Андрей Март - Чистые глаза

• Название: Чистые глаза
• Автор: Андрей Март
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2016

В сборник входят рассказы, написанные автором в разных жанрах. Это и юмористические («Необычный гость», «Мелочи жизни»), криминальная драма («Месть»), философские («Чистые глаза»). В своих произведениях (в той или иной мере основанных на реальных событиях) автор затрагивает темы взаимоотношений между разными людьми, раскрывает их цели, стремления, жизненные ценности. Но, несмотря на все различия этих рассказов, объединяет их одно: христианское отношение героев друг к другу и осознание того, что только высокие моральные устои могут изменить этот мир к лучшему.

---

Андрей Март ЧИСТЫЕ ГЛАЗА

ЧИСТЫЕ ГЛАЗА

Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло.

Евангелие от Матфея. Гл. 6, ст. 22.

Не зря говорят: глаза – зеркало души. Ведь даже профессиональным картёжникам сложно утаить во взгляде обманный ход. Глазами можно любить, смеяться, проявлять преданность, внимание, дарить теплоту, но я никогда не думал, что глазами можно просить.

Собственно, об этом мой рассказ.

Однажды я приехал в село к дедушке и, не выходя из машины, увидел в нескольких шагах от себя мальчика лет шести. Дело было зимой, но, несмотря на холод, одет он был по-весеннему легко: старые штанишки, рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, изношенное пальтишко; точно не припомню, но шапки на его голове вроде бы не было. Одним словом, обычный деревенский мальчишка, предоставленный самому себе, обделённый родительским вниманием и лаской. Но обычный только, как говорится, на первый взгляд.

Посмотрев на его внешний вид, я столкнулся взглядом с его глазами. До сих пор от воспоминания этого момента какой-то электрический импульс проходит по всему телу. Увидев эти глаза, я просто застыл. Не от того, что мне стало жаль его обносков, или внешне в нем можно было угадать никому не нужного ребенка. Нет! Ничего такого не было! Я застыл от неимоверной чистоты и глубины его печально красивых глаз.

Эти глаза плакали. Но не внешними солёными слезами, а тщательно скрываемой внутренней болью, болью, которую никому нельзя показать, никому доверить. Так бывает, когда тебе очень и очень тяжело, но так как до этого никому нет дела, ты всё подавляешь в себе, превращаясь в некое подобие монолитного гранита, и лишь изредка твои глаза излучают боль, которая уже не может гнездиться в глубоких, но до отвала заполненных тайниках твоей выстраданной души. Вероятно, так было и сейчас.

Но от этих незабываемых глаз исходила не только боль, эти глаза… просили. По крайней мере, с последним словом ассоциировались немые глаза малыша. Они как будто замерли, остановились. Представляете? Ни слёз, ни слов, ни протянутых рук, ни сжатых бровей, ни жалостливых складок на губах, – ничего! – ничего, кроме взгляда, а – точнее – глаз.

Если бы этого малыша снимали в кино, зрители плакали бы все поголовно. Но едва ли он когда-нибудь узнает, что такое любящий ласковый взгляд, что такое теплота близкого человека, что такое доброе милосердное сердце. Хочется верить, что узнает, только мне кажется, что человек с такими глазами рождается не для счастья и любви, а для страдания.

Уже от дедушки я узнал, что мальчишку зовут Денис. У него есть родители (алкоголики), братья (один из которых – вор-уголовник) и младшая сестрёнка, поэтому чем, а, главное, – как он живет? – никому не было интересно. К дедушке он забегал помогать по дому, хозяйству. В 6 лет набирал воду из колодца, колол и носил дрова, возил большие тачки с мусором. Как некрасовский «мужичок с ноготок». Только у Некрасова столь раннее возмужание являлось результатом воспитания, а в случае с Денисом – результатом его полного отсутствия.

За работу Дениска получал от дедушки гостинцы в виде леденцов, фруктов, сладостей и… хлеба. Он был голоден. Даже небольшой кусок чёрствого хлеба вызывал у него благодарный восторг. Он радовался. Слышите? Радовался. Радовался куску чёрствого хлеба. Невозможно представить такую радость у современных разленённых, расслабленных, расхлябанных, изнеженных детей, которых и детьми-то непросто назвать. Они ещё до юношества не дожили, а уже испробовали, увидели, услышали и почувствовали столько, сколько иному человеку и за всю жизнь не узнать. Мне даже представляется их реакция на такие гостинцы. Некая ироничная снисходительная улыбка, мол, оставь, дед, себе, но в следующий раз лучше, чтоб такая дурь тебе в голову не приходила.

Думая о таких вещах, приходишь к выводу, что трижды, четырежды и сто раз прав был Достоевский, когда писал, что «настоящие проблемы начнутся у человека, когда хлеба ему будет хватать на каждый день». Какие сильные слова! А разве м ы радуемся каждому куску хлеба, каждой пачке печенья, каждой плитке шоколада, каждой красиво обёрнутой конфете. Ну конечно же НЕТ! Мы воспринимаем это как данность, как некое само собой разумеющееся статус-кво нашей безмятежной жизни.

