Лариса Миллер - Два ветра, три дождя. Выпуск 2 серии «Стихи гуськом»

• Название: Два ветра, три дождя. Выпуск 2 серии «Стихи гуськом»
• Автор: Лариса Миллер
• Жанр: Поэзия

Эта книга – второй выпуск авторской серии «Стихи гуськом», первый выпуск которой – «В прямом эфире» («Ridero») – вышел в августе 2016 г. Эти и все последующие выпуски серии «Стихи гуськом» будут включать как новые стихи, не вошедшие в предыдущие книги, так и стихи прежних лет. Данный «Выпуск 2» включает несколько совсем новых стихотворений декабря 2016 г., стихи мая – августа 2015 г., а также раздел «Если память жива…» – стихи из мемуарной прозы «А у нас во дворе» (CORPUS, Москва, 2014).

---

Два ветра, три дождя Выпуск 2 серии «Стихи гуськом» Лариса Миллер

© Лариса Миллер, 2017

На обложке фото из личного архива Лариса Миллер, Переделкино/Мичуринец, 2015 г.

ISBN 978-5-4483-6345-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I. Несколько новых стихов декабря 2016 г.

«Живётся трудно взрослым, детям…»

Юлику Киму

Живётся трудно взрослым, детям,
Но мы работаем над этим,
Стараемся по мере сил,
Чтоб всяк легко свой крест носил.
Носил легко, как носит тени,
Лучи и крестики сирени
Земля; как, не сочтя за труд,
Листву и блики носит пруд.
Мы, то есть барды и поэты,
Несём ответственность за это,
И всем, кому непросто жить,
Крыло готовы одолжить
И наделить таким азартом,
Чтоб финиш показался стартом.

23 декабря 2016 г.

«Едва проснулась, слышу «ля…»

Едва проснулась, слышу «ля».
Оно то явственней, то глуше.
Господь настраивает душу
Мою, ей музыку суля.
Он беспокоится о том,
Чтоб я попала в ту тональность,
В которой легче неба дальность
Воспеть и мой притихший дом,
В которой можно подружить
С концом начало, тьму со светом,
С тоской веселье, зиму с летом,
И с лёгким сердцем дальше жить.

«Я не нытик, но как же мне быть…»

Я не нытик, но как же мне быть,
Если хочется жалуясь, плача,
Ни тоски, ни страданий не пряча,
Всё на свете слезами залить?
Ну не всё, так хоть руки твои.
И не впрок мне сегодня уроки
Мудреца, его грустные строки —
Мол, скрывайся, молчи и таи.

«О, как сладко под облаком пенным…»

О, как сладко под облаком пенным
Попытаться о бренном и тленном
Словом вечным, нетленным сказать.
Но два слова, что силюсь связать,
Тут же ветром несёт переменным,
Тем же самым, что рвёт облака.
Если что-нибудь здесь на века,
То попытки бесплодные эти
В мир закинуть словесные сети
И летящая в нети строка.

«Сперва снега, а после – таянье…»

Сперва снега, а после – таянье,
А после – звонкий птичий гам…
Ты только не теряй отчаянья,
Оно необходимо нам,
Чтоб эту жизнь земную, грешную
Любить до боли, до тоски,
Чтоб птичья песенка нездешняя
Рвала нам душу на куски.

«Время более не скоротечно…»

Время более не скоротечно.
О, как сладко без времени жить,
О, как сладко легко и беспечно
В ритме вечности вечной кружить.
Ритму вечности лишь подчиняться —
Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три —
Два крыла, что под ветром кренятся,
В ритме вечности плещут. Смотри.
О, как мы проведём эту вечность,
О, как мы скоротаем её,
О, как будет небесная млечность
Освещать нам земное жильё.

«Заснула в доме, где каёмки…»

Заснула в доме, где каёмки,
Бахромки, в комнатном раю.
Проснулась – я на самой кромке,
Над гулкой бездной, на краю.
Проснулась непролазной ночью,
Что всё толкует не тая,
И вдруг увидела воочью,
Что протекает жизнь моя
Над самой пропастью, откуда
Смертельным холодом несёт?
И надо снова верить в чудо,
Что день наступит и спасёт.

«А если я проснусь чуть свет…»

А если я проснусь чуть свет,
То вместе с Господом решаю,
Какие краски я смешаю,
Чтоб темноту свести на нет.
Мы с ним обычно заодно.
Любя весёлую палитру,
То я штришок невзрачный вытру,
То Он шутя сотрёт пятно,
Легко протягивая длань.
Да можно ль ради этой цели —
Рассветной этой канители —
Не встать в немыслимую рань?

«Глотаю шарики, глотаю…»

Доктору Вере.

