Александр Иванченко - Полет души. Поэмы и стихотворения

• Название: Полет души. Поэмы и стихотворения
• Автор: Александр Иванченко
• Жанр: Поэзия

Не хочу, что для многих желанное, От излишеств, всех благ откажусь. Ты прими меня, Мир, без приданого, Вот такого, какой есть… пригожусь!

---

Часть 2

Донецкий кряж у Примиусья —
Холмы изрыты: сваи, брусья;
С высот прекраснейший обзор —
Несут фашисты здесь дозор,
Укрывшись в непреступны дзоты,
В дремотной неге все заботы.
Чуть отдышавшись, – на Ростов —
План наступления готов,
Внизу, путляя, выбирала
Путь руслу, долго вымывала,
Среди дубрав и тополей;
Питала почву и людей,
И, опреснитель вод морей —
Река границей пролегла;
Держала фронт, ну, как могла.
Всю ночь, мерцая до рассвета,
Взамен сгоревшей – вновь ракета,
Как в полнолунья времена,
Картина местности видна.
То «беглым» подступ проверяя,
То треску древ не доверяя,
Строчил фашистский пулемет
Пучками пуль – шмелей полет.
Прорыв готовится – всем ясно;
Чтоб гибли люди не напрасно —
Намечен главный, где удар?
Затишье снова – божий дар.

Комбат склонился над планшетом,
Под тусклым гильзы-лампы светом.
В блиндаж ворвался старшина,
С улыбкой, что испил вина:
– Я, вам осмелюсь доложить —
К пилотке руку приложить,
Забыл, с горячностью в душе, —
Мы наблюдали в камыше…
От фрицев, с правого… бревно…
Крутой там берег и темно —
Вниз по течению несло…
Ладью, забывшую весло.
– Давай, писака, не томи:
По-сути, кратко доложи.
Задачу с треском провалил?
Зачем послали, позабыл?
– Не терпит время. Виноват! —
Поправил ремнем автомат,
Свернул улыбку в «строгача», —
Спешил с докладом … – сгоряча.
Когда ж ракетой осветило,
Предстало нам такое диво:
Два человека «за бортом»,
Толкают древо, дышат ртом.
С трудом поток им покорялся:
То с головой вдруг погружался,
«Вперед смотрящий» человек,
Другой продолжил ему век.
С высот фашистами замечен
И дерзкой смелостью отмечен
Побег к противнику – «утечка»,
Секреты ж все покроет речка.
Ужасный начался обстрел:
От мин, трассирующих «стрел»;
Вокруг кипящая вода;
Бревно поднявшая волна,
Вмиг разбросала беглецов;
Взамен спасательных концов,
Там ветки ивы над водой,
А ствол, что мостик наводной.
Прикрыли их слегка огнем.
Тот первый, унтер, – все при нем,
На русском бред несет второй —
Без рангов, с рыжей бородой…
Комбат сначала осерчал,
Но был резон – он промолчал,
Затем скомандовал: «Ввести!» —
Допрос де-факто провести.
Тот первый, сдавшийся «язык»,
Веревкой связан под кадык;
В единой связке на втором,
На поясе конец с узлом.
– Рогозин! Кто их так вязал?
Ядрена вошь, … бог наказал.
– Так это… сами, без проказ …, —
Слова глотая, молвил сказ.
– Товарищ …! – ромбов не видать, —
Кому там нужно передать:
Мне нужно часть свою найти.
Там можно справки навести.
Отсюда, в двадцати верстах,
Стоит деревня в берестах
И ждет безутешно семья:
Там мать, отец, жена моя.
– Ты, рыжий бородач-туземец,
Чем будешь крыть? Красноармеец?!
Твое фашистское шмотье —
Холенное, небось, житье?!
Алеша сдержано молчит —
В сапог из раны кровь сочит;
Круги в глазах и меркнет свет —
В родных краях затлел рассвет.

Совсем был рядом отчий дом,
Казалось, шаг ступи и в нем.
Подступит к горлу горький ком
От мысли – весточки живьем.
Осколок вынули когда,
Отдел занялся особистов:
Алеша изошел тогда
Дознаньем правды моралистов.
– Алеша Прасол, я, боец.
Попал под энском в окруженье,
И «языка» привел – в конец, —
Бой не на равных – блиц-сраженье.
– Ты, лучше б голову сложил,
Тогда бы было больше чести.
И партбилетом, знать, не дорожил:
Нет – пулю в лоб, а так – без вести?
Затем военный трибунал,
Заслуг бойца «на кон» не ставя,
Всего! «осьмуху» припаял
И в этом истина простая.

