Сборник - «Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №1

• Название: «Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №1
• Автор: Сборник
• Жанр: Поэзия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906857-09-5

Сборник международного литературного конкурса имени Шолом-Алейхема

---

Если нельзя, но очень хочется, то можно

© Интернациональный Союз писателей, 2017

* * *

Предисловие

Вряд ли российский читатель достаточно хорошо знаком с современной израильской литературой. Время от времени различные издательства выпускают книги признанных мастеров, уже зарекомендовавших себя в литературе, переводные антологии новых авторов, пишущих на иврите, но едва ли ошибусь, если скажу, что представление о русскоязычных израильских поэтах и прозаиках российский читатель имеет довольно слабое. Если какие-то книги отдельных авторов и издаются, то тиражи их невелики, и они тут же исчезают с книжных прилавков.

Интерес к таким авторам со стороны россиян вполне объясним. Авторы в подавляющем большинстве выходцы из различных регионов России, и то, что они пишут сегодня, это прежде всего послание своим землякам. Конечно же, переписки, телефонных звонков и редких посещений бывшей Родины для полноценного общения явно недостаточно.

Интерес к Израилю во всём мире велик, а уж со стороны россиян, почти у каждого из которых есть в Израиле друзья, знакомые и прежние сослуживцы, огромен.

Хоть библиография израильской литературы в российских изданиях и обширна, но, я бы сказал, грешит некоторой однобокостью. До последнего времени её представляли только авторы, пишущие на иврите. Мы не говорим сейчас о классиках еврейской литературы, писавших на идиш, таких, как Шолом-Алейхем, памяти которого был посвящён конкурсный отбор работ, представленных в этом сборнике.

Лет двадцать-тридцать назад это утверждение, может, и можно было считать верным, потому что при пропагандируемой в те годы идеологии «плавильного котла», когда не прекращались попытки создать единую израильскую монокультуру на основе иврита, русскоязычные авторы были как бы в стороне, их творчество не воспринималось всерьёз и считалось второстепенным по сравнению с литературой, создаваемой на иврите. Время показало ошибочность этой идеологии, и сегодня в Израиле с большим успехом выпускаются книги и периодические издания на русском, испанском, амхарском, грузинском и прочих языках – языках стран исхода для подавляющего количества населения страны. Работают национальные театры, культурные центры, творческие коллективы.

Но книга, которую вы держите сейчас в руках, в своём роде уникальна. Представленные в ней авторы – это молодая поросль израильской русскоязычной литературы. Многие имена не только неизвестны в России, но с ними пока мало знаком и израильский читатель. У многих представленных здесь авторов выпущено по одной-две книги, а есть и такие, для которых публикация в этом сборнике едва ли не первая серьёзная публикация.

Если на первых порах поднимаемые русскоязычными авторами темы были в основном бытовые – неустроенность репатриантов, знакомство с новыми реалиями и непривычным окружением, то сегодня авторы уже не гости, взирающие порой с недоумением, а порой и с неприязнью на новую для них страну. Сегодня это люди, твёрдо стоящие на ногах, всё больше и больше пускающие в эту землю корни и, безусловно, принявшие в себя и полюбившие этот крохотный клочок земли, для многих спорный и конфликтный, но – только не для них.

Среди авторов почти нет профессионалов, зарабатывающих на жизнь литературным трудом. Да и нигде сейчас в мире, наверное, нет такой возможности для пишущего человека. Но это ни в коей мере не сказывается на качестве текстов, в чём может убедиться придирчивый читатель книги.

Хочется поблагодарить Интернациональный Союз писателей и его руководителя Александра Гриценко за идею выпуска этой книги, за хлопоты и старания по отбору материала, за внимание к авторам и человеческую доброту.

И хоть принято относить авторов, живущих за границей, к литературе русского зарубежья, хочется верить, что нет литературы «тамошней» и «здешней», а есть только одна огромная и великая русская литература. Главное в ней – это любовь и бережное отношение к русскому языку. Если авторам-израильтянам удастся внести в неё свой скромный вклад и запомниться российскому читателю, значит, наши старания не пропали даром.

ЛЕВ АЛЬТМАРК,

член Союза русскоязычных писателей Израиля,

член Интернационального Союза писателей и координатор по Израилю

от Международной гильдии писателей.

Евгений Александрович Евтушенко

Русский советский поэт. Получил известность также как прозаик, режиссёр, сценарист, публицист и актёр.

Начал печататься в 1949 году, первое стихотворение опубликовано в газете «Советский спорт».

В 1952 году выходит первая книга стихов «Разведчики грядущего», – впоследствии автор оценил её как юношескую и незрелую.

В 1952 году стал самым молодым членом Союза писателей СССР, минуя ступень кандидата в члены СП. В последующие годы печатает несколько сборников, которые приобретают большую популярность: «Третий снег» (1955), «Шоссе энтузиастов» (1956), «Обещание» (1957), «Стихи разных лет» (1959), «Яблоко» (1960), «Нежность» (1962), «Взмах руки» (1962).

