Алла Полянская - Если желания не сбудутся

• Название: Если желания не сбудутся
• Автор: Алла Полянская
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95301-1

Симу жизнь не баловала с детства – родители развелись, и каждый начал строить новую семью, в которой не нашлось места девочке. Но, несмотря на все невзгоды и неприятности, Симе удалось получить образование, найти работу и даже купить квартиру. Она любовно выстроила свой уютный мирок, никого в него не впуская – с предавшими ее родными она не общалась, а в друзьях просто не нуждалась. Вот только бесноватая старуха-соседка с первого взгляда невзлюбила девушку и методично отравляла ей жизнь. Не выдержав, Сима однажды вызвала полицию, и сумасшедшую удалось на время урезонить, но это стало лишь началом новых проблем – старуху задушили, а ее тело подбросили под дверь Симиной квартиры…

---

Алла Полянская Если желания не сбудутся

© Copyright © PR-Prime Company, 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

Для Tori

Ты был лучшим в мире котом.

Когда-нибудь мы снова встретимся –

и уже никогда не расстанемся.

Любящая тебя – Я.

1

Ворота были огромные. Не то чтобы вширь – нет, они поднимались вверх и терялись в клубах густого тумана, который спускался сверху и покрывал все пространство, видимое сквозь прутья ворот.

Такой тишины и пустоты не было больше нигде. Ее невозможно достичь там, где есть хоть что-то живое: даже если не ездят машины, не слышно людей или птиц, есть ветер, есть шорох листвы, травы, песка, есть плеск воды, и даже земля никогда не молчит.

Но здесь всегда было тихо.

Забор не виден в густом тумане, всегда только эти ворота – и страстное желание проникнуть за них и посмотреть, что там, дальше, и это всегда было важно. И однажды почти получилось втиснуться между прутьями и сквозь туман разглядеть дорожку, вымощенную белым камнем, но туман сгустился, и дорожка пропала, а ворота не открылись.

На них не было замка. Они просто были заперты – и заперты всегда, когда она подходила к ним.

Она всегда знала, когда Тропа ведет ее к этим воротам. Просто в мире звуков и запахов что-то вдруг неуловимо менялось, и появлялась Тропа, и она уже знала, что идет к воротам.

И где бы она ни находилась, Тропа всегда появлялась под ногами, и если ей хотелось тишины, она шла к воротам. И пусть они не открываются, и не видно, что за ними, – какая разница, если там можно просто посидеть, привалившись спиной к прутьям и ощущая себя в полнейшей безопасности! Как ни странно, прутья никогда не бывали холодными, и сидеть вот так и слушать абсолютную тишину было упоительно, и возвращаться никогда не хотелось… Но там, за пределами Тропы, находился тот, кто всегда ее ждал. Кому она была нужна так сильно, как только он сам был ей нужен.

И Тропа пропадала, но сожаления не было. Потому что стоило о ней вспомнить, и мир вокруг словно замирал на ходу, и Тропа уже была под ногами, и можно было идти.

Вот только очень интересно, что же там, за воротами?

Было время, когда она приходила сюда часто – гнало любопытство. А вдруг она когда-нибудь застанет ворота открытыми, или тумана не будет, и тогда она увидит наконец, что же там, дальше… Ну, не может быть так, чтобы все время туман!

Но ворота всегда заперты, туман всегда густой и непроглядный, а тишина такая абсолютная, что впору радоваться этой неизменности. И просто представлять, что там, за воротами, есть нечто удивительное, и если приходить достаточно часто, ворота сдадутся.

* * *

Копали долго и старательно.

Эта часть кладбища давно не использовалась, и оттого, что могила очень старая, когда ее раскрыли, уже и запаха не было, за сто лет перегнило все давно. Свет фонаря выхватил из тьмы прогнившие доски, которые когда-то были крепким деревянным гробом, но за целый век в земле и им пришел конец, доски прогнили, и лопата прорубила их насквозь.

– Да погоди ты!

Луна светила в полную силу, видно было неплохо, и гектары крестов, плачущих ангелов, прямоугольных и закругленных камней, казалось, превратили всю планету в одно большое кладбище.

– Все равно доски уже пробил.

– И то. Поддевай лопатой, только осторожно.

Доски с треском отошли, пахнуло сыростью и тленом.

– Ишь ты… Сто лет прошло, а запах еще держится.

– И что? Нам сегодня еще соседнюю разрыть надо, не отвлекайся. Посвети-ка мне лучше, поглядим, что тут есть.

Ткань, когда-то прикрывающая тело, истлела почти полностью. Они в четыре руки сдернули остатки когда-то, наверное, красивого кружева, закрепили фонарь на длинной жерди, переброшенной поперек могилы, и принялись изучать содержимое гроба.

Надпись на кресте не лгала, покойница умерла молодой и была балериной в местном театре. Об этом свидетельствовали прекрасно сохранившиеся локоны и когда-то белое балетное платье, теперь истлевшее и покрытое пятнами.

– Так и положили, со всем приданым, даже туфли балетные надели на нее, гляди.

– Что туфли, ты сюда посмотри.