Вагон грохочет на восток,
А в доме оккупанты-немцы.
Берег надежды он росток:
Разбиты будут иноземцы.
Стране был нужен лес, металл —
Трудились, надрывая жилы;
Чтоб снег бараки заметал —
Зимы не знали старожилы.
Здесь не был Прасол «стукачом»
И «птюху» разделял с больными,
В душе с лоскутным кумачом,
И с верою, и с взглядами прямыми.
Звучит над зоною указ —
Дается право искупиться:
Иль будешь ранен напоказ,
Иль ворону над павшим усладиться.
Раздумий нет, шагнул из строя
Отчизну грудью защищать;
Хоть не дадут потом «героя»,
Но будут с честью величать.

Свободен «разум возмущенный» —
Лишь в спину дулом автомат,
И грех сомнений отпущенный,
И тола в легких аромат.
До Волги нечисть докатилась:
Рос дух, уверенность людей,
В бою отвага породнилась
С бессмертием святых идей.
В атаку шли, вперед, дизбаты —
Цена их жизней – ни к чему;
С политруками шли комбаты —
«Ни шагу в сторону!» – к сему.
Потери буднично привычны,
Вновь пополнял людской поток;
Желанья выжить хоть обычны,
Но смерти вызов дан, браток.
Не успевал запомнить лица,
Мелькали кадрами кино:
Фамилий длинная таблица —
Напротив прочерков полно.
Сменилось много командиров:
Вот зам. ком. роты, Алексей,
Не нашивал вовек мундиров,
А ватник – нужный панацей.

Год сорок третий, переломный —
Бежит захватчик вероломный,
Цепляясь за уступы скал,
Все ж демонстрируя оскал.

Непреступны казались высоты:
Не хватало усилий пехоты —
Основательно враг укреплял,
Их границею рейх представлял.
Да, бесспорно, прорыв затянулся
И, матросов бросок захлебнулся:
Склон, когда-то белевший снегами,
Весь покрылся в бушлатах телами.
И после долгой передышки,
Под Курском «синяки» и «шишки» —
Фашистам преподан урок —
Удару с юга пришел срок.
(Коль рифма выдержит экспромта)
Прорыв намечен Миус-фронта,
Где враг полгода отдыхал
И тмина аромат вдыхал,
На, чудом уцелев в те дни,
Клочках не выжженной земли.
Она потомков будет ждать,
Чтобы на Троицу услаждать.
И вновь форсировать Миус
Алеше доведется. Только ус
Подергивался знаком беспокойства,
Не допускал агонии расстройства.
С этапа весточку послал,
Но может статься, опоздал:
Фронт перекрыл пути, дороги,
Придав родным еще тревоги.

Знакомые до боли в сердце
Все до войны изъезжены места:
«Кривой» стартер в фанерной дверке
И шум ведущего моста.
Пересекали балку трубы
Нефтепроводов в три ряда:
Разрывов острые зарубы
И нефти через край пруда.
В дни довоенных пятилеток
На АМО грузы доставлял;
Жалея слабых малолеток,
Плечо под трубы подставлял.
Отсюда нефтепровод «Грозный – …»
На юг проходит по селу,
Где коммунистом в гурт колхозный
Парторгом выбрали к сему.
Село Марьяновкой зовется,
И, как живут там мать, отец?
И скоро-ли в семью вернется —
Настанет все ж войне конец?!

Что пуля – дурра бессердечна,
О том риторика извечна:
Презрен тот будет – «самострел» —
Душе устроивший расстрел.
Навстречу смерти – не фурор,
Смывая кровушкой позор,
Телами гати наводили —
С них конвоиры не сводили
Через прицелы зорких глаз,
И – это горькой правды сказ.
Естествен был судьбы отбор —
По душам не звонил собор.
Моих сказаний шел герой
По терниям – дерзил порой,
Рискнув не только головой —
Остаться в небытие с молвой.
И пуще смерти эта мысль,
И от позора не спастись:
Над телом бездыханным враг
Поднимет если в крови флаг;
Родные если не узнают
И черным словом поминают?
Перед тобою, мать, вина —
Прости папаша-старина.