Глотаю шарики, глотаю,
Прорехи все свои латаю.
Глотаю шарики, сосу,
Надеюсь, я себя спасу,
Чтоб поскрипеть ещё немного
Снежком, который весь от Бога,
И так же бел, как шарик тот,
Что точно в срок кладу я в рот,
Как прописала доктор Вера.
А ей подвластна эта сфера.
Она, как ангел, здесь своя,
И, днями целыми снуя
Меж нами хворыми, в ладошки,
Нам сыплет белые горошки —
Загадочное их число,
Которое бы нас спасло.
Их в рот положим и не спросим,
Зачем тех пять, а этих восемь.

II. Май-август 2015 г.

«Наверно, главное – не спорить…»

Фрэнсису Грину

Наверно, главное – не спорить,
Ни с кем не спорить ни о чем.
Ведь смог Создатель не поссорить
С землёю небо, тень с лучом.
И, коли надо, значит, надо
Сходить с привычного пути.
И, коли время листопада, —
Ну что поделаешь, лети,
Как листья в рощице соседней.
И все ж, судьба, не обессудь.
Я не согласна на последний
Назначенный тобою путь.
И я с проектом нарушенья
Твоих порядков век ношусь,
И ни с одним твоим решеньем
Фатальным я не соглашусь.

«Два ветра, три дождя …»

Два ветра, три дождя —
И вот жасмина нету,
Но он, привыкший к свету,
Сияет, уходя.
Сияет на лету,
Сияет, приземлившись,
С травой поникшей слившись
И превратясь в тщету.
Сияет, помня миг,
Когда, подобно чуду,
Светил везде и всюду
Его счастливый лик.

«А первой любви я обязана тем…»

А первой любви я обязана тем,
Что рано усвоила: не насовсем
Даётся здесь всё, не навек, не до гроба,
И всё, что случилось, лишь пёрышка проба,
Вираж занесённого ветром пера.
Погасло, что так полыхало вчера.
Но, Боже, каких самоцветов излишки
Открылись мне в миг ослепительной вспышки.

«Так радостно запела славка…»

Так радостно запела славка,
Как будто жизнь из-под прилавка
Достала то, на что она,
Как правило, весьма бедна:
Веселье, счастье, принадлежность
К тому, что вызывает нежность.

«А в России живя, мы загнуться рискуем…»

А в России живя, мы загнуться рискуем,
Вне пределов её по России тоскуем —
По безумной, опасной, несчастной, родной,
По России, что быть не способна иной —
Дружелюбной, весёлой, счастливой, терпимой,
Жизнью нежно обласканной, с ней совместимой.

«Не умирайте, Бога ради…»

Не умирайте, Бога ради,
Пока находитесь в осаде,
В плену у майских соловьёв,
Которые со всех краёв
Стреляют в нас на пораженье.
Да не прорвать нам окруженье
И да не выйти из кольца,
И да не ведать нам конца,
И да не снимут с нас блокаду,
Вдруг взяв да оборвав руладу.

«Столько разных причин, по которым желательно жить…»

Столько разных причин, по которым желательно жить.
Я едва ли смогу перечислить их все, если спросят.
Например, я люблю, как весна небеса купоросит,
Как умеют нам голову майские ветры кружить,
И как змейкой течёт по стеклу дождевая вода,
И что жизнь нам отчёт не даёт ни о чём, никогда.

«Слова хороши только те, что не в силах сказать…»

Слова хороши только те, что не в силах сказать
О том, чем полны, и начало с концом увязать;
И смысл хорош только тот, что готов улизнуть,
Успев перед этим нас в руку лукаво лизнуть;
И цель хороша та, которую не уловить;
И жизнь я готова за всё это вечно любить —
За то, что она не способна себя исчерпать,
За то, что её не замызгать и не истрепать.

«Чтоб жизнь не обманула ожиданий…»

Чтоб жизнь не обманула ожиданий,
Не надо ей давать больших заданий,
И поручений муторных давать,
И тягостных вопросов задавать,
И надо оставлять её в покое,
Пускай она течёт себе рекою.
Течёт себе, мечтая о своём
И радуясь, что мы ей жить даём.

«С утра до ночи надо жить…»

С утра до ночи надо жить.
Здесь дела нет у нас иного.
Проснулся – принимайся снова
Нить жизни дёргать, теребить.
Так с давних пор заведено:
Проснулся – и скорей за дело.
Глядишь – и время пролетело,
Что было нам отведено.

«А маме дарила я домик с трубой…»

А маме дарила я домик с трубой.
Над домиком был небосвод голубой,
От дома, виясь, убегала тропинка…
К 30-му мая творилась картинка
При помощи радужных карандашей,
Творцом, у которого рот до ушей
Счастливый, смеющийся, очень беззубый.
Я «щастье» писала с ошибкою грубой,
Но мама была со мной очень нежна,
Картинка была ей безумно нужна.

«Мы с одиночеством вдвоём…»

Мы с одиночеством вдвоём
Весь день танцуем и поём,
Танцуем на лесных тропинках
В намокших от дождя ботинках.
Мы не скучаем никогда,
Не разлучат нас ни года,
Ни страны. Мы всё время вместе —
И в тишине, и в людном месте.

«Мы ведь только и делаем, что покидаем…»