Агафий Миринейский - О царствовании Юстиниана

• Название: О царствовании Юстиниана
• Автор: Агафий Миринейский
• Издательство: Арктос – Вика-пресс
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: 5-85551-141-3

Исторический труд Агафия написан под сильным влиянием Прокопия Кесарийского, однако если Прокопий заботится прежде всего о строгости и достоверности деталей повествования, то Агатий большее внимание уделяет стилю и философским отступлениям. Сочинение Агафия охватывающет период времени с 552 по 558 г. и содержит описания войн с готами, вандалами, франками и гуннами, а также персидских воен и является ценным источником информации по истории, религии и этнографии современного ему периода.

---

8. Военачальник римлян Нарзес, хотя еще не знал точно этого, но, отличаясь величайшим благоразумием, желая всегда предупреждать планы врагов, тотчас же решил употребить все силы для подчинения тех городов Тусции, которые еще были во власти готов. Ибо этот муж, не кичась свыше меры победой, не превозносился гордыней и не предавался после трудов покою и удовольствиям, как это случается с другими, но тотчас, собрав войско, со всей быстротой поспешил к Кумам.[14] Этот чрезвычайно укрепленный италийский город, который с трудом мог бы быть взятым неприятелем, расположен на крутом и трудно доступном холме и представляет как бы сторожевую башню Тирренского моря.[15] На берегу моря стоит большая скала, о подножие которой разбиваются морские волны, а вершину опоясывают стены, сильнейшим образом укрепленные башнями и брустверами. У Тотилы и Тейи, прежних королей готов, наиболее ценное и важное имущество сохранялось в этой крепости, как сильнейшей. Как только Нарзес явился туда, он всеми силами стремился поскорее овладеть и городом и ценностями, чтобы готы не имели больше опорного стратегического пункта и чтобы, овладев этим городом, добиться полной и окончательной победы. Алигерн же, младший брат предводителя готов, Тейи, находился внутри города и, собрав вокруг себя войско, какое только мог, не желал никакого мира, хотя уже достоверно знал и то, что Тейя убит в сражении, и то, что сила готов подорвана и уничтожена. Все же он отнюдь не падал духом и не страшился ударов враждебной судьбы. Положение местности и изобилие продовольствия делало его дерзким и гордым, способным защищаться, если на него кто-нибудь нападет.

9. Нарзес, быстро воодушевив своих, повел войско к городу. Оно с великим трудом поднялось на возвышенное место и, приблизившись к стенам, тотчас начало метать дротики на [людей], стоящих на укреплениях. Луки звучали от беспрерывного метания стрел, в воздухе неслись пращи, осадные орудия были приведены в действие. Окружавшие же Алигерна, собравшись между башнями стены, не менее деятельно сражались, отстреливаясь дротиками и стрелами, бросая руками огромные камни и бревна... и все, что было под руками; пользовались также орудиями и оборонительными средствами, и ничего не было упущено [для защиты]. Стрелы Алигерна в особенности обращали на себя внимание римлян. Они неслись с огромным свистом и быстротой и, если попадали в камень или другой твердый и крепкий предмет, разрушали его целиком силой полета. Так, Алигерн, увидев известного Палладия – он был на хорошем счету у Нарзеса как командир римского войска и почитался одним из лучших таксиархов[16], – закованного в железо и потому приблизившегося к стене с большой уверенностью, пустил в него стрелу с высоты и тотчас пронзил насквозь этого, человека через щит и панцирь. Так он превосходил силой многих и настолько сильна для стрельбы из лука была его рука. В течение многих дней сряду происходила подобная перестрелка и ни у одной из сторон не сбывались ожидания. Римлянам казалось позорным отступать прежде, чем крепость не будет взята, но было ясно, что готы осадой не будут вынуждены к сдаче.

10. Стратиг[17] Нарзес чрезвычайно болезненно переживал это и беспокоился, что римляне тратят столько времени у незначительной крепости. Когда Нарзес все обдумал и взвесил, он, наконец, решил попытаться взять укрепление следующим образом. На восточном склоне скалы находилась одна пещера, со всех сторон закрытая и весьма обширная внутри, имеющая естественный вход – широкую и глубокую, как пропасть, впадину. В ней, говорят, некогда обитала италийская сивилла, вдохновляемая Фебом, предсказывавшая вопрошающим будущее. Говорят, что, когда Эней, сын Анхиза, пришел к ней, сивилла ему рассказала все, что потом совершилось. Над этой пещерой стояла и нависала часть стены. Когда это заметил Нарзес, то решил использовать это обстоятельство и тотчас, введя внутрь пещеры как можно больше людей, принесших с собою орудия, приспособленные для тесания камней и подкапывания стен, постепенно высек и вырубил свод пещеры, на котором держалась стена. Он настолько высек свод и очистил основание постройки, что обнажился даже нижний слой фундамента. Под него были подставлены рядами прямые бревна, которые выдерживали всю тяжесть стены, чтобы постройка не начала рушиться и постепенно рассыпаться, и готы не догадались, что замышляется. Ибо в таком случае, собравшись здесь своевременно и исправив повреждения, они затем охраняли бы это место заботливейшим образом. Итак, чтобы не стало известно им это предприятие и чтобы не был услышан шум вырубаемой скалы, римское войско с величайшей силой произвело нападение на верхнюю стену с громкими криками и стуча оружием. Поднялся великий шум, больший, чем нужно, и велась яростная атака. Когда же стена на всю длину пещеры была подрыта, нависала сверху и поддерживалась густо уставленными бревнами, тогда кучи сухих листьев и всякий другой легко возгорающийся сухой материал, какой был под руками, подожгли, и все вышли из пещеры. Немного спустя от выжженного пламени эти устои воспламенились, обуглились и не выдержали тяжести. Та часть стены, которая на них держалась, внезапно оторвавшись, обрушилась. Башни, на ней стоявшие, и брустверы внезапно оторвались от других и обрушились в пропасть. Самые ворота, расположенные в этой части стен, были заперты весьма прочно в виду наличия неприятелей, и ключи хранились у сторожей. Эти ворота, вырванные со своими засовами и крюками, обрушились на морской берег и морские скалы. Одновременно было унесено все, что к ним примыкало: столбы, карнизы, верхние перекладины, дверные петли, прилаженные к воротам. Когда это совершилось, проникнуть в город римлянам казалось легко, и они презирали уже неприятеля. Однако надежда оказалась ошибочной. Разные расщелины и обрывы, совершенно крутые и недоступные как на самом холме, так и на внутреннем обводе, простирающемся на большое расстояние, не меньше, чем раньше, затрудняли доступ в город. Нарзес дважды всеми силами делал приступ к городу, намереваясь захватить его сразу. Но так как готы сосредоточились здесь и отчаянно защищались, он был отражен и ничего не мог больше сделать.