Тяжелым испытаньем стал
Среди равнины «пьедестал» —
Трехсотметровый рейх-дозор,
Здесь круговой имел обзор.
Саур-могила – высота,
Взять сходу было неспроста.
Судьба с инкогнито конца:
Могилой братской для бойца
Она не стала. Наш герой
Встал силуэтом над горой.
Хранил Алешу амулет —
Его под грушей партбилет.
Бесстрашен с верой человек —
Бессмертье павшим продлит век,
И в памяти «семьи народов»,
И костью в горле у уродов.
Героев помнит та земля,
В ней крови больше, чем угля,
Донбасса края сторона:
Здесь фронта лопнула струна.
В прорыве фронта до Самбека
Расчищена в боях «просека».
В людском потоке героизм
На шкуре испытал фашизм.

Часть 3

Равна нулю та вероятность —
Среди солдат бытует гласность:
Снаряд в воронку чтоб упал,
Где первый оную создал.
Цикличность в мире, повторенье —
Коллизий аксиомно мненье:
Чтоб реки повернули вспять,
Глобально нужно повлиять.
Не в силах смертный человек
Пройти повторно данный век.
А к циклу нужному вернуться,
В ту атмосферу окунуться,
Не во временной координат,
Хотя бы, в заданный квадрат?
Откуда легче воссоздать,
Минуту форы можно дать
И заново начать считать
То время – можно полетать
В фантазиях с реалью неотрывно:
Все так заманчиво, наивно.
Второй попытки не дано,
Но интересно все равно,
Как заново прожить бы мог
Став на распутии дорог?

Охотник знает – зверь опасен,
Когда он ранен, затаился;
Хоть дичью стать ты не согласен:
Кто пренебрег сим – поплатился.
Фашистский замысел: увлечь
Передовые силы русских,
Сумев отходы их отсечь,
В тисках преград довольно узких.

Ничем не отличается погода
От той, в такое ж время года,
Лишь изменился в ракурсе пейзаж;
Деревни облик будто бы мираж,
Передавали призмы перископа:
Пригорок с бруствером окопа,
Замаскированные точки и блиндаж,
«Колючки» ограждения – бандаж.
– Неужто, вляпались в дерьмо —
Сулят нам окружения ярмо.
Тебе, Петруха, чай впервой?
Совсем зеленый, … молодой.
– Пока мы подкрепления дождемся,
Не потом здесь, а кровью изведемся.
Фашистами за нами взорван мост.
А, выход? Разом на форпост?!
Без подготовки, штурмом сходу?!
– Зазря положат здесь народу.
Ведь времена твои не те,
Что будет бабам без детей? —
С прищуром возразил Кузьмич, —
Ученный, ты, ответь москвич —
Поколь у нас рожали бабы?
– …?
– А, сколь ни есть – мы чадам рады.
Мужик – то гибнет на войне,
Тоска у баб теперь вдвойне.
Петро, ты девок зажимал
Иль чисто взглядом обнимал?
– Да, перестань, Федот Кузьмич —
Залившись краской до глазниц, —
Не к месту этот разговор —
Навис зловещий приговор…
– Палит из всех калибров, гад!
Подумать можно – Сталинград
И после марша наступленья,
Окопы рой до исступленья.
Копай живей и весь приказ —
Немчуре скучно без «проказ»:
Хватается за кустик, соломинку —
Опять начал обстрел-разминку.
Канонада артиллерии в версте:
Разрывов след на бересте
Оставили безжалостно осколки
И закипает сок от глубины «наколки».

Рассыльный из командного упал:
То ли споткнулся, то ли дух отдал,
С дивизией отставшей, где же связь?
Увязла техника – по шею грязь.
– Нам, без поддержки братцы, значит,
Обстрел несладкую судьбу корячит —
Вступительную речь комбат провел, —
Факт на лицо! – итог подвел,
– Артиллерия дивизии достанет,
Координация огня вопросом станет.
Нужна разведка – это однозначно,
Чтоб стала ситуация прозрачной.
У комсостава будут предложения,
Как избежать потерь и униженья?
Комвзвода Прасол доложил
И вкратце план свой изложил,
Притом, про названну сестру
Не досказал. Не быть добру,
Коли затянется кисель,
То рухнет замысел совсем.

Низовье затянул туман:
Ответных выстрелов обман,
Отвлек фашистов в тот момент,
Когда свершался прецедент.
Бойцов отчаянных отряд,
Свершил в прощальный миг обряд,
Поспешно двинулся к реке,
В тумане, словно в молоке,
По плавням берегом протоки,
Где мутны с ряскою потоки,
Позад усадеб в аккурат —
Виднелись крыши старых хат,
В осеннем цвете старый сад
И скучный домика фасад.
Двор без ограды прозябает,
Семью ветрами продувает:
Разъездами изрезан глубоко —
Месили, словно толокно;
Плетень изломан на дрова,
А с ним кустарник и трава.
В саду развесистая груша,
Расставив ветки, словно клуша,
Два года тайну берегла —
Под бронь фашистов не легла.