Брошь, блеснувшая в лучах фонаря, оказалась тяжелой, в россыпи камней. На руках, облаченных в когда-то, наверное, белые перчатки – длинные, до локтей, и, как ни странно, не разложившиеся, а словно усохшие, – обнаружились браслеты.

– Не люблю, когда они не разлагаются, что-то есть в этом жуткое.

– Плевать. Кольца есть?

– Нет. Вот, икона какая-то есть, на деревянной доске.

– Бери ее и подай мне веревки.

Работа была знакомая: зацепить веревками остатки гроба, выволочь, не растеряв содержимое, и уложить на тележку. Потом почистить яму, придав ей благообразный и свежий вид, – вот и вся работа. И можно было бы делать ее днем, но днем это будет привлекать внимание и шокировать посетителей кладбища, а добыча может приглянуться начальству, ну а ночью – и волки сыты, и овцы целы.

А покойники… Да им все равно уже не нужны ни эти цацки, с которыми их хоронили, ни сами могилы. Это живых ужасает, когда раскапывают захоронения, и не потому, что это оскорбляет их какие-то религиозные или моральные принципы, а просто оттого, что каждый думает: вот и я умру, а меня выбросят точно так же, оберут и… Хотя, по большому счету, все эти останки – что-то наподобие изношенного тряпья, утилизированного за ненадобностью.

– Зачищай здесь, а я соседнюю начну.

Они работали слаженно и быстро. Дело было знакомое, и добычу делить на двоих гораздо интереснее, чем на троих, например. Да и тайну соблюсти так легче, поскольку всем давно известно: что знают трое, знает и свинья.

А покойники еще и тем хороши, что не болтают лишку.

– Тут гроб словно железный. Иди, помоги мне.

– Без малого сто тридцать лет могиле, какой там железный!

– Поговори мне еще… вот, гляди.

Гроб оказался крепким, окованным тонкими металлическими пластинами, словно его обитатель готовился переждать в нем атомную войну.

– Давай целиком вытаскивать, разбить не получится, места мало, и шуму будет…

– И то.

Веревки натянулись, и гроб, натужно крякнув, вырвался из земли. Они тащили что было сил, но перевес был явно не на их стороне.

– Сами не управимся, надо кого-то позвать.

– А кого?

– А кого найдем. Эти-то небось от жары где-нибудь на воздухе дрыхнут, тащи сюда двоих. Муху тащи, там сил много, а мозга мало, а полоумному кто поверит?

Точно, надо позвать Муху – одного из местных бомжей, их тут десяток постоянно трется, прихлебателей. Но и польза от них тоже есть: если надо что-то сделать тяжелое или неприятное или просто лень, надо только поставить этому отребью внятную задачу, и они сделают. А не сделают – в тот же день вылетят из старой сторожки, что на восточной оконечности кладбища, где они оборудовали себе жилище с койками, печкой и сортиром. Летом-то оно вроде бы и ни к чему, да только – ну, сколько же того лета! А зимой нужна крыша над головой и дрова дармовые.

– Тянем.

Муха и его приятель Буца взялись за одну веревку, а они с напарником – за другую.

– Идет, поднажмем.

Они выволокли гроб из ямы и сели на землю.

– Все, ступайте.

Буца толкнул Муху, тот нехотя поднялся и поплелся вслед за приятелем.

– Вот народ, оба в стельку пьяные.

– А зачем они нам тут трезвые? Утром и не вспомнят ничего, а если и вспомнят – подумают, что приснилось.

– Это если вообще будут думать, что не факт. Муха – дурачок совсем, и Буца ума невеликого. Это тебе не Палыч, тот рубит фишку на лету. Я кино видел, там…

– Достал ты со своим киноманством, совсем отупел от этого дерьма! Давай откроем, да и хватит на сегодня. Яма, смотри, чистая, чуток стенки выровнять – и готово. Лопату дай-ка мне и присвети.

Крышка хорошо сохранилась, гроб выглядит как несгораемый шкаф. Металлические петли и обитые металлическими полосами углы и края делают его похожим на кованый сундук.

– Вот незадача, лопату некуда вставить, хорошо пригнано! Ага, нашел… Помоги мне, поднажмем…

– Лопата сломается.

– Не сломается, осторожно нажимай.

Крышка затрещала и начала отходить. В сыром воздухе, пахнущем прелой землей, поплыл сильный аромат тления.

– Ну, ты подумай! Сто тридцать лет прошло, что там может до сих пор гнить?!

– А ты помнишь фильм «Мумия» с Брендоном Фрейзером? Ну, самый первый, где они с Иви только познакомились. Так они в гробнице нашли саркофаг, в котором была мумия, которая продолжала разлагаться. Проклятие египетское такое наложено было, там почти все умерли, пока этого колдуна обратно в гроб загнали. Может, и здесь…

– Я тебе говорю: ты реально сдурел уже с этими фильмами!

– Ну а что, все же сходится!

– Нажимай, поддается уже…

Крышка отошла с тяжелым низким скрежетом и звуком ломающегося дерева.

– Все-таки дерево подпортилось за столько лет.