Дориана - Области тревоги. Рассказы

• Название: Области тревоги. Рассказы
• Автор: Дориана
• Жанр: Ужасы и Мистика

Тревога – это взгляд на берег со стороны разбуженного штормом моря. Каждая следующая волна накрывает с головой и уносит всё дальше от твёрдой земли. О далёкий берег одна за другой разбиваются спасательные лодки. Утопающий это видит, утопающий – это ты. Ты попал в штормовую область тревоги.

---

«В благодарность за спасение, я хотела бы подарить вам песню…» – всплывает в голове чей-то торжественный голос, возможно услышанный в каком-нибудь фильме. Про утопленников? Вряд ли… Наверное, это была мелодрама с блондинкой, у которой напудренные кудри прыгают вокруг бездарно улыбающегося лица.

Больше ничего не разделяет. Теперь можно рассмотреть, как вода глумится над теми, кто выбрал сушу. На плече у певуньи чернеет дыра, и Рита не хочет знать, заплывает ли туда мелкая рыба. Над куском ткани, бывшим когда-то беленькими купальными трусиками, нависает раздутый, готовый вот-вот потечь гнилью, живот.

– Пой для нас, – шепчет певунья и машет рукой, приглашая увидеть всех гостей, что темнели беспокойными тенями за её спиной. Все те, кто был на берегу, кто оглядывался вслед, теперь держат Риту мутными безжизненными глазами и ждут, когда её живот оплодотворит растущая чёрная гниль.

Кого-то здесь не хватает. Кажется, нет мальчиков…

***********************

– Они, что, все из одного хора? – чей-то голос усмехнулся вдалеке. И тут же резкий толчок в грудь.

– Хорошо, мы с близнецами отдохнуть выбрались. Волны высокие были, я не пустила их купаться и сама лежала музыку слушала… А эта дурочка кричала и пела, пока перепуганные мальчишки не растолкали меня.

– Недавно старик тут утонул, говорят, пел тоже, – снова толчок. Внутри что-то зашевелилось, рвущая боль раскрылась в груди, и Рита открыла глаза.

– Что, певунья? Море успокоить хотела? – спросил молодой парень совсем рядом. Сидящая чуть поодаль женщина облегчённо вздохнула.

1551

Каждая ночная поездка превращалась в полную жопу и всегда заканчивалась мысленным обещанием больше не поддаваться бредовым идеям брата. Но всякий раз, когда он вновь говорил родителям, что берёт старую машину отца для того, чтобы катать наших подружек, (у меня и подружки то на ту пору не было!) я брёл к машине следом за его тощей, жаждущей приключений, задницей и мысленно проклинал сдвинутого засранца.

Как назло, даже сложился определённый ритуал, повторяющийся из вечера в вечер. Спускаясь с крыльца под наставления матери, мы подходили к старенькому пикапу, и брат выпускал на волю свою любимую хохму, насчёт последнего девственника Галактики и моих вымученных историй о нереальной девице, которые я придумывал для родителей перед этими поездками. Самое забавное, что шуточки у брата были каждый вечер свежими, а вот мои россказни тухли прямо в голове, и вымышленная Наташа либо говорила каждый вечер одно и то же, либо меняла свой рост (мамам всегда надо знать как выглядит «та самая девочка»). А я либо путался в собственной лжи, либо не сумев придумать никакого продолжения несуществующему роману, говорил что-то из уже сказанного. Вы спросите меня, почему я так докладывался родителям о личной жизни? Не дело, конечно, восемнадцатилетнему жеребцу делиться подобным с матерью (отца это не интересовало, более того, он считал меня инфантильным сосунком и любил поговаривать, что юбка матери всегда будет для меня самой надежной крышей), но никаким жеребцом я не был и в помине – в словах отца была доля постыдной правды.

Так вот, ночные поездки (на которые безвозвратно уходили наши стипендии, бесценные часы сна и мои нервы) … Все они совершались с чёткой, одному Кириллу известной целью. Вернее, знал о ней и я, но осмысленной и важной она была только для брата – он искал пространственные дыры, места где, по его мнению, есть вход в другие миры, проходная дверь для неизведанных инфернальных созданий. Лучше бы он поискал дыры в своей голове.

В тот вечер мы загрузились и, выехав с подъездной площадки, зашуршали по асфальту тихой вечерней улицы. Я смотрел в боковое стекло на чернеющее небо, и меня начинала занимать тоскливая тревога. Впереди меня ждала одна из тех ночей, в которую лучше было остаться дома и не дать своим страхам выйти дальше комнаты. Но видимо, сегодня был не тот случай. Вокруг громоздилось чёрное небо, впереди струилась дорога, и все мои бесконечные фантазии о грозивших нам опасностях смешивались с прохладным ночным воздухом. Они вылетали через приоткрытое окно со стороны Кирилла (моё всегда было закрытым!) и попадали в пространство, соприкасаясь со всем, что встречалось им на пути.