Неведомым чутьем гонима,
Судьбой безвестия ранима,
С глубоким вздохом поклоняясь,
Безмолвно, быстро помолясь,
Пошла, не думая куда —
Тропинка к саду привела.
Туда с противной стороны,
Пропахший порохом войны,
А в мыслях пульсом – «партбилет!» —
Герой наш потаенно шел
И без труда тайник нашел.
Вся радость встречи при себе —
Сказал: «Любаша, я к тебе…».
Солдатка видит то, но как
Вопросом не попасть «впросак»?
– Ты знаешь путь через трясину
И чуть приметную осину,
Где с мужем строили вы гать —
Коров на пастбище гонять?!
Об этом мне ты говорила,
Что это так – ты не шутила?
– Да, что ты, Леша! Бог с тобой!
Напомнил мужа. Он, родной,
Под Харьковом, как отбивали … —
В сырой земле, там похавали.
А, за болотом столько немца,
Что молотого в ложке перца.
Стянул всю технику в кулак,
Форпост оставил – не дурак.
– Ты рассуждаешь как Кутузов:
Здесь шведов били – не французов.
Но, с твоей помощью, надеюсь,
Фашистов разобьем. Осмелюсь
В их тыл непрошено зайти
И тихо с данными уйти.
Прошу тебя, свою сестру —
Нужны нам сведенья к утру,
Коль знаешь, можешь рассказать —
Гать через топи указать?!
– Боюсь тебя я отпускать.
Когда вернешься? Где искать?
– Детишек, Люба, береги:
Вот хлеб, консервы – накорми.
В карман нагрудный партбилет —
Причину тягот этих лет,
Вложил, прижав к груди рукой
И наступил души покой.
– Однако надо поспешать,
Задачу важную решать.
Хоть и негоже коммунисту:
– Ну, с Богом! – кол в нутро фашисту.

Тропы и в свете не видать,
Чутьем лишь можно угадать:
Кошачий, легок женский шаг,
Хоть и в кирзовых сапогах.
По, ей лишь ведомым, приметам —
Нет места вешкам и предметам —
До суходола топью провела
Бойцов отряда – все дела.
С тяжелым сердцем распрощалась,
Домой Любаша возвращалась:
Топь издавала злобный дух —
Летел по ветру золы пух.
По гати провод проведен —
На связи штаб, дивизион:
Разведку только проведи —
По нем обратный путь найди.

– В квадрате «десять – тридцать семь» —
Разведка спешно доносила, —
Сеть укрепительных систем,
Укрыта тентом бронесила.
В районе сопки – «сорок три»,
В углу квадрата посмотри…
Порядка дюжины стволов,
Да тыщи полторы голов.
Готовят немцы переправу:
Отход – гарантия по праву,
Когда верх наша станет брать,
Один им путь – суда бежать.
Здесь, за излучиной протоки,
Сольются вражьих сил потоки.
Вновь Днепр фашистам не видать,
Судьбу их здесь, не им решать.
Болото краем обошел,
Отряд в позиции вошел,
Да чтобы немцев не спугнуть,
Посты их нужно обогнуть.

Разведку «без сучка» провел,
Вернулся Прасол – не подвел.
В штабах задачу разрешают:
Как быть, что лучше – предвещают.
Для передыха краток час,
Чтоб рапорт написать сейчас.
Хотелось гласно заявить
И партбилет тем предъявить,
Кто доверял лишь компромату —
Не верил в преданность солдату,
Который трудный путь прошел —
Покой душевный снизошел.
Хотя бы часик, ты, вздремни,
Ослабь стянувшие ремни:
Хоть мирный сон и не приснится
И в неге не тебе томиться —
Но сможешь утром воевать,
На фрицев «с кисточкой» – плевать.
Ты, без ухарства – есть герой
И за тобой весь взвод горой.