Артур Шопенгауэр как-то сказал: «Мы редко думаем о том, что мы имеем, но всегда беспокоимся о том, чего нам не хватает». Думаю, любые комментарии здесь излишни. Единственное, что можно сказать: наша голова только и занята тем, кто и на каком автомобиле ездит, как и во что одевается, как делает прическу, маникюр, наносит макияж, насколько аккуратен или неопрятен, где работает, сколько зарабатывает и сколько тратит, с кем встречается, спит, живёт и разводится, сколько имеет миллионов, влиятельных друзей и недвижимости, какие тупые, бездарные, подлые и некультурные у нас политики, какой продажный народ и развращённые нравы. Этот список можно бесконечно продолжать, но смысл-то остается один. О ком- и о чём-только мы не думаем, рассуждаем и осуждаем. О ком-угодно и о чём-угодно, но только не о самих себе, только не о своей жизни, только не о своём внутреннем мире…

Последний раз я видел Дениса много лет назад на службе в храме. Он повзрослел и возмужал. Возможно, я бы не узнал его, если бы не его… глаза. Мы встретились взглядами, и что-то в этом мистичном взгляде мне показалось знакомым. Я начал думать, откуда я знаю этого мальчика, – и лишь какая-то завораживающая сила его глаз остановила мои размышления.

Мне стало приятно, что Денис сумел сохранить столь редкую чистоту своих глаз, но так же я подумал, что едва ли Господь подарит мне возможность увидеть в жизни еще одни такие глаза…

ДОЛГ

– Привет, Карина.

– Привет, Настя. Что там у тебя хорошего?

– Да, как всегда, денег не хватает, – Настя закурила.

– Тебе – и не хватает?

– Мне всегда не хватает, – сейчас Настя показалась Карине расстроенной.

– А что случилось?

– Два гранда одолжишь?

– Зачем столько?

– Надо, Карина. Извини, не могу сказать. Всего неделя, – Настя на полшага приблизилась к подруге, изобразив на лице что-то похожее на улыбку. – Ну, Кариночка, выручишь?

Карина пристально посмотрела на Настю. Что-то в её поведении настораживало. Их отношения никогда не были близкими и, уж тем более, доверительными. Так, сходить иногда в кафе, на дискотеку, поболтать, покурить, ничего более. Карина чувствовала, что впадать с Настей в откровения нельзя, да и эта мнимая дружба была ни к чему. Но если в твоей жизни нет чего-то стоящего, настоящего, приходится довольствоваться ложным.

– О’кей, завтра при встрече.

– Спасибо, милая, – Настя с чувством сжала руку Карины, и ласково улыбнулась. – Тогда до завтра.

– Пока, – ответила Карина, подумав, насколько может меняться человек ради денег.

Ночной клуб «Родригес» находился за чертой города. Расположившись в таком отдалении, он лишь внешне соблюдал все нужные грани приличия: эстетика модного фасада, зелёная лужайка, опрятность и подчёркнутая вежливость персонала, живая музыка, изысканная кухня. За рамкой же показного «благочестия» скрывался самый обычный бордель. Кого-то в этом заведении интересовала яркая обёртка, а кто-то ездил сюда исключительно ради того, что она в себе прятала.

Никто не знал, откуда такое название – «Родригес», – возможно, и сам владелец. Наверно, мода такая пошла – называть всё иностранными именами.

Ярко-красный Chevrolet Camaro подъехал к клубу около 23.00. В чёрных ботфортах, чёрных штанах, красном полупальто с чёрными пуговицами и лёгком шарфике, элегантно повязанном вокруг точёной шеи, Карина просто дышала силой и уверенностью, а спрятанные в высокий хвостик золотистые волосы и твёрдый взгляд говорили о несгибаемом характере.

Первое, что увидела Карина, зайдя в клуб, – это яркую во всех отношениях девушку в коротком бирюзовом платье и замшевых сапожках на высоких каблуках. Широкая улыбка, красивый макияж и чёрные блестящие волосы дополняли ощущение яркости.

– Здравствуй, дорогая, – девушка поцеловала Карину. – Рада тебя видеть.

– Взаимно, Настя, взаимно, – Карина слегка улыбнулась. – Ты, смотрю, со вчерашнего заметно повеселела?

– Ой, Кариночка, полоса чёрная, полоса белая… ну, ты же знаешь, – лицо Насти было похоже на июльское солнце.

Девушки подошли к заказанному столику. Карина сняла пальто, обнажив грациозную стройность фигуры.

– Здравствуйте! – в чёрных отутюженных брюках и белоснежной рубашке к девушкам подошел официант. – Что будете заказывать?

– Бутылочку мартини и два «Тирамису». Ты не против? – Карина обратилась к подруге.

– Да нет, нормально, – в сущности, заказ Настю вообще не интересовал.

– Одну минуту, – официант сделал галантный жест, и лёгким шагом отправился исполнять заказ.