Произведения его отличает широкая гамма настроений и жанровое разнообразие. Первые строки из пафосного вступления к поэме «Братская ГЭС» (1965): «Поэт в России – больше, чем поэт», – манифест творчества самого Евтушенко и крылатая фраза, которая устойчиво вошла в обиход. Несколько поэм и циклов стихотворений посвящено зарубежной и антивоенной тематике: «Под кожей Статуи Свободы», «Коррида», «Итальянский цикл», «Голубь в Сантьяго», «Мама и нейтронная бомба».

С 1986 по 1991 год был секретарём Правления Союза писателей СССР. С декабря 1991 года – секретарь правления Содружества писательских союзов. С 1989 года – сопредседатель писательской ассоциации «Апрель». С 1988 года – член общества «Мемориал».

14 мая 1989 года с огромным отрывом, набрав в 19 раз больше голосов, чем ближайший кандидат, был избран народным депутатом СССР от Дзержинского территориального избирательного округа города Харькова и был им до конца существования СССР.

В 1991 году, заключив контракт с американским университетом в г. Талса, штат Оклахома, уехал с семьёй преподавать в США, где и проживает в настоящее время.

Сторож Змиёвской Балки

Когда все преступленья замолятся?
Ведь, казалось, пришла пора.
Ты ответишь ли, Балка Змиёвская?
Ты ведь Бабьего Яра сестра.
Под землей столько звуков и призвуков,
стоны, крики схоронены тут.
Вижу – двадцать семь тысяч призраков
по Ростову к той балке бредут.
Выжидающе ястреб нахохлился,
чтобы выклевать чьи-то глаза.
Дети, будущие Михоэлсы,
погибают, травинки грызя.
Слышу всхлипывания детские.
Ни один из них в жизни не лгал.
Гибнут будущие Плисецкие,
гибнет будущий Марк Шагал.
И подходит ко мне, тоже с палочкой,
тоже лет моих старичок:
«Заболел я тут недосыпалочкой.
Я тут сторож. Как в пепле сверчок».
Его брови седые, дремучие,
а в глазах разобраться нельзя.
«Эти стоны, сынок, меня мучают,
и ещё – как их звать? «Надпися».
Я такого словечка не слыхивал,
ну а он продолжал не спеша:
«Сколько раз их меняли по-тихому,
эти самые «надпися».
Почему это в разное время
колготились, незнамо с чего,
избегаючи слова «евреи»,
и вымарывали его?
Так не шла к их начальничьей внешности
суетня вокруг слова того.
А потом воскрешали в поспешности.
Воскресить бы здесь хоть одного.
Жаль, что я не умею этого.
Попросить бы об этом небеса!
Я бы тратить всем жизнь посоветовал
на людей, а не на «надпися».

Ростов, 13.12.14. Написано к Международному проекту «Мужество помнить!»

Медсестра из Макеевки

Кусками схоронена я.
Я – Прохорова Людмила.
Из трех автоматов струя
меня рассекла, разломила.

Сначала меня он подшиб,
наверно, нечаянно, что ли,
с пьянчугами в масках их джип,
да так, что я взвыла от боли.

Потом они, как сгоряча,
хотя и расчетливы были,
назад крутанув, гогоча,
меня хладнокровно добили.

Машина их вроде была
без опознавательных знаков,
и, может, я не поняла,
но каждый был так одинаков.

Лицо мне замазав золой,
накрыли какою-то рванью,
и, может, был умысел злой
лишь только в самом добиваньи.

Конечно, на то и война,
что столько в ней все же оплошно,
но мудрость немногим дана,
чтоб не убивать не нарочно.

Я все-таки медсестра
с детишками в интернате,
но стольких из них не спасла —
СПИД въелся в их каждую матерь…

За что убивают детей
родительские болезни —
дарители стольких смертей,
когда они в тельца их влезли?

А что же такое война,
как не эпидемия тоже?
Со знаками смерти она
у шара земного по коже.

За что убивают людей,
от зависти или от злобы —
как влезшие тайно микробы,
ведь каждый из нас не злодей.

Что больше – ЗА ЧТО или КТО?
Всех надо найти – кто убийцы
двух Кеннеди, надо добиться,
чтоб вскрылись все КТО и ЗА ЧТО.

Я, в общем-то, немолода.
Мне было уж тридцать четыре.
В любви не везло мне всегда,
и вдруг повезло в этом мире.

Нашла сразу столько детей,
как будто родив их всех сразу,
в семье обретенной своей
взрастила их новую расу.

В ней Кремль дому Белому друг,
и сдерживают свой норов,
и нету националюг,
ГУЛАГов и голодоморов.

А смирной О’кеевки
из нашей Макеевки
не выйдет. Не взять на испуг.

И здесь, в гаррипоттерском сне,
любая девчушка и мальчик
в подарок придумали мне
украинско-русское «мамчик»!

Над Эльбой солдатский костер
пора разводить, ветераны.
В правительства медсестер
пускай приглашают все страны.

Война – это мнимый доход.
Жизнь – высшая ценность святая
и станций Зима, и Дакот,
Макеевки и Китая.

Политики – дети любви,
про это забывшие дети.
Политика, останови
все войны в нам данном столетьи!

Что мертвым – молчать да молчать?
Не хочет никто быть забытым,
но дайте хоть нам домечтать,
ни за что ни про что убитым!

Февраль 2015 г.

К властям