Николай Почтовалов - Чайный домик. Стихи

• Название: Чайный домик. Стихи
• Автор: Николай Почтовалов
• Жанр: Поэзия

Получилось – что получилось… Небольшой итог. Хотя… итожить пока и не хочется… Но… когда-то ведь и надо. Жизнь тем и хороша, что не хочется делать того, что надо бы сделать.

---

Вальс невпопад

Подметает город осень:
на траве пожухлой проседь,
в небе хмуром лета просинь
выцвела до дыр,
жёлтых листьев эполеты
на деревьях неодетых, —
только я и… бабье лето
путаем следы.

Все в округе поредело,
даже дворник – между делом,
да и то всегда несмело —
листьями шуршит…
Ты прости меня, прохожий,
что опять мы не похожи:
осень я свою не прожил,
нет нужды спешить.

Было всё, а что-то – мимо…
Это знать невыносимо…
Но давай судьбе простим мы
осень на дворе.
Ей бы – и зимой, и летом,
и весной – кружить по свету,
чтобы с песней недопетой
в костерке гореть…

Мальчишкам Северного Флота

В купе плацкартного вагона,
как сельди в бочке, – морячки,
и все, как будто бы знакомы —
не сыновья, а всё ж – сынки:
почти забытые улыбки,
почти забытые слова,
уже есть право на ошибки,
и жизнь – прекрасна и нова́…

Слова не выдохну пустые,
в глазах надеждой утону,
и отношения простые —
чтоб ощутить свою вину…
И волны Баренцева моря
перекрывают стук колёс,
но морячок прибудет вскоре
туда, откуда чёрт унёс…

Забуду выдох полупьяный:
там, братцы, лучше не служить, —
но буду помнить капитана,
который приказал им – жить!!!
И буду помнить страх в подлодке,
пропахшей потом всех морей…
Давай, моряк, по чарке водки
нальём – за наших матерей!

Мальчишечка, мальчишка,
не рви мне душу в клочья,
и так хватил я лишку
с тобой бессонной ночью.

Моя провинция

Провинциальная – до боли – тишина:
почти зима, почти весна, почти что лето,
почти что осень, – все четыре есть куплета,
а песни нет… поди, провинция грешна…

А я живу неброско и смиренно —
провинциальный, но российский гражданин…
Я не ломал судьбу через колено,
в пылу выскакивая из своих штанин…
Мне так хотелось быть всегда в порядке,
но чтоб – не выбиваясь из последних сил…
Я был, конечно, у страны – в остатке,
но и судьбой своей её быть не просил…

Я сплю спокойно… только на рассвете
уже лет десять нарушаю свой покой,
чтоб на вопрос единственный ответить:
вопросы-то моей провинции на кой?
Но в тишине рассветного молчанья
вопрос всегда висит в бездонной пустоте…
а в подсознанье – не слова, – мычанье:
мы тоже граждане, но, кажется, не те…

Глубинка тянет лямку на пределе,
и у неё уже давно вопросов нет:
в России все портянки пропотели,
и душно жить во лжи растоптанной стране…
Но нам с тобой, глубинка, нет замены…
В провинциальности такая чистота,
что не дождёшься от неё измены, —
пустые хлопоты… не снять её с креста…

Провинциальная – до боли – тишина:
почти зима, почти весна, почти что лето,
почти что осень, – все четыре есть куплета,
а песни нет… А песня – есть…
Она в России просто не слышна…

Коллизия

Дурачок, ты, Коленька:
был и… будешь – голеньким…
Ты не понял, родненький:
лучше быть угодником,
промолчать, а тряпочку
спрятать, чтобы лапочкой
в круге быть проверенном…
Ну, а коль – не верил я,
вот, и вышел… Коленька,
будто в бане, – голенький.

Mon ami

Заколдованное лето
в белом саване ночей —
будто строчка из куплета:
ты – ничья, и я – ничей…
Ночь запуталась в рассвете
голосами сонными,
только эхо и ответит:
mon ami…

Кареглазая соседка,
поколдуйка у костра:
завари чаёчек крепкий,
чтобы выжить до утра…

Улетаю, улетаю…
Не держи меня, мой друг:
в небе облачком растаю,
замыкая ночи круг…
Ночь запуталась в рассвете
голосами сонными,
только эхо и ответит:
mon ami…

Женщинам, которые ждут

Если бы чёрными днями покорно
небо спускалось мне пледом на плечи…
Если бы двор мой неведомый дворник
мёл неустанно в простуженный вечер…

Если бы ветер все жёлтые листья
выдул из города осенью стылой…
Если бы слал ты мне тысячи писем…
я бы тебе всё, наверно, простила…

В унисон с Булатом

На погонах позолота
пропиталась нашим потом.
В никуда из ниоткуда…
Будь солдатом! – Значит, буду!
Я – на мушке, ты – за кружкой…
Я – в окопе, ты – с подружкой…
Я – в земле, а ты – в постели…
Мы ж не этого хотели!!!
Но…
не устану повторять я:
все солдаты в мире – братья!
Все солдаты в мире братья, —
не устану повторять я.

