Стэнли Лэйн - Зима в Голливуде. Современный американский роман

• Название: Зима в Голливуде. Современный американский роман
• Автор: Стэнли Лэйн
• Жанр: Современные любовные романы

Звезда Голливуда Имельда Лондон проживает свою короткую жизнь в водовороте событий и страстей, снедаемая пагубным пристрастием. Поэтому вокруг ее личной жизни ходит множество слухов и сплетен. Но тот, кто любит, видит ее совсем другой.

---

Выражение ее лица напомнило мне эпизод, который я видел в ее фильме «Отчаянный принц», картине со слабым сценарием о юной девушке, которую взял в плен арабский принц. Он влюбляется в нее и в конце концов делает своей женой. В фильме есть сцена, где она прячет за спиной кинжал, который украла из сундука в его комнате. Он прижимает ее к колонне, но она внезапно достает кинжал из-за спины и приставляет лезвие к его горлу. Камера крупным планом показывает ее лицо, на котором выражение испуга сменяется своего рода злорадным удовлетворением от ощущения того, что его жизнь находится в ее руках. Отразившиеся в этот момент на ее лице ощущение власти и удовольствие от этого были увлекательным и даже эротичным зрелищем.

– В любом случае, как тебя зовут? – спросила она с таким выражением, как это мог бы сделать какой-нибудь мальчишка перед игрой в бейсбол где-нибудь в бруклинских трущобах.

– Джордж… Джордж Уэст.

– Звучит мужественно, – подтвердила она. – Ты мужественный человек, Джордж Уэст?

– Не знаю. Мне нравится работать с лошадьми и, похоже, это имя неплохо подходит для этого…

Я чувствовал, что ей хочется рассмеяться на этот счет, как будто она знала, что часть имени была вымышленной. Конечно, она встречалась с различными именами, которые возникали прямо в зале заседаний совета директоров студии и представляли собой креатив, пытавшийся воплотить в себе то, что человек значил для гигантской машины киноиндустрии. Я уже привык к этому и не считал это обманом, поэтому пояснил:

– Конечно, фамилия Уэст не настоящая. Я думал, что в определенной степени она может помочь мне, и, кроме того, мою настоящую фамилию вряд ли кто-нибудь сумеет произнести правильно.

– Что ж, нам нужно будет об этом подумать, Джорджи, – она замолчала, как будто уже занялась этим.

– Знаешь, я сама изобрела себе имя «Имельда Лондон». Зато как звучит! Я придумала его однажды во время обеда и настояла на его использовании. Оно звучит зрелым и интеллигентным, как тебе кажется? Здесь надо следовать своим инстинктам, Джорджи, как говорят, стоять на своем. Не пытайся угадать, кто и что думает на этот счет, потому что, скорее всего, ошибешься, и тогда, где окажешься? Под их пятой – вот где ты будешь, и так и останешься тем, кем быть не очень хочется. Если же придешь с именем, которое не нравится даже тебе, еще сильнее захочешь сменить его. И тогда они будут знать, что ты у них в руках.

Она посмотрела на меня; мое молчание, казалось, удивило ее, поэтому она спросила:

– Так ты знаешь, кто я? – и приподняла брови с каким то дразнящим удовлетворением. – Они хотели назвать меня «Лорна Джеймс», но я отказалась. Они думали, что это будет звучать как имя живущей по соседству загадочной девушки, той, что тоскует при луне, глядя из своего окна, и мечтает о лучшей жизни. Но я не такая, Джорджи, совсем не такая. Моя жизнь принадлежит мне, Джорджи, хороша она или плоха, и я знаю, что, в конечном счете, оказалась права. Ты согласен?

– Конечно, – ответил я.

Она рассмеялась и воскликнула:

– Ну, во всяком случае, не каждый день какой-то мальчишка едет в машине с самой Имельдой Лондон, – и спросила самоуничижительным тоном, как будто считала, что ее самовозвеличивание было большой шуткой: – Это ты понимаешь?

– Я не мальчишка, – заметил я. – Мне уже несколько месяцев как 16; скоро будет 17. Кроме того, я живу самостоятельно, – и упрямо добавил: – Возраст это всего лишь число, а мужчину делает его характер.

– Ладно, не петушись, Джорджи, – ее лицо смягчилось. Она повернула направо и добавила: – Я ничего не хотела сказать этим. В конце концов, ты выглядишь не менее взрослым, чем некоторые из мужчин, за которых я выходила замуж, – она засмеялась. – В конце концов, кто такой мальчишка? Это молодой мужчина, – и, заметив недовольство на моем лице, продолжила: – Ну и что молодой мужчина делает здесь, когда мог бы бесплатно жить дома, есть горячую пищу и ложиться спать в теплую постель, вместо того, чтобы оказаться под машиной «Кокотки Голливуда»?

Поскольку я ничего не ответил, она несколько раз оглянулась в мою сторону и сама за меня ответила:

– Ах, да, – сказала она сочувствующим тоном, – бежал от неприятностей?

