему поучиться у старых юристов и на необходимость перестать, наконец, игнорировать важные элементы общественного сознания, даже если их содержание во многом и изменилось.

Французский юрист Жан Карбонье считает, что «мы не можем предполагать, что уже по самой своей природе одни виды поведения должны быть отнесены к сфере юридического, а другие – социально-неправового. “Не убий” может звучать равным образом и как религиозная заповедь, и как моральный императив, и как норма права».[70] Другой французский юрист, Рене Давид, подробно исследовал различия в исходных положениях современного правового мышления, основывая на них сравнительный анализ различных правовых систем. Любопытно и поучительно одно замечание автора. Общая теория в изложении французских цивилистов, пишет он, представляет кодификацию и закон как прогрессивный способ выражения норм права в демократическом государстве и видит в судебной практике и в доктрине (т. е. науке) лишь средства, служащие для применения закона или его комментирования (заметим, что автор данной работы полностью согласен с этими юристами). Но Р. Давид продолжает: «Сравнительное право раскрывает предвзятость и известную гиперболичность такого анализа, оно позволяет нам узнать, что в некоторых других странах такие правовые институты оцениваются как ложно демократические и фарисейские формулы. Поиск истины выигрывает от размышлений над данными, поставляемыми нам сравнительным правом».[71]

Таким образом, история, сравнительное правоведение на конкретном правовом материале показывают, насколько необходим вдумчивый подход к основаниям наших рассуждений, насколько важно, чтобы они наполнялись жизнью, а не подменялись догмами, давно от нее оторвавшимися.

В современной советской правовой литературе исходные положения социально-правового мышления в сфере борьбы с преступностью формулировались главным образом как принципы уголовной политики и, несколько шире, системы мер борьбы с преступностью. Прежде всего, это данное С. Г. Келиной и В. Н. Кудряцевым описание объективных свойств принципов (по-видимому, относящихся и к иным исходным положениям нового социально-правового мышления) как идей, отражающих существующие закономерности общественного развития и тесно связанных между собой.[72] Далее, это характеристика таких общих и специальных принципов уголовной политики (также, вероятно, относящихся к социально-правовому мышлению), как социалистическая законность, гуманизм, дифференциация и индивидуализация уголовной ответственности и др.[73]

Наконец, для формулирования круга исходных положений социально-правового мышления в сфере борьбы с преступностью очень важны исследования механизма действия права, его эффективности, содержания уголовной политики, закономерностей ее осуществления; содержания, методов, форм, приемов профилактики преступлений и др.[74] Их проведение привело к накоплению огромного фактического материала, который поддается многократной обработке и позволяет получить более или менее определенное представление о том, какие исходные положения декларируются в сфере борьбы с преступностью, а какие действительно ими являются, т. е. кладутся в основу управленческо-правовых решений и практики их реализации. Стало ясным также на основе этих работ, что исходные положения социально-правового мышления могут иметь различную форму. Они закрепляются в действующих партийных и государственных решениях, законодательстве, научной и научно-методической литературе, а также в произведениях искусства, которые оказывают, по нашему мнению, мощное влияние как на социально-правовое мышление, так и на правовое поведение граждан.

Несколько с иных позиций исходные положения социально-правового мышления анализируются в работах, посвященных исследованию механизма правового поведения, и в особенности поведения преступного, а также более общему анализу причин преступности и личности преступника. Здесь исследуется вопрос, чем руководствуется преступник, избирая вариант противоправного поведения, какие осознанные и неосознанные мотивы и цели лежат в основе принятия им соответствующего решения.[75] Нередко система исходных положений, на которые опирается его решение, характеризуется как установка на преступное поведение, иногда они рассматриваются как черты личности преступника. В общем виде исходные положения правового мышления трактуются как мера уважения к закону. Важно, однако, подчеркнуть, что как бы ни называть эти исходные положения, значимо следующее: совершая преступление либо отказываясь от этого, индивид чаще всего принимает решение на основе выработанной им системы представлений.

С этих позиций, на наш взгляд, можно выделить следующие группы исходных положений:

а) социально-политические основания и цели борьбы с преступностью;

б) общие и отраслевые правовые принципы;

в) предельно обобщенные характеристики состояния системы борьбы с преступностью, ее объекта, сложившейся практики и социальной среды.

Такая классификация еще раз подчеркивает, что исходные положения социально-правового мышления не сводятся к его принципам, а охватывают более широкий круг идей, установок, иных высших форм отражения, направленных на преобразование социальной действительности. Указанный подход опирается на практику, на анализ основы принятия социально-правовых решений, тех аргументов, которые программируют и обосновывают их содержание.

Социально-политические основания и цели борьбы с преступностью содержат в себе общую оценку различных действий как противоречащих или не противоречащих социальным интересам, обществу, выделяют определенное поведение как объект осуждения и борьбы. Эти сформировавшиеся или формирующиеся оценки являются инструментом мышления, выступающим как средство познания и как аргумент – средство идеологического, психологического, экономического проектирования и обоснования принимаемых решений. Эти положения могут быть выражены в виде методологических оснований политических концептуальных начал, постулатов, аксиом, принципов. Важно лишь, чтобы они не сводились к «ритуальным заклинаниям», а содержали в себе регулирующие моменты.

На наш взгляд, к числу таких положений прежде всего относится тезис о направленности задач и методов борьбы с преступностью на развитие общечеловеческих ценностей, достижение высших целей социализма, всестороннего развития личности, обеспечения интересов народа. Человек – мера всех вещей. Любая гипотеза, предложение, вывод, рекомендация, решение в сфере борьбы с преступностью должны соизмеряться с благополучием людей, качеством их жизни. Ничто нельзя решать, не уяснив, как решение отзовется на судьбах людей, на развитии общества. Конечно, это сложно. Интересы потерпевшего от преступления и преступника расходятся в корне. Наказание не перестает быть необходимым. Но его нужно подчинять не абстрактным догмам, а соизмерять с реальными страданиями, причиняемыми личности. Поэтому задачи борьбы с преступностью, как уже отмечалось, должны формулироваться так, чтобы обеспечение режима законности улучшало, а не ухудшало положение отдельных граждан, юридических лиц, групп людей, укрепляло, а не ослабляло государство и общество.