По городу мы ехали молча. Кирилл был явно напряжён и время от времени нервно постукивал пальцами по рулю, словно мысленно досадуя чему-то. Когда мимо окна забелели поля, он неожиданно обратился ко мне:

– Именно сегодня нам повезёт, я точно знаю, куда мы едем. Это место пока ещё не обросло идиотскими легендами, о нём вообще никто не знает.

– Откуда же ты о нём узнал?

Кирилл мельком взглянул в мою сторону:

– Провёл некоторые вычисления и смог добыть несколько интересных фактов.

– Надеюсь, в этот раз нам никто не помешает.

Брат усмехнулся и прибавил громкость магнитолы. Послышалось бодрое гитарное соло, и звуки «старого доброго рока», сопровождающего нас каждую вылазку, заметно расслабили Кирилла:

– Ты теперь всю жизнь будешь тот случай вспоминать?

Я не ответил, засмотревшись на голые сучья деревьев, пестрящие капиллярным узором по ночному небу.

Мне было что вспомнить.

*********************

Осенью мы вновь совершали одно из своих бредовых путешествий (почему я всё таки езжу с братом по маршруту его паранойи объясню позже). В тот раз нашей целью был недостроенный коттедж на окраине города. По слухам, строительство дома приостановили по просьбе самого заказчика, утверждавшего, что с момента покупки участка его стали мучить вкусовые галлюцинации: так любая вода казалась ему жгуче-солёной, кроме той, что была действительно таковой. Родные недоумевали, видя, как он мучается, пытаясь пить чистую воду. Но ужаснее было наблюдать за тем, как несчастный высыпает в стакан добрые две столовые ложки соли и жадно пьёт. Походы к врачу, предостережения о смертельном вреде частого употребления такого напитка и попытки вводить жидкость через капельницу заканчивались жуткими истериками заказчика. Он кричал, что его истязают, хотят уморить и что хищные чайки выклюют ему глаза и утолят свою жажду их влагой. Во время душевной болезни этого парня (имя в статье с одного из сталкерских сайтов не указано) строительство шло полным ходом. И вдруг стала наблюдаться жуткая закономерность: чем больше работ велось над новым домом, тем хуже становилось его хозяину. В итоге, сложив 2+2, и поверив в проклятое место, заказчик отказался от идеи поселиться в живописном, и как ему казалось, спокойном месте. Как по волшебству, помешательство оставило несчастного. Он вновь мог пить любую жидкость, не сдабривая её солью, но протянул недолго. Он умер спустя всего неделю после заморозки строительных работ – доза соли, пришедшая на его обезумевший организм, оказалась смертельной. Строители, как ни странно, не пострадали.

Кирилл сразу уцепился за эту историю и тут же нашёл ещё немало интересных фактов о недостроенном коттедже. Осенью прошлого года несколько подростков решили совершить экскурсию по проклятому месту. Один из них даже осмелился спуститься в подвал и обнаружил там чёртову гору дохлых чаек. С тех пор коттедж окрестили Птичьим Моргом и интерес у «бесноватой» молодёжи возрос ещё сильнее. К сожалению, мой старший брат был тем ещё бесноватым парнем, искателем приключений, смельчаком и параноиком, свято верившим во всё мистическое. В один из ветряных осенних вечеров мы направились к заветному месту.

Отчего-то, в тот день тревога насчёт поездки мучила меня меньше обычного. (Глупо отрицать, мы с братом оба ненормальные, только вот паранойя у нас разная: его она толкает на поиски неизведанного, меня же мучает бесконечными страхами и скверными мыслями, начинающимися примерно так «А что если….», «А вдруг…»).

Я был расслаблен, фантазия не рисовала мне угрозы за чёрными костлявыми силуэтами деревьев и не подбрасывала страшных сценариев очередного приключения. Наслаждаясь скоростью и свободой, за разговорами мы чуть было не проехали поворот на скрытую под сухостоем подъездную дорожку.

Кирилл выключил фары, осветившие кирпичный бок заброшенного дома и вышел из машины. Прихватив фонарик, я вышел следом, и тут дремавшие весь вечер страхи налетели на меня и удвоенной силой. Злые и голодные.

– Так вот какой, этот Птичий Морг, – задумчиво (и, конечно, с восхищением) протянул брат и тут же поспешил искать вход. Я нехотя поплёлся за ним, освещая фонариком свой путь и стараясь не смотреть по сторонам – ночь начинала давить на меня непроглядной густотой неизвестностью.

Парадный вход был забит досками. Освещая путь, Кирилл двинулся за угол дома. Когда я свернул, следуя за ним, то обнаружил открытую дверь, очевидно, запасной выход. Темнота и неизвестность, томящиеся за ней, теперь просачивались в пространство, окутывая меня, играясь с больным воображением.