Георгий Бурцев - Махно. II том

• Название: Махно. II том
• Автор: Георгий Бурцев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906857-85-9

Второй том книги известного писателя Георгия Бурцева «Махно» – сборник, в состав которого вошли повесть «Махно», рассказывающая об одном из самых известных героев гражданской войны Несторе Ивановиче Махно, Главнокомандующем Революционной Повстанческой армией, искренно принявшем идеалы революции, а впоследствии глубоко разочаровавшемся в них; мистическая драма «Нужен Емельян» – об исторических событиях, происходивших в России в период правления Екатерины II, о временах дворцовых переворотов и народного бунта; современная трагикомедия «Операция «С Новым Годом!»» – о приключениях безработного, подвязавшегося на роль Деда Мороза и невольно ставшего участником криминальных разборок.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Георгий Бурцев Махно. Том второй

© Георгий Бурцев, 2016

© Интернациональный Союз писателей, 2016

* * *

Георгий Бурцев

Бурцев Георгий Иванович. Родился в городе Холмск Сахалинской области в 1950 году. Отец русский. Мать белоруска. Её фамилию я обычно использую в журналистике, в случаях, если в газете помещено более одного моих материалов. Срочную службу закончил сержантом. Окончил строительный техникум, курсы военных журналистов, институт психологии, институт управления. Работал на стройке прорабом. На радио – репортёром и диктором. На телевидении – ведущим программы. В газете – журналистом и редактором. В школе – учителем.

Мною написано и опубликовано множество статей. Есть несколько статей и обо мне как о психологе и учителе. Написал много песен к различным театральным постановкам. Опубликовано много стихов как в России, так и за её пределами, в том числе и в Белоруссии. Снялся в нескольких телефильмах и телевизионных программах.

Предисловие

Не каждое произведение на историческую тему нуждается в предисловии. Но в данном конкретном случае я остро чувствую необходимость сделать это, потому что любая историческая фигура нуждается в беспристрастном и объективном освещении его бытия и деяний. И наш главный герой – не исключение. Особенно с учётом нынешних психологизмов, подвергающих революционное прошлое страны порой совершенно неоправданным нападкам. Во имя непредвзятости и объективности я даже вкратце приоткрою своё происхождение. Мои родители родились задолго до октябрьских событий 1917 года. Мама из рода Богдановичей. Её прадед стрелялся на дуэли со своим начальником – генералом. Дуэль для генерала оказалась последней. Все мамины старшие братья, родные, двоюродные и троюродные, были царскими офицерами. Один из них служил в штабе генерала Дутова. У отца история та же. Его старший брат, юнкер-портупей, ушёл на Запад с Деникиным. Тем не менее, я рос без всякой фанаберии. Более того, я даже согласен с определением революции по В. Гюго.

Как будущему писателю, мне, молодому человеку 70-х, несказанно повезло. Моим руководителем был ровесник моих родителей, в ранней юности служивший синеблузником в культпросветотделе Повстанческой армии. И был он сыном самого известного в ней человека после самого Главнокомандующего. Однако, не менее интересным было то, что под одной с нами крышей работал комендантом более старший по возрасту старик, служивший в годы гражданской войны у Фрунзе, при штабе Южного фронта. Правда, сами они не догадывались о прошлом друг друга, так как первый ещё в конце 30-х по известной причине принял фамилию матери, а фамилия второго была просто неизвестна первому по причине его малолетства в тот период.

«Белых бил до покраснения». Часть первая

Зиньковский писал письмо за столом, освещённым керосиновой лампой. Снаружи донёсся звук остановившегося автомобиля. Лев Николаевич прикрутил керосинку, встал, подошёл к окну и, чуть сдвинув штору, глянул на улицу. В сумерках лунной ночи от машины отделились две фигуры и направились к подъезду. Зиньковский метнулся к столу. Чиркнул спичкой. Поджёг скомканные листы и опустил их в пепельницу. От пламени писем попытался поджечь фотографию. Но она не загоралась. Тогда он поспешно отделил фото от толстой картонки и поджёг его. В пламени исчезли лица Махно, его жены и дочери.

В дверь постучали. Вытащив из кармана домашней куртки маленький наган, Лев Николаевич подошёл к двери.

– Кто там?

– Свои.

– Чего надо? – Лев Николаевич крутанул барабан пистолета.

– Гражданин Задов, – сдавленно произнёс кто-то за дверью и смолк.

– Товарищ Зиньковский, – бодро прервал того другой, – вас вызывают в управление.

Чуть помедлив, Лев Николаевич сунул пистолет в карман и отворил дверь.

– Сейчас оденусь.

Автомобиль промчался по тёмному городу и затормозил у парадного крыльца большого здания областного управления НКВД.

В сопровождении двух сотрудников, по длинной широкой и неосвещённой лестнице Зиньковский поднялся на второй этаж, свернул в тёмный коридор.

– Здесь, – услыхал он за спиной.

– Да, сюда, – сказал второй сопровождающий, и перед Зиньковским распахнулась высокая дверь кабинета.