Я опять ничего не ответил, и она подняла брови:

– Проблемы с девушкой?

Я пристально посмотрел на нее, не говоря ни слова, и она, кивнув, как будто уже сформулировала идею, добавила:

– Тогда проблемы с законом?

Я выглянул в окно, и она, больше ничего не спрашивая, продолжила:

– Знаешь, я убежала из дома, когда мне было 16. – Она обернулась ко мне и заметила мое смущение, когда я вновь взглянул на нее. – Ну да, я знаю, ведь это не то, что ты читал обо мне в газетах? Они писали примерно так: «Мисс Имельда Лондон окончила закрытую элитную школу в Нью-Йорке, где училась классическому актерскому мастерству и балету». – Какая чушь! – Покачав головой, она продолжила: – Мы с тобой слеплены из одного теста и знаем, как здесь устроена жизнь, так? Это может быть нашим маленьким секретом – чем-то таким, что всегда будет между нами. Мы можем и тебе сделать какое-нибудь фантастическое детство: придумать, что-то такое, от чего они обалдеют. И тогда мы посмеемся над ними. Согласен, Джорджи?

– Надо подумать, – ответил я. – Почему нет?

Она проехала еще немножко и, глядя в боковое зеркало, воскликнула:

– Как насчет имени «Джордж Монтэклер»? – она засмеялась и продолжила: – И ты выходец из богатой аристократической семьи из Бельгии. Но отец хотел, чтобы ты управлял имением, а ты всегда хотел стать актером и поэтому убежал от роскоши для того, чтобы попробовать себя в настоящей жизни, приехать в Америку, работать на ранчо на Диком Западе и потом на свой страх и риск добыть славу и деньги, попав на большой экран.

– Мне нравится, – согласился я.

Но она продолжала:

– Или, может быть, тебе следует стать «Джорджем Мэнгроувом», театральным актером шекспировского плана с Далекого Юга. И тебя открыл продюсер, который проводил отпуск в Новом Орлеане в речном круизе. Он притащил тебя сюда, чтобы произвести фурор, – заявила она, смеясь над своими словами.

– Это тоже звучит классно, – заметил я, – хотя не уверен, что смогу соответствовать каждому из этих вариантов.

– Все это игра, Джорджи, как на экране, так и за ним. Просто нужно давать людям то, что они хотят. Вот что имеет значение. Не верь всему, что читаешь. Помни, Джорджи, каждому хочется славы.

Теперь она ехала немного медленнее и добавила:

– Нет. Думаю, тебе подойдет что-нибудь попроще. Может быть, мы просто расскажем правду. В конце концов, ее гораздо легче рассказывать и в твоем случае, возможно, интереснее. Мы можем просто сказать: «Джордж Уэст – трудолюбивый молодой человек, на которого наехала «Кокотка Голливуда». – Как говорят, не будешь первым, но не будешь и последним.

Теперь в ее голосе было больше серьезности. Она почти остановила движение и повернула, чтобы въехать в ворота, открывшиеся, когда машина подъехала к ним. Там за решетчатой стальной оградой стоял скромно выглядевший дом, показавшийся мне построенным из коричневатого кирпича, с двумя фронтонами на каждой стороне фасада и шпилем в середине, как на башенке замка. Она медленно въехала в ворота, где остановила машину на подъездной аллее рядом с еще одним, небольшим строением, и повернулась ко мне в приглушенном свете ламп в салоне, от которого ее лицо казалось затянутым дымкой, как в интимных сценах с ее участием, снятых через туманный фильтр.

Она была восхитительной и теплой, но с дьявольской ухмылкой тихо сказала мне:

– Мистер Пэмбли сейчас, наверное, уже спит. У меня есть флигель у бассейна, в котором ты сможешь переночевать. Утром он придет, посмотрит и, если потребуется тебя зашивать или делать что-нибудь другое, то это организует.

– А где будете вы? – спросил я.

– Мне надо работать. Я должна быть на студии к 7 утра, а на съемочной площадке в 8.30. Мистер Пэмбли позаботится о тебе, а когда вечером я приеду домой, мы сможем поужинать и подумать, что еще сделать в отношении твоего имени.

Она открыла дверь машины, выскользнула наружу и бесшумно ее прикрыла. Потом я послушно шел за ней по дорожке мимо бокового фасада дома. В одном месте, услышав шум приближающегося автомобиля, она обернулась назад, но когда он проехал мимо ворот, продолжила вести меня к флигелю у бассейна.

Это небольшое строение напоминало сказочный домик с круто уходящей вверх двухскатной крышей, но низким потолком в комнате внутри, которая казалась просторной для нее, но у меня вызывала ощущение, заставившее нагнуться перед входом, хотя пространства над головой вполне хватало.

Она удивленно посмотрела на меня, не понимая, почему я ссутулился как обезьяна, и спросила:

– Спина болит? – и одну свою нежную руку положила мне на плечо, а другой крепко нажала пониже спины, чтобы меня выпрямить: – Теперь лучше?