«Катюши из-за спин завыли,
Багрянцем небо осветив,
Позиции врага накрыли,
На выстрел к немцам подступив.
Без промедленья шлют «приветы»,
На сносях наступленья дня:
«За Родину!», «Победу!» и «Советы!»
Так, что низвергнулась земля.
Здесь, у форпоста оживились:
С флагами головы подняв,
Призывно, дружно навалились,
Но, враг, «намека» не поняв,
Атаку первую, вторую —
Еще силен был, отбивал;
Минутной стрелкой вкруговую
Их час последний пробивал.
Приказ им был – «стоять на месте!» —
В попытке вывести «броню»
Из-под обстрела «кар небесных»,
От бога главного в войну.
На душах смертников форпоста,
Войной что списывался грех,
Схлестнулись здесь идеи просто:
Одним готовился успех,
Другим – обида пораженья —
Итог подводим в двух словах.
О факте сдачи без сраженья,
И. мысли нету в головах.
Ну, раз нашла коса на камень —
Не только искры полетят:
Под клич победный, снова в пламень,
Толкало мужество солдат.
На первой линии окопов
С остатком взвода, Алексей,
Круг испытания протопав,
Что впереди планеты всей.
Заветный долг у коммуниста —
Бойцов в атаку поднимать,
Хоть пуля-дура норовиста:
«За Родину, Россию-мать!»
Поднялся в рост красивый, статный,
России преданный солдат:
Призыв его, что звон набатный,
Словами трудно передать.
Что с гор катящейся лавиной,
Но ровно все наоборот —
Бойцы рванули прытью львиной
На ненавистный, грозный дот.
В пылу никто и не заметил,
Как грудь широкую бойца
Пронзила пуля. Шаг замедлил,
Замахом стиля у пловца,
Метнул гранату в амбразуру —
Вздыбилась роба на груди:
Вторую, разрывную «дуру»
Алеша встретил на пути.
Упал боец на дно воронки:
Откуда взявшийся – снаряд,
Ложится рядом, чуть в сторонке
И, погребальный весь обряд.
Да, нелегко далась победа,
Как, впрочем, всюду на войне:
Все шло по замыслу стратега —
Штрафбатам выпало вдвойне.
Маневр фашистов не удался —
Попытка в топи заманить:
Кто яму рыл – в ней оказался
И в том раскладе сути нить.
Коса за топью суходола:
Понтонный мост в щепу разбит,
В воде протоки, для прикола,
Стволы орудий – их гамбит.
Повсюду гарь, зола и пепел,
Огнем отпущенный металл;
Стоят дымящие скелеты —
Могильный танков пьедестал.
Еще витает едкость тола
В межречье Пселла и Суллы,
А на Днепре геройства школа —
Вновь отличаются сыны.
Сыны большой семьи народов
(Средь них не встанет Алексей)
Погонят в логово уродов —
Незваных Родины гостей.
Нам здесь придется задержаться
(От беготни в глазах рябит),
С судьбой героя разобраться —
Оставили, в земле зарыт.
И было так, хоть крайне редко:
От пуль кто грудью закрывал —
Безвестным был. С нагрудной «меткой» —
За ним кто славу подбирал.
И сколь, доселе неизвестных,
Покоятся в сырой земле.
Лишь в канцеляриях небесных
На каждого свое «досье».
Нет Прасола в числе погибших,
В строю походном не видать:
К безвестности в войне привыкших, —
Что будет лучше, как считать?
И вновь по адресу, в дом отчий,
С догадками письмо пришло,
Где сообщалось, между прочим,
То ж место! Только год, число??

В тяжелых мыслях Люба шла,
Понурив взгляд, смотря под ноги.
О, Боже мой! Что здесь нашла?
И сердце сжалось от тревоги.
Среди воронок, гильз, кассет —
Со вздохом ноги подкосились —
С любовью вышитый кисет
И слезы горя накатились.
Стояла пелена в очах,
Руками землю разгребала:
Итог гаданья на свечах —
Не может быть, но ожидала…
Под слоем рушенной земли
Алешин лик ей открывался
И с болью приступа в груди,
В глазах зеркальных отражался.
– Ну, как же так? Брат дорогой,
Давал слова мне обещанья,
А, сам?! С кудрявой головой
Геройски пал без слов прощанья.
Все, чем могла, в последний путь
По-христиански ритуал свершила,
С соседкой чтобы помянуть,
Чекушку горькой раздобыла.
Под грушей – лучше не сыскать
Во всем саду достойней места,
С прощенья Господа, – копать —
Ни мать ведь, ни жена и ни невеста.
Себя корила только в том:
Поскольку Лешу мало знала,
Фамилию его, где отчий дом —
Ей стыдно было, не узнала.
В руке дрожащей документ —
Кроваво-бурый клочка сгусток.
Хоть бы какой-то аргумент,
Нутро, что тора дыра – пусто.
Что Неизвестный, пал в бою —
Всем говоря, что схоронила,
Но тайну горькую свою
До конца дней так сохранила.

Полжизни сына мать ждала:
В плену быть может, в лазарете,
И в мыслях тягостных сдала,
Он – молодой такой же на портрете.

Эпилог