Настольная лампа с непроницаемым абажуром освещала только стол и пол вокруг него. Из-за стола навстречу Зиньковскому выдвинулись галифе и начищенные сапоги. Лев Николаевич разглядел фигуру человека в форме.

– Здравствуйте, Лев Николаевич. Не обессудьте, что потревожил вас в неурочный час. Но я только что приехал в город, а дело неотложное, – заговорил тот.

– Здравия желаю. Я привыкший. Слушаю вас.

– Мне необходим ваш человек из штаба Южного фронта.

Зиньковский хмыкнул.

– Вы, наверное, шутите… Южный фронт… Когда это было… Почти двадцать лет прошло. Чую, плохи мои дела.

– Да будет вам сокрушаться. Дело-то пустяковое. Это ж не допрос, а так… беседа… вне протокола. Человека вы не отдаёте на заклание. Он нужен нам для выполнения особой миссии. И что вам-то… Отдаёте агента и идете домой.

– В данной ситуации мне было бы проще назвать фамилию от фонаря, наплести три короба, что он лежит где-нибудь под курганом, и уйти домой. Но из уважения к коллеге скажу правду: агента не было. Понимаете? Не было.

– Но вы же не станете отрицать, что к вам поступала информация, помогавшая Махно избежать многих неприятностей.

– Врать не буду. Кое-какие сведения попадали к нам. Но источник не был мне известен.

– Но как же это возможно? Ведь вы возглавляли контрразведку Махно?

– Что было, то было. Но человек в штабе Фрунзе оставался для меня загадкой. Похоже на то, что это был доброхот.

– И Махно это устраивало?

– Я делал вид, что это наш человек. Это поднимало мой авторитет, но я ничего не сделал, чтобы разрешить эту тайну. Просто некогда было. Сами знаете – бои… бои…

– Но кто бы это мог быть? Ну… мужчина или женщина?

– И юноша, и девушка, и бабушка, и дедушка.

– А мне известен факт, что в двадцатом году, в аккурат перед самым наступлением на Крым, из штаба фронта исчезла молодая сотрудница… Анастасия Варецкая, она же Аграновская, а с ней некто Карабань.

– Незнакомые фамилии.

– В Рябоконь?

– Ни Рябоконь, ни Карабань, ни Барабань, ни Тарабань. Дело не в фамилии. Для того, чтобы вытащить из кармана пять рублей, их надо туда как минимум однажды засунуть.

– Сильная метафора. А вот, посмотрите на эту фотографию. Может, она вам что-нибудь подскажет.

– Странное фото… Непонятно где и когда был сделан этот снимок, но… Нет, не знаю даже, что сказать.

– Ну, чего там – не знаю, не знаю… Кто-то на кого-то похож?

– Да вот эта девочка-подросток напоминает одного человека.

– Кого же?

– Жену Махно, Анастасию Васецкую.

– Ну, так это ж её дочь.

– Дочь? Забавно… Интересно, у Насти дочь… Здорово… Так… А, это стало быть сама Настя? А что, похожа, похожа; хотя изменилась очень сильно. И причёска тут… и цвет волос – тоже. И очки… Так что? Она работала в штабе Фрунзе? Невероятно. Как она могла туда попасть? А потом – за границу. Снимок-то сделан где-то там?

– В Париже.

– О-о-о! В Париже. Настя в Париже. Из Гуляй-то-Поля да на Елисейские поля. Сказка!

– Да, но она уже где-то здесь. И не просто в СССР, а у вас в городе.

– Ну, это совсем уже кино.

– А что вы о ней помните? – спросил следователь, вернувшись за стол.

– Да, что можно помнить через двадцать лет, если я даже не узнал её на фото.

– А как она стала женой Махно?

– Ну как… В семнадцатом, после Бутырки, Нестор воротился домой, в Гуляй-Поле и посватался. А тут ещё германская война была на дворе, а уже гражданской запахло. Мы тогда собрали ополчение и выступили против немцев. Они выбили нас. Мы отступили. Потом немного пошалили по буржуйским усадьбам. Потом пошли на воссоединение с Красной армией. Потом брали Екатеринослав, то бишь, Днепропетровск, потом отбили Александровск, который теперь Запорожье. Когда же через несколько месяцев мы, наконец, пробились в Гуляй-Поле, Насти там не оказалось.

– Куда же она могла деться?

– Вот с этого и начинается всё необъяснимое. Дело в том, что в наше отсутствие после австрийцев там побывали и петлюровцы, и деникинцы, и даже Пархоменко с красноармейцами. Так что, не знали на кого грешить.

– Неужели никаких следов?

– Никаких.

– Разве так бывает?

– А чего ж нет? Война… Короче, сгинула.

– А где её родственники?

– Поумирали. Мать – в гражданскую, а отец – так еще до революции…

– А дальние были?

– Не знал.

– А у самого Махно?

– У него был брат Савва. Но, когда сам Нестор ушёл за кордон, Михал Васильевич, извините, Фрунзе, Савву того пустил в расход, хотя тот был тыловым человеком. Вот так-то вот… А вроде все мы были против царя, против немцев, против генералов… А вы говорите: так не бывает. Ещё как бывает. И то ли ещё будет.