Рвутся жилы… Быть бы живу
моему с тобой призыву.
Кровь не капает, а льётся…
Только флаг российский вьётся.
И…
на погонах позолота
пропиталась нашим потом…
В никуда из ниоткуда…
Будь солдатом! – Значит, буду!
Но…
не устану повторять я:
все солдаты в мире – братья!
Все солдаты в мире братья, —
не устану повторять я…

Дурной знак

А на ветру не заполощется беда —
застынут наши замороченные души,
и так захочется тихонечко предать…
чтоб свои души и не слышать и не слушать,
И землю звонкая накроет тишина —
как в предрассветье, – сон неумолимо душит,
и не увижу я из своего окна,
что улетают мною преданные души
в бездонность чёрной от утраты пустоты,
в такую даль – не выразить словами…
И остаёмся вместе только я и ты,
и – подлость, подслащённая стихами…

Колыбельная наоборот

Переждём, и всё случится…
Слышишь – ктото в дверь стучится?
Ночь…
Не случайный ли прохожий
ищет – не находит тоже?
Ночь…
Кто он – этот третий лишний,
что усердствует излишне?
Ночь…
Дует из окна – нет мочи,
не спасёт полоска скотча.
Ночь…
Стыло. Далеко до света.
Как в ушко иглы продета
ночь…
А в зрачках твоих лучистых
будто прячется нечистый.
Ночь…
Нет ответа – почему же
в комнате такая стужа?
Ночь…
Только ждать, когда случится
или кто-то постучится
в ночь…

Постельная сцена

Лежу в постели, как в нирване,
речным весенним топляком:
расслаблен и немного странен,
с собою будто не знаком;
и в темноте с табачным дымом
вдыхаю бренность бытия…
не бренность же – проходит мимо,
и только простыни хрустят….

Стук в дверь, а я его не слышу, —
не пьян, не болен, не дурак,
но слышу чей-то голос свыше,
как будто в потолке дыра.
А мысли – к черту эти мысли,
их уже некуда девать:
в табачном дыме мысли виснут,
не опадая на кровать.

Сопит жена, не раздражая…
Рассвет в окно. Бессонна ночь.
Кого-то… что-то…. я… рожаю…
и только некому помочь.

Нет, не успел…

А мы не спали до утра…
Мотало лодку у причала,
и новый день искал начало
в золе уснувшего костра…

Плясали тени за спиной,
где только эхо, тьма и ветер…
как будто – никого на свете
за этой липкой тишиной…

Мерцали звёзды в темноте,
как на компьютерном экране,
и отлетало в ночь сознанье,
не отражаясь в пустоте…

Рассвет на ниточке висел…
Меня раскачивало между
разлукой, встречей и надеждой…
Нет, не успел… Нет, не успел…

Весенняя песня с карельскими нюансами

Я почти забытый и заброшенный,
Что-то слёзы катят, как горошины.
А весна за окнами тягучая —
ты, весна, меня уже замучила.

И ручьи в снегах лежат замёрзшие,
и от этого как будто горше мне.
И в окошке плачет солнце зябкое,
обмотавшись облаками-тряпками.

Не пугай меня ветрами стылыми,
всё равно всегда друзьями были мы.
Если не помру – наполню ветром грудь:
этот ветер стылый выдувает грусть.

Не забыто всё, не позаброшено —
раскатились по углам горошины…
Ох, устал я, братцы, да тереть глаза…
Да, и толку что да всё глядеть назад?

Рыжая

Рыжая,
несомненно, рыжая…
Вижу я
рыжую вуаль,
только очень жаль,
что не долог век —
запорошит снег:
всё опять не так,
за душой пятак…

Рыжая,
несомненно, рыжая…
Слышу я:
шелестят дожди,
и в трубе гудит,
будто чёрт в ночи
на судьбу ворчит:
всё опять не так,
за душой пятак…

Рыжая,
несомненно, рыжая…
Выждала
и опять блажит…
Хочется пожить,
только – пустота,
да, призор креста:
всё опять не так,
за душой пятак…
Рыжая…

Время

Время… Что это за штука?
Каждый миг я им застукан,
каждый день и каждый час
время проверяет нас.

Кто – в кусты, я – в чисто поле,
где судьба зовётся долей.
Догоняй, ведь не впервой
нам соперничать с тобой!

Кто куда, а я – вдогонку…
Между взрывами – воронки…
Не успею – быть беде:
будут песни, да не те…

Кто за чем, а я – за этим:
чтобы солнце завтра встретить
на рассвете у реки
с незаконченной строки…

Исповедь барда