Александр Пшеничный - Синие цыганские глаза. Рассказы для тех, кто любил и любит

• Название: Синие цыганские глаза. Рассказы для тех, кто любил и любит
• Автор: Александр Пшеничный
• Жанр: Русское современное

Миллион советских рублей. Знатный калым назначил отец за красавицу-дочь с редкими для цыган синими глазами. Но в семье жениха таких денег нет. И тогда молодой цыган решается на смертельный шаг… В книге представлены двадцать пять оригинальных рассказов о любви, опубликованных во всероссийской газете «Моя семья» и украинской республиканской журнал-газете «Публика».

---

Синие цыганские глаза Рассказы для тех, кто любил и любит Александр Владимирович Пшеничный

© Александр Владимирович Пшеничный, 2017

ISBN 978-5-4483-7133-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иероглифы любви

Прощаясь, хозяйка протянула мне небольшой пакетик.

– Возьмите, пожалуйста, Александр. Помяните моих родителей Веру и Василия. Сегодня два года, как мамы не стало. И спасибо за отремонтированный монитор.

– Непременно, – я положил пакетик в сумку. – Гм, Валентина… Извините за любопытство: у вас на столе фото двух памятников, по-видимому, родителей. А под надписями не то значки, не то иероглифы, похожие на ёлочки. В них есть какой-то смысл?

– Конечно. Это значки, или как вы выразились, иероглифы их любви.

– Иероглифы любви? – насторожился я, чувствуя, как протирает глаза мое писательское любопытство.

– Может помянем родителей сейчас? – неожиданно предложила Валентина. – Есть настоящий армянский коньяк. Заодно расскажу и о тех самых значках, заменявших им почту и телефон.

За столом я и услышал историю любви родителей моей клиентки.

Мама родом из воронежской деревни. Бойкая синеглазая красавица с врожденным чувством шарма. Ее отец, а мой дед, работал районным прокурором, но жил в деревне. В войну пропал без вести. В те времена люди в обносках ходили – одни сапоги на всю семью. А мама даже из старой скатерти могла модную юбку сшить.

Впрочем, на нее что ни надень – все красиво и, как сейчас говорят, сексуально.

Замуж вышла рано и по любви. Гриша – первый парень на селе. Гармонист в те годы – это как сейчас крутой диджей, девок щелчком пальца подзывал!

Когда мужа в армию забрали, по вековым обычаям жена осталась жить в доме свекрови. Попробуй ей в чем-то не угодить! Вся деревня потом тебе в ноги плевать будет. А свекровь лихого племени. Тиран. Одну невестку чуть до могилы не довела.

Но и моя мать тоже не веником в сенцах лежала. Швырнула как-то корыто под ноги свекрухи и заявила: «Ухожу. Гришу без вас дожидаться буду».

И ушла. Совсем из деревни. Села в первый проходящий поезд и вышла из него уже в Харькове.

Здесь и работу нашла на хлебзаводе. Сначала помощницей, а потом и кладовщицей. Так и жила бы Вера на квартире в частном домике вместе с двумя подружками – работницами завода, дожидаясь мужа из армии, если бы судьба не сверкнула перед девушкой погонами совсем другого цвета.

У подружек женихи завелись – солдаты из школы пограничников на другом конце города. Они каждое утро за хлебом для школы приезжали. Все бы хорошо, да увольнительные редко. Не успеешь и нацеловаться вволю, а уже в казарму пора. Вот и приходилось хлопцам по очереди в самоволку бегать. С каждой неделей все чаще и чаще.

Но старшину хозвзвода не проведешь. Раз-два он может и закрыть глаза на солдатские вольности. Но не больше, иначе потом эти самые глаза и открывать будет жутко. Прижал он ребят крепко. Только увольнительные и только за хорошую службу.

Но если влюбленные сердца тянутся друг к другу, а их разделяют штакетники времени, расстояний и уставов, то меньшее из них – женское, обязательно отыщет лазейку через любые преграды.

– А что если познакомить вашего старшину с нашей Верой? – однажды предложила солдатская невеста. – Нет такого мужчины, которому бы она не понравилась. Вот ваш командир и побегает за нашей подругой. Не до вас ему будет.

Так и сделали. Захватили солдатики с собой старшину на хлебзавод под предлогом сверки накладных.

Таким бойцы командира еще не видели. Вылитый персонаж песни из кинофильма «Дети капитана Гранта». И невеста его в родной алтайской деревне ждала, и городские девчата вокруг бравого сверхсрочника как ласточки вокруг проводов порхали, и вроде из не робкой сотни мужик, но в Веркиной коморке не знал Василий куда притулить свои тяжеленные кулаки, не раз считавшие зубы обидчикам, и как заикнуться перед синеглазой красавицей о билетах на «Тарзана».

Сверка накладных затянулась на три дня, но на четвертый, заикающийся от волнения старшина с билетами в нагрудном кармане, Веру на заводе не обнаружил.