11. Так как Нарзесу не удалось взять город ни осадой, ни силой, то он решил не задерживать все войско на этой трудной осаде, но двинуться немедленно к Флоренции, Центумцеллам и другим городам Тосканы и, упорядочив все здесь, предупредить прибытие врагов. Ему уже было сообщено, что Левтарис и Бутилин вместе с войском франков и алеманнов появились южнее Пада. По этой причине он с максимальной быстротой направил туда большую часть войска. А так как Филимут, вождь следовавших за ним герулов, умер от болезни несколькими днями раньше и было принято, чтобы они подчинялись собственному вождю из этого же племени, то он немедленно поставил во главе их Фулкариса – их соплеменника, племянника Планитея, и приказал ему вместе с Иоанном, сыном Виталиана, Валерианом, Артабаном и другими стратигами и таксиархами, с большой и сильнейшей частью войска, обойдя Альпы, которые поднимаются между провинциями Тосканой и Эмилией, дойти до реки Пана, там расположиться лагерем и, заняв укрепленные места, отражать набеги врагов. И если он может их окончательно прогнать, то будет иметь за это благодарность судьбы, если не в состоянии будет этого сделать вследствие превосходства численности [врагов], то замедлит их движение и не допустит, чтобы они смело и неустрашимо продвигались вперед, а наоборот, причинив им наибольший страх, задержит их как можно дольше, пока сам в походе не устроит все, что нужно, по своему плану.[18] Они отправились с этими приказаниями. В Кумах же он оставил значительное войско, чтобы, заняв все местности вокруг, добить врага, запертого в городе непрерывной осадой. Оно окружило крепость валом и контролировало все выходы, чтобы захватить фуражиров. Полагали, что у противника, осажденного уже в течение года, все средства продовольствия израсходованы. Нарзес же, подойдя к городам [Тосканы], большую часть их без труда подчинил своей власти. Флорентийцы, выйдя навстречу, заручившись клятвой, что они не потерпят ничего худого, добровольно сдали себя и все свое. То же сделали Центумцеллы[19], так же поступили жители Волатерры[20], Луны[21] и пизанцы. Так ему все счастливо удавалось и на пути он все себе подчинял.

12. Только жители Лукки медлили и не сдавались, днем раньше они заключили договор с Нарзесом, выдав заложников и обязавшись клятвой, что если пройдет 30 дней и не подоспеет помощь, способная не только для сражения с башен и стен, но и для полевого сражения, то тотчас сдадут город. Они надеялись, что франки скоро придут на помощь. Уверенные в этом, они заключили договор с Нарзесом. Впрочем, когда установленное время уже прошло и никакие вспомогательные войска не появились, они и тогда не признали нужным выполнить договор. Обманутый Нарзес, естественно, был разгневан и готовился к осаде города. Некоторые из его окружения полагали, что нужно умертвить заложников, чтобы горожане, охваченные скорбью, понесли наказание за свое вероломство. Но Нарзес все делал благоразумно и не позволил себе поддаться гневу настолько, чтобы жестоко умертвить за преступления других тех, кто сам не совершил никакого преступления. Он придумал следующее: вывел их на середину одного за другим со связанными за спиной руками, с опущенными вниз головами. В таком жалком состоянии он показал их горожанам, угрожая немедленно убить, если условия договора не будут выполнены. У заложников же сзади от шеи и вдоль спины были привешены короткие доски, покрытые кожей, – чтобы враги не наметили этого издали. Когда жители Лукки не подчинились и теперь, он приказал немедленно обезглавить всех по порядку. Оруженосцы, выхватив мечи, поражали с величайшей силой, как бы желая отрубить головы. Удар, однако, падал на дерево и оставлял их невредимыми. Но они, как им было приказано, стремглав падали на землю, бились по ней к конвульсиях и притворялись умирающими. Когда это увидели горожане и за дальностью расстояния не могли разобрать истины, а видели только представление, тотчас же подняли громкий плач и совершившееся приняли как несчастье. Эти заложники ведь были не простыми и неизвестными, но благородными и знатными. Когда они увидели, что лишились таких людей, то подняли громкий плач, и долго и далеко были слышны частые стенания и жалобные голоса. А многие женщины, царапая себя ногтями и разрывая одежды, побежали на передовые укрепления. Это были или матери тех, которые считались убитыми, или дочери, или же как-либо с ними связанные. Все они яростно осыпали Нарзеса ругательствами, называя его бродягой и преступником, говоря, что он на деле показал себя насильником и кровожадным и что он лживо похваляется славой благочестия и богопочитания.