– Она в отгуле, – пояснила поникшему военному подруга. – Могу дать наш адрес.

Хозяйка дома неодобрительно посмотрела на статного военного: «Сейчас позову. Но знайте, Вера замужем. Она не вертихвостка какая-нибудь».

Смотреть «Тарзана» Вера не захотела. Робкому ухажеру удалось лишь уговорить девушку посидеть немного на скамейке под огромной елью в старом заброшенном парке неподалеку.

Под этой елью он получил мягкий отказ на его большие надежды: «Ты симпатичный и интересный мужчина, Вася. Но я замужем и люблю своего мужа. Постарайся больше не приходить сюда. Разногласия по количеству и весу хлеба мы будем решать на заводе…» Пнутая в сердцах прошлогодняя шишка со звоном отскочила от ствола ели и ударила незадачливого жениха по колену.

Прошла неделя. Обычно об отвергнутых ухажорах Вера забывала к утру. Но с каждым днем воспоминания о влюбленном старшине все чаще проникали под броню сердечных доспех. Во снах она убегала от могучей мужской фигуры, но та неизменно находила ее и раскрывала ручищи для объятий. И даже Тарзан однажды с громким воплем схватил заблудившуюся в ельнике беглянку и усадил драгоценную добычу на ту самую злополучную скамейку. Только дитя джунглей почему-то было в армейской фуражке и портупее на голом теле.

В то утро Вера сама не поняла, как под подписью на накладной для школы пограничников карандашом нарисовала маленькую елочку, и рядом цифры: 21—00.

В тот же вечер на той же скамейке холостой старшина срочной службы признался замужней кладовщице в любви. Чужая жена ответила военному страстным поцелуем.

Каждое утро влюбленная кладовщица рисовала на накладных елочки. Одна – жду сегодня, две – завтра.

Незаметно пролетели полгода. У Васи закончился срок контракта. На последнем свидании он предложил Вере руку и сердце.

Но получил отказ. Срывающимся голосом Вера объяснила, что по-прежнему любит мужа и просит Васю забыть их встречи – это всего лишь страсть. На прощание она поцеловала старшину и закрыла калитку.

В поезде Вася напился с такими же демобилизованными ребятами, как и он, и написал Вере письмо из одного предложения «Люблю и буду любить всегда», окруженного десятками елочек.

Семь дней проплакала Вера над письмом, а на восьмой собрала вещи в чемоданчик, купила билет до Барнаула и отбила старшине запаса телеграмму: «Выезжаю 25 октября. Целую каждую твою елочку».

Работница почты недоуменно захлопала глазами: «Вы ничего не перепутали? Рекомендую подписать телеграмму. Вас могут не понять».

– Отправляйте. Он все поймет, – Вера сильнее сжала ручку чемодана.

С каждым днем пути багрянец теплой украинской осени быстро менял цвет сначала на черноту, а затем и на холодную белизну восточных российских просторов.

За Уралом стекла вагонов покрылись зимним ажуром, словно ночью окна поезда зацепили заснеженную бороду хозяина древних гор.

Проводница, услышав историю легко одетой пассажирки, попросила машиниста увеличить стоянку на Вериной станции вдвое. А вдруг жениха не окажется? Может телеграмму не получил, может новая невеста ее порвала, а может парень уже и забыл об армейской подружке? Что тогда делать? На перроне от холода погибать в двадцатипятиградусный мороз? Пусть подождет десять минут, а потом опять в поезд сядет. В Барнауле хоть вокзал теплый. Там и билет домой купит.

На заветную станцию состав прибыл ночью.

На подножке вагона Вера в демисезонном пальтишке, ботиках на каблучках и модной шляпке, придерживаемой сзади проводницей от порывов ветра, всматривалась в полумрак платформы.

В тусклом свете фонаря сквозь клубы отработанного пара чернели контуры лошади, запряженной в сани, и высокая фигура человека, державшего в руках что-то огромное и бесформенное.

Фигура бежала вдоль поезда, рассматривая у каждого вагона выходящих пассажиров.

Наконец, она приблизилась к заветной подножке и одним прыжком оказалась в тамбуре рядом с Верой. Это был Вася. Он вложил в руки проводницы тулуп и меховую шапку, поцеловал невесту в губы, присел, снял по очереди ботики с милых ножек и облачил их в громадные унты. Овечий кожух жених одел поверх пальто. Поблагодарив проводницу, Вася, похожий на таежного медведя, поднял бесценную добычу и понес ее к саням. Ошеломленная, но счастливая Вера, махала ладошкой пассажирам, прильнувшим к окнам купе. Выскочившая из вагона проводница догнала алтайского медведя и вложила в руки девушки забытую второпях шляпку. Уже в санях Вера взглянула на уходящий поезд и увидела кулачок проводницы с поднятым вверх пальцем.

Ожидая невесту, Вася неделю расчищал колхозным трактором заметенную снегом дорогу к станции, отгреб лопатой весь снег во дворе. Неудобств в его доме любимая испытывать не должна.